- Да будет вам обо мне! - бросил Штирлиц. - Пора бы вам лично
познакомиться со знаменитым фашистским палачом Борманом!
Выпалив последнюю фразу, Штирлиц осторожно отпил глоточек кофе.
Кофе был ароматным и вкусным, как раз таким, к какому он привык в
Германии. Вернувшись на Родину, разведчик почему-то перестал
употреблять этот напиток.
- Что нам до Бормана? Борман нам ни к чему, - ласково покачал
головой Андропов. - Нам именно вы нужны!
- Как это, ни к чему! - патриотично возмутился Штирлиц. - Ну
знаете ли!..
- Борман был советским разведчиком, только еще более
законспирированным, чем вы. Настоящая его фамилия Сидоров.
Штирлиц поперхнулся.
- Да, да, - подтвердил генерал. - Неужели вы думаете, что в
Рейхе на нас работал один Штирлиц?
- Честно говоря, я и до сих пор так думаю, - обидчиво сказал
разведчик. - Кроме меня там были только идиоты и садисты.
- Многие только притворялись садистами, чтобы никто не
заподозрил в них наших агентов. В нашем деле, знаете ли,
приходится идти на компромиссы, - вежливо сказал Юрий
Владимирович.
- Хитро! - признал Штирлиц. - А Адольф Гитлер не из наших?
- Гитлер? Нет.
- А я так и думал! - Штирлиц снова отпил кофе. - Ну, и зачем я
вам понадобился?
- Для вас, товарищ Штирлиц, снова есть важное задание. Родина
без вас, как без рук.
- В тылу врага?
- Нет. В тылу друга. Надо помочь корейским товарищам. У них там
возникли бо-ольшие проблемы.
Штирлиц допил кофе и похвалил:
- Кофе у вас что надо!
- Турецкий, - доложил генерал Задников. - Еще изволите?
- Не откажусь, - и Штирлиц придвинул к себе чашечку генерала. -
Ну, и какие у них там проблемы?
- Видите ли, сведения эти совершенно секретные! Даже я,
руководитель Органов, не знаю в чем суть дела. Давайте мы с вами
вот что сделаем! Давайте мы сейчас поедем в Кремль, к товарищу
Брежневу, он вам все и расскажет. Он один в курсе дела.
- К Брежневу? Хорошо, поедем к Брежневу, - согласился Штирлиц,
вставая. - Надеюсь, там покормят?
Глава 4
Задание для Штирлица, а повару - медаль!
Дверь была обита красным бархатом и позолочена. Сначала за нею
послышалось чье-то посапывание, потом появился и сам Генеральный
секретарь в расшитой косоворотке.
- А! Это и есть наш легендарный герой Штирлиц! - воскликнул
Брежнев, горячо пожав руку разведчику и смачно чмокнув его в
заросшую щеку. - Наслышан, наслышан! Совсем недавно смотрел про
тебя фильм. Что-то ты не сильно на себя похож? Постарел, что ли?
- Старость - не радость, - нашелся Штирлиц и тоже звонко
поцеловал Брежнева в щеку.
- Это точно, - осклабился Леонид Ильич. - А фильм хороший про
тебя сняли. Правдивый. Сусликов!
- Я не Сусликов, а Суслов, - поправил Суслов.
- Да, Суслов. Надо бы дать этому артисту... как там его... ну,
который Штирлица играл, звание народного...
- Да он и так народный.
- Ну, медаль...
- Медаль дадим, - пообещал Суслов.
- А настоящему Штирлицу, вот этому - Героя Советского Союза.
Страна должна знать своих героев в лицо.
- Он и так Герой, - вставил Андропов.
- А, здравствуй, Антонов, я тебя что-то не сразу заметил, -
Брежнев полез целоваться к руководителю КГБ. Андропов брезгливо
уклонился.
- Ну, гости дорогие, - добродушно повел рукой Генеральный
Секретарь, - раз вы все здесь, прошу за стол!
Гости прошли за красную дверь и оказались в другой зале. Не
трудно было заметить, что длинный стол уже сервирован и накрыт
роскошно.
Штирлиц прошел к столу и увидел в хрустальной вазе икру.
Штирлиц уже давно не видел икры, поэтому, едва присев, сразу взял
кусок хлеба и толстым слоем намазал бутерброд сначала черной, а
потом красной. Симпатичная горничная, напомнившая Штирлицу одну из
его многочисленных радисток, налила дорогому гостю душистой водки.
- Хорошо у вас тут, Леонид Ильич, - заметил Штирлиц. - Ваше
здоровье!
И опрокинул рюмку.
- Спасибо, - сказал Леонид Ильич и, насупив брови, опрокинул
рюмочку тоже.
Штирлиц забрал у девушки бутылку и налил себе еще.
- И шнапс у вас ничего! - похвалил он. - Разве сравнишь с
немецким! Помню, пили мы в Рейхе, ну такая гадость! Только у нас в
России могут делать такой вкусный и нажористый!
- Из личных погребов, сам настаивал, - обрадованно засопел
Брежнев. - Рекомендую отведать ломтик от поросенка. Смотри, какая
румяная корочка!
Долго Штирлица просить не пришлось. Он пододвинул блюдо с
поросенком к себе и приступил к его уничтожению. Как ломтик, так и
весь поросенок, что и говорить, были восхитительны!
- Ваш повар - молодец! - с забитым ртом обронил Штирлиц.
- Ну так! - многозначительно молвил Брежнев, с умилением глядя
на бывшего разведчика.
Было чему подивиться - Штирлиц поглощал провизию, не
останавливаясь ни на минуту, даже чтоб откашляться. Он в два счета
обглодал поросенка, сожрал целую вазу салата, похватал с
китайского блюда пельменей, щедро запивал все это водкой.
Последнюю он без особых раздумий, смешивал с армянским коньяком,
ничуть при этом не страдая.
Брежнев, Суслов и Андропов смотрели на него с изумлением.
"Кто хорошо ест, тот хорошо работает," - думал шеф КГБ.
"Хорошо, что не Штирлиц у нас Генеральный Секретарь, - думал
Суслов. - Штирлица бы народ не прокормил."
"Неужели народ у них так голодает?" - мог бы подумать
Генеральный секретарь, но не подумал.
- Да, повар-то у нас ничего! - после долгого молчания произнес
Брежнев. - Сусликов!
- Я - Суслов!
- Повару надо дать медаль.
- Так точно!
Наконец, Штирлицу показалось, что он сыт. Разведчик потянулся,
ухватил с вазы яблоко и отодвинулся от стола.
- Можно подавать десерт! - оглянулся он на горничную. - Мне
тройной кофе в большую чашку. И чтобы ложечка была серебрянная.
- Леонид Ильич, - сказал Андропов. - Надо бы поговорить о деле.
Штирлиц осоловело посмотрел на Андропова и мягко осадил шефа
КГБ.
- О деле надо говорить после десерта, когда мы перейдем на
мягкий диванчик и закурим гаванские сигары.
Андропов нахмурился, бросая осторожный взгляд на Брежнева.
- Дело говорит, - вяло кивнул тот. Андропов вздохнул.
Молоденькая прислуга унесла грязную посуду и объедки, сменила
скатерть, заляпанную Штирлицем, и принесла десерт. Штирлиц получил
заказанную чашку кофе, хлебнул, зажмурился от удовольствия и взял
в ладонь огромный кусок шоколада.
- Помню, в столовой Рейха продавался отменный шоколад, -
доверительно сказал он Брежневу. - Жаль вас там не было, а то
попробовали бы.
- Сусликов...
- Суслов я, товарищ Брежнев!
- Ну, Суслов, какая, хрен, разница? - Брежнев глянул на своего
приятеля. - Слушай, может мне книжку написать о том, как я работал
в немецком тылу с товарищем Штирлицем? Один из нас - резидент,
весь засекреченный, работает под прикрытием, а другой у него -
агентом. Или наоборот...
- Но вы же не работали в немецком тылу! - возразил Суслов.
- Я и на Малой Земле не работал, - возвразил в ответ Леонид
Ильич. - Подумай об этом, Сусликов... Хорошая книжка может
получиться... Слышь, Штирлиц, анекдот знаешь?
- Ну?
- Идет по коридору Леонид Ильич, а навстречу ему - Пельше.
"Товарищ Плейшнер, вы, случайно, не еврей?" - спрашивает Леонид
Ильич...
- Товарищ Брежнев! - снова возник Андропов. - Надо бы о деле
поговорить, а то темнеет уже!
- О каком еще деле? - удивился Ильич.
- О секретном задании, которое надо поручить товарищу Штирлицу.
Чтобы он его выполнил. Для корейских товарищей!
- Ах, да! Как же, секретное задание! - Брежнев с трудом
поднялся с диванчика и взмахнул рукой. - Пройдемте, ребята, в мой
рабочий кабинет. Слышь, Штирлиц, у меня такой кабинет -
закачаешься!..
Глава 5
Контуры важного задания
Все прошли в кабинет Брежнева. Это был просторный зал, в
котором можно было бы давать бал-маскарад с фейерверком. В центре
зала стоял обставленный чернильницами и телефонами рабочий стол
Леонида Ильича. Телефоны эти никогда не звонили, а в чернильницах
плескались мухи, впрочем, и ими никогда не пользовались. На
селекторе работала только одна кнопка, ее нажимали, когда
Генеральному секретарю требовалось подкрепиться. Он ее, кстати, и
нажимал.
Вокруг этого удивительного стола стояли мягкие диванчики, на
одном из которых тут же оказался Штирлиц. В зале царил приятный
полумрак, в колонках тихо поигрывал старина Моцарт, навевая
лирическое настроение. Штирлиц с громким хлюпом отхлебывал из
фарфоровой чашечки ароматный кофе.
- Ну, теперь можно и о делах поговорить, - разрешил он.
- Андреев, - сказал Леонид Ильич, обращаясь к Андропову, -
Расскажи товарищу разведчику о деле.
- Но, Леонид Ильич, - Андропов вежливо улыбнулся, - это же дело
государственной важности, о нем знаете только вы, так как оно
очень секретное.
- Что ты говоришь? - удивился Брежнев. - Что-то я о нем ничего
не знаю! А почему?
- Понятия не имею, я думал, вы в курсе, - молвил Андропов,
пожимая могучими плечами чекиста. - Разве корейский посол вам
ничего о нем не сказал?
- Нет, - Брежнев сдвинул брови к переносице и пошамкал
челюстью. - Ни слова не сказал, негодяй.
- Надо было ему иголкой под ногти, - добродушно посоветовал
Штирлиц, - сразу бы все и выложил!
- Напрашивается вот какой вывод, - вмешался Суслов. - Задание
настолько секретное, что о нем вообще никто не должен знать. Я
думаю, товарищу Штирлицу имеет смысл направиться в Корею,
встретиться там с товарищем Ким Ир Сеном и до тонкостей у него все
узнать. Тогда он сможет выполнить это секретное задание!
- Сусликов дело говорит, - похвалил Брежнев. - Андронов, надо
бы Штирлицу выделить одного или двух помощников из твоего
ведомства.
- Выделим, Леонид Ильич, - кивнул шеф КГБ. - Я Штирлицу готов
десятерых дать! Заодно поучатся, как надо работать.
- Эй, остановите каток! - воскликнул Штирлиц, которому вовсе не
улыбалось, чтобы за каждым его шагом следили молодцы Андропова. -
Мне помощников не надо! Я плохо срабатываюсь с людьми, у меня
характер скверный!
- Да будет вам, Исаев! У вас просто ангельский характер! - с
глумливой улыбочкой заметил Суслов.
- И кроме того, - продолжал аргументировать Штирлиц, - я -
профессионал! Зачем мне кто-то нужен еще?
- Ну и что? - спросил Брежнев. - Я тоже профессионал, и у меня
есть помощники... Вот, Сусликов, например... Нет, Штирлиц, без
помощников нельзя. Корейцы могут не так понять. Скажут, Брежнев
такой жмот, людей для нас пожалел...
- Ну тогда, - Штирлиц пошел на компромисс, - давайте я возьму
себе в помощь Бормана.
- Одного?
- Он десятерых стоит. Главное у Бормана - это воображение! К
тому же, он мой старый знакомый, с ним мне будет намного легче
выполнить такое тяжелое и ответственное задание.
- Борман... Какая странная фамилия, - протянул Леонид Ильич. -
Он что, еврей?
- Нет, он немец, - сказал Штирлиц.
- Русский он, - добавил Андропов. - Сидоров его фамилия.
- Это хорошо, что не еврей. Ты, Штирлиц, долго жил в Германии,
небось не любишь евреев-то? Все фашисты их страсть как не любили.
- Я интернационалист! - возразил Штирлиц. - Я никого не люблю!
- Значит, еврейский вопрос тебя не волнует?
- Ясный пень! Меня и женщины уже не волнуют!
Глубокомысленно покачав головой, Брежнев обратился к Суслову:
- А этот еврей со сложной фамилией Солженицын, которую я никак
не могу запомнить, пишет, что это очень животрепещущий еврейский
вопрос в нашей социалистической стране... Вот ведь врун!
