Фашисты побросали свои дела и бросились обнимать русского
разведчика.
- Хайль Штирлиц! - возопили они.
- А я, я что говорил! - захлебываясь кричал Холтофф. - Еще
вчера, помните, я рассказывал, что мне приснился сон, будто
Штирлиц меня трахнул по голове бутылкой!
- Качай его, ребята!
Потом Штирлица и Бормана усадили за рулеточный стол. Услужливые
официанты тут же поставили перед ними шнапс, пиво и закусь.
Красотки, столпившись позади счастливых эсэсовцев, ссорились, кому
первой спать со знаменитым разведчиком.
Все ждали, что Штирлиц произнесет тост. Штирлиц встал,
прокашлялся и сказал:
- Ну, у вас тут - прямо Германия! Я оценил! Здесь, среди вас, я
снова себя чувствую себя молодым, пьяным и веселым!
- Для этого мы и вывозили бункер фюрера, - прослезился
Айсман. - Тут у нас не только ресторан, казино и публичный дом,
здесь у нас и досье разные. Бог ты мой, есть даже коллекция
Мюллера!
- Не верю! - пошутил Штирлиц.
- Прямо дой родной. Мы здесь и с агентами встречаемся, такой
психологический эффект производит! А в подвалах храним оружие и
взрывчатку. И все немецкое! Все вывезли из Германии! Даже пиво! -
спешил поделиться вестями Айсман.
- Девочек тоже из Германии вывезли?
- Нет, - всхрапнул Айсман. - Девочки местные.
- Друзья! - сказал Штирлиц. - Я пробыл тут всего десять минут,
но уже чувствую себя, как на Родине! За вас, друзья!
- Гип-гип, ура! - хором завопили эсэсовцы.
Штирлиц выпил шнапсу. Слуга-кореец налил еще.
- Мой корейский слуга Кан Дон Ук, - похвалился Айсман. -
Золотой парень! За два месяца выучил немецкий!
- Что ты говоришь? - удивился Штирлиц. - А чем вы сами тут
занимаетесь? Корейский учите?
- Мы готовим заговор против Ким Ир Сена, - сказал Айсман. -
Свергнем власть коммунистов и объединим Северную и Южную Кореи.
- Парень, - спросил Штирлиц у корейского слуги. - Хочешь
объединения Южной и Северной Кореи?
- Да, конечно, - сказал кореец. - У меня там семья.
- Хорошо, - Штирлиц доброжелательно кивнул. - Хочешь быть моим
слугой?
- Хочу.
- Айсман, ты мне подарил своего слугу, - проинформировал друга
Штирлиц.
- Бери, - Айсман махнул рукой. - У меня еще трое есть! И все
трое - тоже золото!
- Садись, Кан, - предложил корейцу Штирлиц. - Слугой ты мне не
будешь, я против этих господских штучек. Будешь моим адъютантом,
но слушаться только меня, понял?
- Понял, господин Штирлиц! - ответил адъютант Кан,
подобострастно глядя на Штирлица и не понимая, чем слуга
отличается от адъютанта.
- Налей себе водки.
Кореец сел и налил себе стакан шнапса.
- Значит, Айсман, вы затеяли заговор.
- Ну.
- И кто у вас главный? Гиммлер?
- Нет, Гиммлер умер.
- Геббельс?
- Нет, Геббельс сейчас в США стал доктором-гинекологом.
- Геринг?
- Нет, он в Италии занимается производством туалетной бумаги.
- Засранец, - заклеймил Штирлиц.
- Не скажи, у него три больших завода.
- Тогда кто? Не Мюллер же?
- Нет, конечно. Мюллер во Франции снимает порнографические
фильмы, печатает порножурналы и открытки. В основном черно-белые,
но есть и цветные.
- Что, негры с белыми? И с цветными?
- Ну так! - засмеялся Айсман. - Мюллер теперь у нас Большой
человек!
- А главный-то кто?
- Ты не поверишь, но это Кальтенбруннер. Говорят, он совсем не
постарел. Правда, лично я его никогда не видел, ни в Рейхе, ни
здесь...
- Я тоже, - сознался Штирлиц.
- Говорят, он сделал себе операцию по омолаживанию организма, -
доложил Холтофф, - теперь его вообще не узнать...
- И сколько вас тут, немцев?
- Около сорока. Во время войны большинство из них были в
гитлерюгенде, а некоторые вообще еще пешком под стол ходили!
Молодежь! - Айсман сосчитал по пальцам. - Да точно, если посчитать
меня за двоих, то будет ровно около сорока человек! А если
посчитать тебя, Штирлиц, меня и Бормана - можно сказать, что все
сто! Мы, зубры старой закалки, каждый стоим двадцати человек!
- Отлично, - сказал Штирлиц. - К черту Кальтенбруннера! Заговор
возглавлю лично я! Хватить тянуть кота за хвост!
- Хайль Штирлиц! - вновь завопили эсэсовцы, как заведенные.
- Правильно! - подхватил Борман. - Хватит на кофейной гуще
гадить!
Борман только что вернулся из задних комнат, уже облаченный в
эсэсовский мундир. Он сел между Айсманом и Холтоффом, и, глядя на
них, Штирлиц испытал приступ сентиментальности. Бывало, как дашь
кастетом по этим милым сердцу рожам!
- Поговорим о деле, - Штирлиц хлебнул шнапса и закусил
малосольным огурцом.
- Дела идут с трудом, - признал Айсман. - Мы завербовали кучу
корейских агентов, но никто из них не хочет ехать в КНДР. Боятся,
что их поймают и заставят строить социализм. А у нас такие планы!
Можно взорвать дамбу, наслать саранчу на поля или подсыпать в
колбасу крысиной отравы...
- Это все мелочи, детский сад какой-то! - Штирлиц встал. - Мой
план лучше.
Эсэсовцы обратились в слух.
- Мы садимся на танки, едем к границе, быстро переезжаем ее, с
налету захватываем город за городом! Пока коммунисты не
опомнились, захватываем Пхеньян! И все, Корея наша! Преимущество
моего плана - в его внезапности! Никто от нас такой наглости не
ожидает, поэтому все должно получиться!
Штирлиц торжественно протянул руку, словно пытаясь ухватить за
хвост грядущее.
- А народ Кореи встретит нас с распростертыми объятиями. С
народом я уже договорился, - Штирлиц похлопал по плечу своего
нового адъюданта Кана. - Народ давно уже мечтает объединить
страну!
Пораженные эсэсовцы восхищенно переглядывались.
- Я бы до такого никогда не додумался, - сказал Айсман, сверкая
своим глазом.
- Когда выступаем? - спросил Холтофф.
- А чего ждать? - Штирлиц приложился к пивной кружке и осушил
ее. - Надо действовать, пока их шпионы не успели ни о чем
настучать, пока северные корейцы ни чего не подозревают.
Наступление начнем прямо завтра, в воскресенье, в четыре часа
утра!
- Даешь!!! - радостно завопили эсэсовцы.
- Официант! Еще пива! - позвал Штирлиц.
- Господин Штирлиц, - подобострастно проговорил официант. -
Прошу меня сердечно извинить, но пиво кончилось.
- Айсман, где тут у вас можно попить пивка?
- Да где угодно! Есть тут кабачок один под названием "Древний
Чосон". Там весьма неплохо.
- Пойдем туда! Надо к четырем утра как следует подготовиться!
- Ребята! - объявил Айсман эсэсовцам. - Идем в "Древний Чосон"!
С радостными повизгиваниями бригада Айсмана потянулись на
выход.
Глава 11
Дикая страна, дикие нравы
Из бункера выходили через парадный выход, чистыми и хорошо
освещенными коридорами.
- Слушай, Айсман, - спросил Борман, обгладывая на ходу куриную
ножку, прихваченную со стола. - Раз из вашего бункера есть
отличный выход, через который мы идем, то за каким хреном мы лезли
через эту вонючую канализацию?
- Борман, ты не фига не понимаешь! Надо же было показать
Штирлицу, как мы хорошо организованы, какая у нас классная
конспирация! Скажи, Штирлиц!
- Ясный пфенинг, - согласился Штирлиц, которому выражение
"ясный пень" уже приелось.
Фашисты погрузились в три грузовика и с песнями поехали в
кабак. Айсман, любовно глядя на Штирлица, думал: "Надо бы мне тоже
заказать трость с железным набалдашником!"
Грузовики подкатили к "Древнему Чосону". Сквозь стеклянные
витрины ресторана, на которых столбиком были написаны иероглифы,
можно было разглядеть уютный зальчик. В зале стояли пивные
автоматы, стоящий за стойкой бармен продавал более крепкие
спиртные напитки и закуску. Над входом светились два иероглифа.
Сначала синим загорался один, затем зеленым другой, и, наконец,
оба иероглифа загорались желтым цветом.
"Что все это значит? - удивился Штирлиц. - Неужели загорается -
"Пива нет!", "Пива нет!"?
Пиво и веселье в кабаке были в самом разгаре. Команда
американских бейсболлистов праздновала свою победу. Бейсболлисты,
все как на подбор здоровенные, мускулистые, лакали пиво, обнимали
красивых корейских девушек и сквернословили. Упившийся тренер в
одиночестве поднимал тосты за состоявшуюся победу, но его никто не
хотел слушать.
Мимо ресторанчика, приплясывая и напевая "Харе Рама! Харе
Кришна!", проходила толпа выбритых наголо кришнаитов в оранжевых
одеждах.
- Штирлиц! - обрадовался им Борман. - Это же кришнаиты! Я пойду
пообщаюсь!
- Пообщайся, - разрешил Штирлиц. - Только много не пей!
- Да ты о чем? Мы поговорим о душе, о смысле жизни... Я давно
уже хотел выяснить, кем я был в своей прошлой жизни.
- Смотри, чтоб тебя наголо не обрили! - пошутил Штирлиц.
Эсэсовцы громко заржали, так как Борман уже лет сорок был лыс, как
бильярдный шар.
Борман помахал друзьям рукой и побежал за кришнаитской
процессией.
- Уйдет мой друг Борман в буддистский монастырь! - посетовал
Штирлиц. - Просветлится, станет Бодисатвой!
- Какие ты умные слова знаешь, - удивился Айсман.
- Это меня Борман научил, - не стал скрывать Штирлиц.
Эсэсовцы завалились в кабак и быстро заняли все свободные
места. Холтофф резво подбежал к пивному автомату и начал наполнять
кружки, передавая их по цепочке из рук в руки. Кружки быстро
заставили длинный стол, во главе которого сел Штирлиц.
- Штирлиц, скажи речь! - крикнул бывший адъютант Гиммлера Фриц.
- Что я вам, Брежнев, что ли? - откликнулся Штирлиц. - Я сюда
не разговаривать пришел!
С этими словами русский разведчик выпил первую кружку.
Американцы слегка примолкли, разглядывая черную форму со
свастикой.
- Что здесь делают эти фашистские ублюдки? - громко спросил
один из бейсболлистов, самый здоровый.
Немцы не обратили на него никакого внимания, поскольку вопрос
был задан по-английски, и никто его не понял. Поэтому пивные
кружки продолжали быстро опустошаться.
- Ребята, мой рюкзак никто не видел? - спросил Штирлиц.
- Нет!
- Жаль, у меня там было три блока "Беломора".
- О! - застонали эсэсовцы. - Какой облом!
Штирлиц послал своего адъюданта Кана к бармену купить сигарет.
Огромный бейсболлист подставил пробегавшему мимо корейцу ногу, Кан
споткнулся и растянулся на полу.
В зале повисла тишина. Эсэсовцы повернули головы к Штирлицу.
Штирлиц встал.
- Я давно говорил, что американцы - это нация ублюдков, -
процедил он. - Все отбросы общества в течении трех веков
вывозились в Новый Свет! А теперь эти бандиты, адвокаты, наркоманы
и гомосексуалисты хотят навязать свой вонючий образ жизни всему
миру!
Эсэсовцы грозно вревели. Янки приготовили бейсболльные биты.
- Кан! - позвал Штирлиц.
- Да, хозяин, - отозвался Кан, потирая ушибленное колено.
- Ты можешь дать своему обидчику ногой!
- Спасибо, хозяин, - поблагодарил кореец и с диким визгом дал
ногой американцу между ног. Бейсболлист загнулся и упал на пол.
Американцы, размахивая бейсболльными битами, бросились на
немцев. Эсэсовцы заняли круговую оборону и некоторое время кидали
в противника кружками. Когда кружки кончились, американцы
прорвались к фашистам и начали молотить их дубинками.
- Где мой револьвер? Забыл в бункере! - посетовал Айсман,
работая кулаками.
Холтоффу разбили голову, и он упал к ногам Штирлица, обливаясь
кровью. Штирлиц встал и взял в руки костыль.
- Вот Холтоффа я вам никогда не прощу! - закричал Штирлиц
ревнивым и страшным голосом, словно только один он на всем белом
свете мог бить Холтоффа по голове.
Штирлиц, как приамурский тигр, напившийся валерьянки, прыгнул в
