собрал рюкзак, рассовал по карманам снаряжение и, поцеловав на прощание
жену, отбыл в аэропорт.
Когда дверь за ним закрылась, Проня немного всплакнула, вытерев глаза
уголком передника, потом удалилась в спальню, и через десять минут оттуда
вышел, сверкая новенькой формой, высокий, статный майор КГБ. Аккуратно
вложив оставленный агентом листок с шифровкой из центра в "Историю КПСС",
он положил книгу в портфель, щелкнул замком и, тихо притворив за собой
дверь, вышел из квартиры. Когда он шел по улице, девушки оглядывались ему
вслед, а мужчины провожали его завистливыми взглядами. Даже суперагент
номер 747, окажись он сейчас каким-нибудь чудом на площади Дзержинского,
вряд ли узнал бы в бравом майоре Пронине свою тихую супружницу Проню.
Майор шел на доклад к полковнику Максимову.
В аэропорту агента ждали неприятные известия: во-первых, в Байконур
самолеты из Москвы не летали, во-вторых, билеты на все даже отдаленно
похожие направления были распроданы на полгода вперед. Но это были не те
препятствия, что могут остановить профессионала: не прошло и четверти
часа, как агент выбрал самолет, пролетающий над местом его назначения.
Правда, в его точный расчет чуть не вкралась ошибка: сверившись на всякий
случай по спутниковому снимку, агент с ужасом убедился, что советские
карты безбожно врут. Самолет в последний момент пришлось спешно менять.
Агент забрался в рюкзак и, нацепив снаружи аэрофлотовскую багажную бирку,
затесался в кучу багажа, готового к погрузке в лайнер.
Агенту еще никогда не приходилось летать на советских авиалиниях, и
тем более пересылать багаж, иначе бы он никогда не выбрал этот сложный,
опасный и, главное, абсолютно непредсказуемый путь. Агент не знал, что,
путешествуя под видом багажа, он имеет равные шансы оказаться и в Сочи, и
в Магадане, и очень маленькие - в пункте назначения.
Однако, судьба по-прежнему хранила его. Аэрофлотовские служащие,
имеющие обыкновение ошибаться, на этот раз ошиблись дважды, и в результате
одна ошибка погасила вторую. Агент не видел всего этого, и, оказавшись,
наконец, в тесном трюме самолета и потирая сильно помятые при погрузке
бока, не думал, что надо благодарить провидение за точное попадание. Он
думал лишь о том, что ему не придется переживать выгрузку, которая вряд ли
будет мягче погрузки.
Загудели двигатели, самолет вырулил на полосу, разбежался и прыгнул в
синее утреннее небо. Полет начался. Агент засек время, вылез из рюкзака,
надел его за спину, пристроился поудобнее на беспорядочной груде сумок и
чемоданов и, приказав себе проснуться в назначенное время, безмятежно
уснул. Крепкий его сон не мог нарушить ни вой двигателей, ни недостаток
кислорода в трюме, ни пристальный взгляд из замочной скважины чемодана, на
котором он лежал.
...Агент проснулся за минуту до назначенного срока от звонка
наручного будильника. Подойдя к люку грузового отсека, он достал из
кармана отмычку и не без труда открыл тяжелую створку. Несколько секунд он
смотрел на проплывающую внизу равнину, потом заметил небольшой городок и,
аккуратно прикрыв за собой дверцу, нырнул вниз. Он не видел, как лайнер на
секунду приоткрыл бомболюк, пропустив наружу большой чемодан. Чемодан
выпустил длинный огненный хвост, сделал небольшой круг и, убедившись, что
все в порядке, заскользил к горизонту.
Пропадав до 500 метров, агент дернул пряжку рюкзака, и из бокового
клапана взметнулся белый купол. Перелет завершился. Приземлившись на
окраине, агент быстро собрал парашют, проводил взглядом огненную комету,
медленно летящую к югу, и понял, что цель близка. Весело насвистывая, он
поспешил в город.
Город действительно оказался Байконуром, но не успел агент
обрадоваться, как выяснилось, что жители его не имеют ни малейшего
представления ни о ракетах, ни о космосе. То есть они, конечно, часто
встречали название своего города в газетах, но все, включая постового
милиционера, были уверены, что "Космодром" - это место сбора неформальных
хулиганов в центре города прямо напротив "Пентагона". Делать здесь было
абсолютно нечего. Агент впал было в отчаяние, но, проходя мимо детского
сада, все же прислушался к звонким голосам за оградой. Через пять минут он
знал - то, что он ищет, находится совсем в другом месте с красивым
непонятным названием "Тюратам".
Известие совершенно выбило агента из колеи. Он не был готов к таким
"неожиданностям". Пришлось мобилизовать всю свою волю. Агент вновь
прислушался к детскому саду и быстро выяснил, где находится Тюратам, и как
туда добраться. Воспрянув духом, он приосанился и отправился искать
верблюда.
Поиски, однако, оказались тщетными. Агент хорошо помнил фотоочерки о
Байконуре, судя по которым, здешние места прямо-таки изобиловали этими
животными. Но ему никогда не приходило в голову, что все это - один и тот
же экземпляр, специально содержащийся для радостей фото- и кинооператоров.
И тем не менее провидение еще раз выручило его. От древнего аксакала агент
узнал, что верблюда вчера доставили в местную ветлечебницу с несварением
желудка.
Остальное было делом техники и ветеринарии. Дождавшись ночи, агент
выкрал животное и, вылечив его в близлежащем овраге, навьючил верблюда и
двинулся в путь.
Дорога была долгой, но сознание важности миссии заполняло агента
целиком, и он даже не заметил, как достиг цели.
Здесь его ждал новый сюрприз. Никакого Тюратама в указанном районе не
оказалось. Вместо него агент увидел большой город, обнесенный колючей
проволокой. Прямо в степи проволочное ограждение обрывалось проходной, на
которой полоскался выцветший транспарант: "Добро пожаловать в Ленинск!"
Через проходную туда-сюда сновали жители города и иностранные журналисты.
Журналистов пропускали беспрепятственно, местных тщательно обыскивали.
Сюрприз не смутил агента. Он уже понял, что задание будет совсем не
таким легким, как ему казалось вначале. Привязав верблюда к заграждению и
проклиная русско-казахскую географию, он смело вошел в проходную и спросил
стоявшего там солдата в зеленой форме, чем-то неуловимо напоминавшего
японца, где здесь "Буран".
Слово "Буран" произвело волшебное действие - правда, не совсем то,
которого ожидал агент. В мгновение ока он оказался прижатым к стенке, и
десятки рук шарили по его карманам, вытаскивая уникальное снаряжение. От
неожиданности агент потерял осторожность и произнес пару крепких выражений
на родном языке. Грубейшая ошибка, недостойная даже разведчика
развивающейся страны, в этот раз помогла - хватка моментально ослабла,
снаряжение вернулось в карманы, он был причесан, вычищен, поглажен и даже
побрит.
- Извините, пожалуйста! - сказал солдат-японец на чистом английском
языке со слабо уловимым - видимо ирландским - акцентом. - Вы бы сразу
сказали, что иностранец. Сами понимаете, служба. Бдительность должна быть!
- он важно поднял палец. - А "Буран"... - он подробно объяснил, где
находится "Буран", всучил агенту пачку советских газет и пригласил
заходить еще.
- Спасибо, непременно, - ответил агент, наслаждаясь музыкой родного
языка.
Он повернулся и, взвалив рюкзак за спину бодро зашагал в степь.
Когда он скрылся за горизонтом, верблюд, стоявший у проходной,
перекусил веревку, сдул горбы, поднялся на задние ноги и сбросил шкуру.
Отряхнув сверкающую форму, майор Пронин вошел в будку проходной и, кивнув
вскочившему по стойке "смирно" солдату-казаху, взял трубку телефона.
Когда из-за горизонта поднялись могучие циклопические сооружения,
агент сразу понял, что он у цели. Однако, прошло еще немало времени,
прежде, чем он различил внутри ажурных металлических сплетений контуры
ракеты и корабля, а различив, поразился их неописуемой красоте и гармонии.
Сердце агента учащенно забилось: приближался главный этап задания.
У заграждения, охраняемого суровыми солдатами-первогодками, толпились
иностранные корреспонденты. Дальше их, несмотря на все их языки, не
пускали. Агент отошел в сторонку, развернул советские газеты, подаренные
солдатом-японцем, и через четверть часа знал все самые страшные тайны:
дату и время старта, параметры орбиты и даже фамилию главного конструктора
(последняя, впрочем, была ему совершенно ни к чему). Потом, укрывшись в
бункере, и подождав, пока рассеется толпа журналистов, достал из кармана
солдатскую форму. Солдаты оцепления, увидев выходящего из бункера грозного
"деда", вытянулись и завибрировали. Цыкнув на них для острастки, агент
прошел к ракете и стал подниматься по лестнице (лифт не работал) на башню.
Но добраться до корабля ему так и не удалось. Едва он миновал два ажурных
пролета, как башня вздрогнула всем своим многотонным металлическим телом и
быстро поехала в сторону. Проклиная вездесущую автоматику, агент перебежал
на другую башню, выбрав на этот раз неподвижную.
Здесь его ждала новая проблема. Трап был отведен, и между люком
корабля и башней зияла тридцатиметровая пропасть. Агент попробовал было
привести трап в движение, но обнаружил, что тот намертво приварен к башне.
"Оно и понятно - беспилотный полет!" - подумал агент. Тяжело вздохнув, он
поднялся еще выше и полез по единственной ажурной ферме, еще прикрепленной
к ракете. Лезть было трудно, кружилась голова, но вилла на Мексиканском
заливе маячила впереди с такой необыкновенной реальностью, что агент забыл
о страхе. Наконец, он повис на концевой площадке фермы прямо над носом
корабля. Пока он раздумывал, как спуститься вниз, что-то хрустнуло над
ним, и, сжимая в руках обломки фермы, агент полетел вниз.
Любой дилетант неминуемо погиб бы на его месте, но в Лэнгли не зря
ели хлеб. Не поддаваясь панике и слегка скорректировав траекторию падения,
агент финишировал прямо в носовом сопле "Бурана", вылез из него и быстро
спустился на присосках к люку корабля.
Здесь снова возникла проблема. Отмычки крутились, замки щелкали, но
люк, несмотря на все усилия, не открывался. "Заварен", - понял агент и
заглянул в иллюминатор. Из темноты нижней кабины на него взглянули такие
же темно-карие суровые глаза. "Отражение", - подумал агент. "Сам ты
отражение", - подумал майор Пронин и еще крепче прижал люк.
Дело было плохо. До старта оставались считанные минуты, а находиться
снаружи было опасно - его могли заметить при взлете корабля. Агент
спустился ниже и, приоткрыв створку грузового отсека, нырнул внутрь.
Он упал на что-то большое и круглое и сразу понял, что это модуль
телеметрии. "Вот так удача! - обрадовался агент, открывая люк, - Здесь
можно переждать любые перегрузки".
В модуле оказалось тепло и сухо. Весь интерьер был заставлен
странными одинаковыми приборами, в которых агент к своему величайшему
изумлению узнал аккумуляторы. У задней стенки сиротливо ютились три
самописца. Они не работали.
Некоторое время агент осваивался с обстановкой. Потом посмотрел на
часы и вдруг понял, что уже давно должен лететь. Что же случилось? Он
вытащил антенну, настроил приемник на известную всем волну, услышал, что
старт перенесен на два часа, тут же уловил за стенками корабля журчание
сливаемых компонентов. Пока он осмысливал эти противоречивые сведения,
журчание прекратилось, и по ракете затопали ноги солдат и инженеров. Куда
они бежали, агент не знал, и ему даже в голову не пришло, что вся толпа
собралась прямо над ним у изуродованной фермы гироплатформ, и что помимо
прочих крепких выражений конструктор фермы был абсолютно незаслуженно
обозван американским шпионом.
К вечеру беготня стихла, агент остался один и начал предаваться
