обратитесь к слугам, которых мы к вам приставили, ибо мы не поскупимся
для вас ничем. ДО СРОКА!
-- Если Ваше Величество позволит, то вместо наслаждений мы хотели
бы осмотреть охотничьи трофеи Вашего Величества -- следы деятельности
наших предшественников!
-- Ну, конечно же, мы позволим, позволим! -- милостиво промолвил
царь и хлопнул в ладоши с такой силой, что искры, посыпавшиеся у него
из пальцев, осветили серебряные стены. От этого державного жеста
пронесся к тому же вихрь, остудивший разгоряченные головы обоих
искателей приключений. Через минуту шестеро гвардейцев в белых с
золотом мундирах уже вели Трурля и :Клапауция по извилистому коридору
-- подлинному меандру, напоминающему внутренность окаменелой рептилии;
и не без облегчения конструкторы увидели себя внезапно в огромном
террариуме под открытым небом; вокруг на старательно ухоженных газонах
лежали охотничьи трофеи Жестокуса -- память о давнишних и совсем
недавних расправах.
Ближе всего лежал, уставясь саблезубой мордой в небо, рассеченный
почти надвое гигант: его корпус защищали броневые плиты, чешуей
налегавшие друг на друга; задние лапы, необычайно длинные,
сконструированные, очевидно, для огромных скачков, покоились на траве
подле хвоста; в хвосте отчетливо виднелся самопал с наполовину
опустошенным магазином -- признак того, что чудовище не сразу и не без
боя поддалось грозному царю. Свидетельствовал об этом также желтоватый
лоскут, свисавший с клыков приоткрытой пасти;
Трурль распознал в нем голенище сапога, какие носили царевы
доезжачие. Рядом располагалось другое пугало, змеевидное, с множеством
коротких крыльев, опаленных выстрелом; электрические внутренности
чудовища разбрызгались в медно-фарфоровую лужу. Дальше еще одно
чудовище растопырило сведенные судорогой ноги, подобные колоннам, в
его пасти играл с легким шелестом парковый ветерок. Были выставлены
здесь и останки на колесах с когтями и на гусеницах с огнеметами,
рассеченные до мозга костей, которым была у них мешанина проводов;
покоились безглавые броненосцы с приплюснутыми башенками, разорванными
атомным ударом, и стоножки, и пузатые чудища с многочисленными
запасными мозгами, разбитыми все до единого в битве, и страшилища,
прыгавшие на поломанных ходулях ныне телескопических лап, и какие-то
маленькие ядовитые твари, которые могли, очевидно, то рассыпаться
яростной стаей, то сплетаться в оборонительный шар, ощетинившийся
черными отверстиями стволов, но и эта хитрость не спасла ни их, ни их
создателей. Сквозь шпалеры этих-то обломков нетвердым шагом, в
торжественном, чуть траурном молчании, будто готовясь к похоронам, а
не к бурной изобретательской деятельности, и шли Трурль с Клапауцием,
пока не достигли конца наводящей ужас галереи царских побед. У ворот,
у подножья белой лестницы, их ожидала колымага, однако драконы,
которые снова везли их по гулким улицам назад в загородную резиденцию,
показались им теперь не столь ужасными. А когда друзья остались одни в
комнате, обитой алой и бледнозеленой материей, за столом,
прогибавшимся от драгоценностей и заботливо приготовленных напитков, у
Трурля наконец развязался язык и конструктор стал обидными словами
честить Клапауция, утверждая, что тот проявил излишнюю прыть,
согласясь на предложение распорядителя охоты, и тем самым навлек на их
головы беду, словно у них не было возможности спокойно пожинать дома
плоды достигнутой славы. Клапауций не промолвил в ответ ни
словечка. Когда же гнев и отчаяние Трурля поуменьшились, и, обессилев
от брани, он скорее рухнул, чем уселся, на роскошную козетку из
перламутра и закрыл глаза, подперев голову руками, терпеливо
выжидавший Клапауций отрывисто сказал:
-- Кончай! Надо приниматься за работу. Эти слова как бы разбудили
Трурля, и друзья тут же принялись обсуждать различные возможности с
полным знанием самых сокровенных тайн искусства кибернетического
конструирования. Они быстро пришли к согла-, сию, что важнее всего не
панцирь и не сила чудовища, кое им предстоит построить, а его
программа, то есть алгоритм сатанинского действия. "Эта тварь должна
быть поистине родом из преисподней, сущий дьявол по натуре!" --
сказали они себе, и, хотя не знали еще, как этого достигнут, сердца их
забились .радостней. А когда конструкторы уселись проектировать
бестию, которой требовал жестокий монарх, работа у них спорилась, так
что просидели они целую ночь, и целый день, и затем еще одну ночь,
после чего отправились пировать; и пока полные до краев лейденские
банки ходили меж ними, друзья настолько уверились в своем успехе, что
стали ехидно, по-заговорщицки, перемигиваться, дабы не могли заметить
этого слуги, справедливо почитаемые ими за царских соглядатаев. Друзья
не говорили при них ни о чем, касающемся работы, лишь хвалили громовую
крепость напитков и отличный вкус электрет с ионной подливкой, которые
подносили им вертевшиеся юлой лакеи во фраках. Только после ужина,
выйдя на террасу, откуда открывался вид на весь город с его белыми
башнями и черными куполами, утопающими в зелени, Трурль сказал
Клапауцию:
-- Дело еще не выиграно, ведь оно не простое!
-- Что ты хочешь этим сказать? -- из осторожности шепотом, но
вместе с тем живо спросил Клапауций.
-- Видишь, в чем тут загвоздка: если царь уложит эту механическую
скотину, то, сочтя, что его желаний мы не выполнили, не колеблясь,
исполнит обещание, которое я назвал бы колодезным. Если же мы хватим
через край... Понимаешь?
-- Не понимаю. Если царь не уложит зверя?
-- Да нет же, если зверь его уложит, дорогой коллега... то тот,
кто унаследует власть после царя, быть может, не оставит этого дела
безнаказанным.
-- Ты думаешь, нам придется держать перед ним ответ? Наследник
трона бывает обычно рад, когда трон становится вакантным.
-- Конечно, однако наследником будет сын царя, а займется ли он
нами из любви к отцу или по той лишь причине, что этих действий будет
ожидать от него двор, -- для нас разница невелика. Что ты на это
скажешь?
-- Об этом я не размышлял. -- Клапауций угрюмо задумался и
буркнул: -- Перспектива и правда не из веселых. Ни туда, ни сюда... А
ты видишь какой-либо выход?
-- Можно построить зверя, который будет многосмертным. Когда царь
поразит его, зверь падет, но тут же восстанет из мертвых. И вновь царь
начнет охотиться, вновь настигнет зверя, и это будет продолжаться,
пока царь не устанет...
-- Усталость обозлит царя, -- деловито бросил Клапауций. --
Впрочем, как ты себе представляешь такого зверя?
-- Никак не представляю, я только намечаю возможности... Проще
всего было бы создать чудовище, лишенное жизненно важных центров. Хоть
рассеки его на части, они опять срастутся.
-- Как?
-- Под действием поля...
-- Магнитного?
-- Допустим.
-- А откуда взять это поле?
-- Этого я пока не знаю. Может, мы сами будем управлять полем на
расстоянии? -- спросил Трурль.
-- Нет, это не вполне надежно, -- поморщился Клапауций. -- Разве
исключено, что на время охоты царь упрячет нас в какой-нибудь каземат?
Ведь и наши несчастные предшественники, надо признать, не на то лишь
годились, чтобы кометам хвосты крутить, а ты хорошо знаешь, как они
кончили. Мысль о телеуправлении, вероятно, приходила в голову многим,
однако не оправдала надежд. Нет уж, во время самой битвы мы не должны
иметь с чудовищем ничего общего.
-- Может, смастерить искусственный спутник -- и на нем... --
предположил Трурль.
-- Ты чтоб карандаш очинить, и то жернов попросишь! -- обрушился
на него Клапауций. -- Спутник, нет, вы только подумайте! Как это ты
его смастеришь? Как выведешь на орбиту? Чудес в нашем ремесле не
бывает, мой милый! Нет, установку надо спрятать совсем иначе.
-- Ну куда ж ты ее спрячешь, несчастный, если за нами неустанно
следят?! Сам же видишь, как слуги и лакеи глаз с нас не спускают,
всюду нос свой суют, а о том, чтобы хоть разок, хоть на минутку
незаметно выскользнуть из дворца, не может быть и речи... К тому же
такая установка получится большой, как же ее вынести незаметно? Как
протащить? Не вижу способа!
-- Только не горячись, -- увещевал его рассудительный
Клапауций. -- Может, установка вовсе и не понадобится?
-- Но ведь должно же что-то управлять чудовищем, а если им будет
управлять его собственный электронный мозг, то Жестокус изрубит зверя
на мелкие кусочки, прежде чем ты успеешь произнести: "Прощай, белый
свет!"
Оба умолкли; темнело, внизу, в долине, загорались все новые огни
города. Внезапно Трурль сказал:
-- Слушай-ка, у меня возникла идея. А что, если под видом
чудовища попросту построить корабль и убежать на нем? Ведь можно
приделать ему для маскировки уши, хвост, лапы, которые как ненужный
камуфляж он отбросит в момент старта! Я уверен, это отличная идея!
Убежим -- и ищи ветра в поле!
-- А если среди царских слуг к нам приставлен и конструктор --
это кажется мче вполне правдоподобным, -- то ты и оглянуться не
успеешь, как сведешь с палачом знакомство. Вообще спасаться бегством
не по мне. Либо мы, либо он -- так обстоит дело; третьего исхода нет.
-- И правда; шпион может знать толк в конструировании! --
обеспокоился Трурль. -- Так что же построить, Черный Ящик меня
разрази! Быть может, электронную фата-моргану?
-- Некий призрак, мираж? Чтобы царь впустую за ним гонялся?
Спасибо тебе! Вернувшись с такой охоты, царь обоих нас вывернет
наизнанку!
Вновь наступило, молчание, неожиданно прерванное Трурлем:
-- Я вижу единственный выход: надо, чтобы чудовище схватило царя,
чтобы оно его похитило -- понимаешь? -- и держало в плену. Этим
способом...
-- Понимаю, не продолжай. Конечно, это идея. Мы бы заточили его
в... А соловьи поют здесь сладостней, чем даже на Марилонде
Проквинской, -- ловко докончил Клапауций, заметив слуг, вносящих на
террасу светильники на серебряных подставках. -- Допустим, что именно
так и получится, -- продолжал он, когда друзья вновь остались одни в
темноте, едва рассеиваемой светильниками. -- Как бы то ни было, надо
иметь возможность связаться с узником, даже если нас самих закуют в
кандалы и посадят в каменную дыру.
-- По правде, -- бурчал Трурль, -- надо бы как-то иначе
скомбинировать... Впрочем, важнее всего алгоритм!
-- Тоже мне открытие сделал! Известно, без алгоритма ни шагу
ступить! Ну ничего, надо экспериментировать!
И друзья засели за эксперимент. Он состоял в том, что
конструкторы смоделировали царя Жестокуса и чудовище, но лишь на
бумаге, математическим методом;
Трурль управлял первой моделью, а Клапауций -- второй. Вот и
сшиблись модели-враги на огромных белых листах, покрывающих стол, с
такой силой, что лопнули графитовые стержни в
карандашах. Неопределенным интегралом яростно извивался монстр под
ударами царевых уравнений, и повергался, рассыпанный в несчетное
множество неизвестных, и восставал вновь, возведенный в высшую
степень, а царь поражал его дифференциалами, да так, что лишь клочья
функциональных операторов летели в разные стороны, и возник в
результате такой нелинейно-алгебраический хаос, что конструкторы не
могли уж разобраться, что стало с царем, а что -- с чудовищем, и тот и
другое исчезли во мгле перечеркнутых знаков. Встали друзья из-за стола
и для подкрепления сил хлебнули из огромной лейденской амфоры, вновь
уселись и снова начали бой, стремительный бой, спустив с цепи весь
