Кальтенбруннер, - по сценарию отозвался Штирлиц.
Глава 13
В двадцати семи километрах от Пхеньяна
В воскресенье, в четыре часа утра фашисты опять перешли границы
дозволенного. На этот раз - корейскую границу.
На двух бронетранспортерах, трех грузовиках и автобусе эсэсовцы
в полчаса разогнали пограничников, окружили и взяли в плен три
дивизии, захватили военные аэродромы. На этих аэродромах Борман,
во всеуслышанье объявивший себя пацифистом, лично уничтожил все
самолеты, облив их бензином и бросив спичку. Армия "Центр", как
назвал ее Штирлиц, быстро продвигались к столице Корейской
Народно-Демократической Республики.
В Пхеньяне поднялась паника. Едва проснувшееся с утра
правительство Ким Ир Сена никак не могло принять каких-нибудь
мудрых решений. Любимый руководитель товарищ Ким Чен Ир предлагал,
правда, партии поднять народ на священную войну, выработать
программу борьбы с врагом, перестроить хозяйство на военный лад,
мобилизовать силы и средства на защиту страны, организовать
партизанскую войну в тылу врага, вывезти все заводы на территорию
СССР, а какие нельзя вывезти - уничтожить, как и провизию с
боеприпасами, в общем, уничтожить все возможное, чтобы ничего не
досталось врагу.
Ответил ему сам Великий вождь, и ответил афористично:
"Заткнись, урод!" Разобравшись с молодым и неопытным поколением,
Великий вождь стал срочно готовился к эвакуации. На самолетах Ким
Ир Сен летать боялся, поэтому золото, драгоценности, деньги,
картины, мебель и разное барахло грузили в личный бронепоезд
вождя.
Между тем, немецко-фашистские войска захватывали город за
городом, и везде их встречали как освободителей, увешивая солдат
гирляндами ярких цветов. Занимая очередной населенный пункт, армия
"Центр" внедряла "новый порядок" - канистры с бензином и
жень-шеневой водкой конфисковывались и сносились к боевым машинам.
Пленных решено было не брать, разве поймешь кто здесь "свой" и
"чужой" - все поголовно свои, корейцы!
Промедления возникали исключительно из-за Бормана, который
вплотную занимался осквернением священных мест, связанных с
Великим вождем. Под "осквернением", Борман понимал самые
разнообразные вещи, которые обычному человеку просто не пришли бы
в голову.
Покидая населенный пункт, Айсман под урчание моторов
приговаривал к расстрелу евреев и коммунистов.
- Но только, чтобы не насмерть! - напоминал Борман.
Коммунистов, впрочем, уже не было ни одного - все они живо
посжигали свои партбилеты и с южно-корейскими и нацистскими
флагами восторженно приветствовали захватчиков. Что касается
евреев, то и этих не было тоже, по крайней мере, никто в этом не
сознавался.
Случалось, что как только армия "Центр" выходила из города, в
нем действительно начиналась пальба. Это, пользуясь случаем,
расстреливали друг друга сами корейцы. Но за что? - было уже
совершенно не понятно.
Оккупанты стремительно продвигались все дальше, к сердцу страны
Чучхе - Пхеньяну. Бронетранспортеры оставляли глубокие гусеничные
следы на свежевспаханной корейской земле.
На головном бронетранспортере ехал Штирлиц. В бинокль он
осматривал окрестности и, если видел неподалеку что-нибудь
подозрительное, стучал по люку, давая Борману сигнал, пустить туда
снарядом. Чтобы затаившиеся в лесочке корейцы разбежались. От
взрыва снаряда корейцы улепетывали, как кролики, армия "Центр"
успешно продвигалась все дальше.
Наконец, упарившись в машине, Борман вылез из люка и присел на
броню рядом со Штирлицем. Душа Бормана пела и он затянул песню:
- Вставай проклятьем заклейменный...
- Совсем Борман съехал под старость лет! - воскликнул Айсман.
- Ой, простите! - смутился Борман. - Я хотел сказать: Гитлер
зольдатен...
И все хором затянули:
- Гитлер зольдатен!
За двадцать семь километров от Пхеньяна в маленькой деревушке
армия Штирлица наткнулась на брошенную машину с жень-шеневой
водкой.
Эсэсовцы с радостными криками откупоривали бутылки и пили прямо
из горла, тут же закусывая находящимися в бутылках корешками
жень-шеня.
- Пожалуй, пора делать привал, - решил Штирлиц.
- А то! - согласился Айсман, осматривая добычу. - Вот оно -
изобилие!
Расположились на постой в сельсовете, эсэсовцы освежевали
пойманную на лугах живность и устроили грандиозный шашлык. Лучшие
куски принесли Штирлицу.
- Борман, - спросил Штирлиц, откусывая мясо с шампура, - что мы
сделаем с Ким Ир Сеном, когда захватим Пхеньян?
- Что за вопрос? Повесим!
- А как же религия? Ведь вам, кришнаитам, никого убивать
нельзя?
- Так это не я, это же ты его повесишь! - резонно заметил
бывший партайгеноссе.
Эсэсовцы доели шашлыки, допили захваченную водку и завалились
спать. Заснул и Штирлиц, уставший после стольких бурных событий.
Ночью северные корейцы под руководством чекиста Пака ползком
подобрались к деревушке. Часовых не было, нападения никто не ждал,
пьяные захватчики храпели во сне, как младенцы. Корейцы повязали
их сетью, погрузили в фургоны и увезли в тюрьму.
Штирлица и Бормана опознал лично товарищ Пак, этих связывать не
стали, а бережно перевезли в их гостиничный номер, откуда они
сбежали два дня назад.
Штирлиц мог бы запросто проснуться, но ему снился интересный
сон, и он хотел его досмотреть. А Борман и не думал, что он спит,
поскольку ему снился мавзолей с надписью "Штирлиц", возле которого
Борман нес свою бессонную вахту.
Глава 14
И от корейского народа, в частности!
Штирлиц проснулся на следующий день, ровно после обеда.
В кресле у окна сидел Пак Хен Чхор. Ковыряя в зубах
зубочисткой, корейский чекист увлеченно читал речь Великого вождя
Президента Ким Ир Сена, которую тот должен был произнести сегодня
вечером в честь ликвидации опасного заговора и разгрома
немецко-фашистских войск под Пхеньяном. Речь еще не была
произнесена, но зато была уже издана и роздана самым преданным
корейцам.
Штирлиц проснулся мгновенно, как из ружья. Он свесил ноги и
присел на кровати, хмуро взглянув на корейца, потом перевел взгляд
на сопящего в соседней кровати Бормана.
- Борман, подъем! - скомандовал русский разведчик. Борман не
отвечал. - Борман, ТАНКИ!
- А! Что? Дайте гранату! - встрепенулся Борман и вскочил, как
лунатик, не открывая глаз. - Мы где?
- В гостинице, - ответил Пак, откладывая речь и торжественно
вставая. - Товарищ Штирлиц и товарищ Борман! От имени корейского
правительства, от Великого вождя Президента и победителя фашизма
Ким Ир Сена, и от всего корейского народа, в частности, выражаю
вам благодарность за раскрытие заговора против идей чучхе!
- А что, заговор уже раскрыли? - спросил Борман, продирая
глаза.
- И еще как! И только благодаря вам, русским контрразведчикам!
Вы - настоящие профессионалы! Я горд, что работал рядом с вами! Я
восхищен! Как удачно вы завлекли заговорщиков в ловушку и напоили
их до скотского состояния. Это позволило нам их обезвредить без
всяких потерь. Кроме этого, вы выявили, как много еще было скрытых
врагов народа у нас в стране! А как вы угнали самолет! Это просто
класс! Отличный способ втереться в доверие к заговорщикам! Все
наши чекисты были от этого просто в восторге! Мы теперь каждый раз
будем так делать!
Штирлиц и Бормана переглянулись.
- Теперь ваши имена будут произноситься в Корее с трепетом, как
"дорогой товарищ Штирлиц" и "дорогой товарищ Борман".
- Лучше не надо.
- Ничего, привыкнете. Итак, задание выполнено, вам пора
возвращаться в Советский Союз, передайте привет и наилучшие
пожелания дорогому товарищу Леониду Ильичу! А вот ваши билеты на
самолет.
Пак вытащил из внутреннего кармана пиджака билеты и положил на
стол.
- Ваш рейс в 20:00. А до рейса отдохните в номере! Сами
понимаете, в стране военное положение, по улицам ходить опасно.
Товарищ Пак, как самый скромный из корейцев, не стал ждать
ответных слов благодарности, раскланялся с русскими чекистами и
ушел.
Штирлиц встал с кровати и хладнокровно расколотил костылем
шкаф, рыча при этом от злости.
- Скоты! - кричал он, обзывая неизвестно кого, то ли эсэсовцев,
которые ужрались до свинского состояния, то ли корейцев, которые
этим так подло и не по-спортивному воспользовались.
Борман непонимающе повертел головой.
- Нас что, повязали? - спросил он. - А как же Четвертый Рейх?
- А пошел он, этот Рейх! - процедил Штирлиц.
- В общем-то ты прав, - глубокомысленно заметил Борман. - Я
помню, и Третий Рейх плохо кончил...
Штирлиц понемногу успокоился, это было заметно по тому, что он
перестал бегать по комнате, и присел в кресло.
- Неудобно как-то получилось с ребятами, - сказал он, закурив
свой дымный "Беломор", пачку которого обнаружил на столе. -
Получается, мы их сюда заманили и предали.
- Ага, получается, - согласился Борман. - Вроде как мы
виноваты... Никогда себе не прощу! Надо было мне встать в караул!
- Ладно, не переживай. Я их освобожу, - решил Штирлиц. -
Захватим еще один самолет, рванем назад в Южную Корею и приготовим
новый заговор!
- Отлично! - обрадовался Борман. - А я, пока ты будешь
освобождать Айсмана и компанию, хочу сделать что-нибудь неприятное
этому Ким Ир Сену.
- Что ты можешь ему сделать?
- Пройдусь по улицам и на каждой стене напишу: "Ким Ир Сен -
дурак!"
- Ты умеешь писать по-корейски?
- Нет, а что?
- А по-русски здесь ни одна собака не читает.
- Да? Жаль. Есть еще вариант, можно наловить в этой гостинице
клопов и тараканов, а потом проникнуть на дачу к этому Ким Ир Сену
и...
- Не получится.
- Что? Думаешь я не проберусь к нему на дачу? Да меня никакая
охрана не остановит! - запальчиво вскричал Борман.
- Не сомневаюсь. Но этих клопов и тараканов ты до вечера не
наловишь, а нам надо наше дело провернуть до 20:00. Что же
касается Ким Ир Сена, то он просто переедет на другую дачу, у него
их как собак нерезанных.
- А, черт! - Борман хлопнул себя по пузу. - Тогда есть еще одна
мысль! Я тебе еще не говорил, лет пять назад я занимался
чревовещанием. У меня отлично получалось! Надо показать всему
народу, кто такой этот Ким Ир Сен! Будет он выступать с трибуны
перед всем народом о разгроме немецко-фашистских войск под
Пхеньяном, а я как пукну за него!!!
- Да брось ты, Борман! Кого это здесь волнует?
- Думаешь? - задумался Борман. - Тогда придется действовать по
старинке и вспомнить молодость... Наложу кнопок на стулья, разолью
на полу масло и протяну веревку, а его золотые унитазы намажу
казеиновым клеем. Да, казеин - это то, что нужно!
- Почему именно казеин? Почему не "Момент" или "Суперцемент"?
- Слово красивое...
Борман натянул пиджак, достал из своего рюкзака кнопки, бутыль
с оливковым маслом, банку с казеином и выскочил из номера,
наматывая на руку веревку.
- Борман! - крикнул вслед Штирлиц. - Встречаемся в аэропорту в
19:30! Не опаздывай!
- Да я не долго, - махнул рукой бывший партайгеноссе и скрылся
в лифте.
- Ну, ну, - сказал Штирлиц и мстительно улыбнулся, похлопывая
по ладони увесистой рукояткой костыля, - Кем я не хотел бы сегодня
быть, так это Ким Ир Сеном!
Глава 15
Бригада Айсмана снова на свободе
Штирлиц тоже прихватил веревку с крюком, как следует, три раза
зарядил маузер и, легко помахивая своей необыкновенной тростью,
спустился вниз. Швейцар с перевязанной головой подобострастно
поклонился Штирлицу.
