нужны были приказы Ларсена, но наличных денег было слишком много, чтобы
четыре человека смогли их унести.
Он навьючил груз на пленников, торопясь из-за надвигающейся темноты.
Он и остальные трое с космического бродяги погнали пленников вперед,
оставив позади себя горящее пустое дерево. Вспыхнуло пламя, разгоняющее
ночь. Могло загореться и что-то рядом. Но опасности распространения
лесного пожара не было: джунгли были слишком мокрыми. Завтра, а может
быть, даже и сегодня ночью, с неба снова прольются потоки воды и погасят
любое пламя, каким бы бешеным оно ни было.
Но люди с "Тебана" в буквальном смысле слова боялись темноты. Прошлой
ночью некоторые из них уже приобрели опыт, который заставлял их отчаянно
избегать встречи с любой ночной тварью на тропе, ведущей обратно к
кораблю. Они гнали своих нагруженных пленников впереди себя. Если
какое-нибудь чудовище лежало в засаде, то оно схватило бы пленника,
шедшего в колонне первым, а не вооруженного космонавта сзади.
Хорн, ожидавший на западной стороне поляны, увидел павших духом,
отчаявшихся пленников, медленно идущих к кораблю. У него был прекрасный
план, как увеличить напряженность внутри корабля до совершенно
невыносимого уровня. Он собирался просто начать обстрел корабля. Это
должно было заставить людей внутри понять, что они не могут ни взлететь,
ни выйти из корабля. И он собирался дать им знать о том, что теперь
передает маяк, чтобы необходимость срочно удирать стала бы для них
первоочередным желанием. Хорн полагал, что в подобной ситуации они
сдадутся через пару дней.
Но теперь экипаж и пассажиры "Данаи", в том числе и Джинни, потеряв
всякую надежду, брели по поляне с маяком к "Тебану".
Хорн так никогда и не вспомнил, как он побежал. Он просто вдруг
понял, что мчится с сумасшедшей скоростью через поляну, на которую уже
почти опустилась ночь. Он недостаточно четко видел идущую группу, чтобы
уверенно прицелиться в кого-нибудь из команды "Тебана". Он не мог стрелять
в толпу. Если он догонит их возле шлюза, то по-прежнему останется один
против четверых, и ему придется действовать осторожно, чтобы не пустить
заряд в потерпевших кораблекрушение. Что касается противников, то они
смогут стрелять в него очередями, триста выстрелов в минуту, нимало не
беспокоясь за судьбу пленников.
Но он их не догнал. Между ними было еще метров триста, когда
смешанная группа добралась до посадочной опоры. Темнота теперь уже была
полная. В совершенно недостаточном для боя свете звезд виднелся только
массивный корпус "Тебана" на фоне неба, но там, где нагруженных людей
загоняли в корабль, заметно было только мелькание более или менее темных
пятен. К тому моменту, когда Хорна отделяло от них двести метров, замерло
и это движение.
В тот момент, когда лязгнул закрываемый люк, он все еще находился в
сотне метров и не имел сил даже на крик отчаяния.
Он опоздал на несколько секунд. Подбежав к люку, он начал колотить в
него. Но в этот момент внутри корабля были шум и суматоха, и его стук
просто не услышали. Ларсену пришлось несколько минут орать и ругаться,
чтобы заглушить вопли вернувшейся команды и заставить ее подчиняться.
Прошло еще несколько минут, пока сам Ларсен не удовлетворился осмотром
принесенных пакетов и не заставил пленников сложить их.
Появление пленников усилило беспорядок еще больше. Рано или поздно их
должны были убить, но хладнокровное убийство было как-то не очень по душе
людям, которые праздновали получение сорока миллионов кредитов наличными и
которые хотели насладиться своей невероятно огромной добычей. Сейчас было
неподходящее настроение для убийства. Кроме того, среди пленников были три
женщины.
Космонавт "Тебана" разорвал пакет с купюрами. Сотенные, пятисотенные
и тысячные купюры разлетелись по полу. Он подхватывал купюры и подбрасывал
их вверх, позволяя падать повсюду. Другие тоже кинулись разрывать пакеты.
В корабле началась настоящая метель из купюр. Космонавты истерически
смеялись, швыряя друг в друга пригоршни денег. Владение таким невероятным
богатством пьянило и отравляло их, действовало как сильнейший наркотик.
Капитан "Данаи" был шокирован. Он должен был понимать, что лишится
жизни ради прихотей команды "Тебана", но все равно, такое обращение с
деньгами его шокировало. Ларсен смотрел на все горящими глазами.
Хорн снаружи был наполнен ужасом, осознавая происшедшее несчастье. На
востоке быстро всходила многоцветная луна Каролы. Она быстро понеслась по
небу, окрашиваясь все сильнее, пока не стала полной, заливая своим светом
всю поляну. Вокруг безжизненной просеки отвесно поднималась стена
растительности высотой метров пятнадцать. В нескольких местах над ней
возвышались отдельные деревья. Некоторые имели зигзагообразные стволы и
ветви с помпонами листьев на концах и сочленениях. Были и прямые ростки,
из одних только листьев, вообще без ветвей.
Яркий и ровный свет осветил и другие, ужасные картины. На поляне
по-прежнему лежали туши зверей после той бойни, которую устроил Ларсен,
когда они вышли из леса, ошеломленные прожекторами корабля. Некоторые уже
успели раздуться, но среди них видно было движение. Это извивались и
волнообразно двигались пожирающие трупы серо-зеленые кошмарные диски,
блестевшие в свете многоцветной луны. Смотреть на мертвые тела само по
себе было неприятно, но кишащие повсюду кошмары, жрущие сразу множеством
пастей, обнимающие поедаемый труп и издающие сосущие звуки... Внезапно все
это проняло даже Хорна, несмотря на его неистовое состояние духа.
Ларсен в этот момент праздновал полную победу. Все потерпевшие
кораблекрушение находились теперь на его корабле в качестве пленников, и
весь груз денег был захвачен. Кроме того, Хорн по сути тоже был у него в
руках. И он это знал. От покойного ныне инженера Ларсен теперь точно знал,
какое особое место в сознании Хорна занимает Джинни. Ларсен должен был
понимать, что до тех пор, пока Джинни оставалась невредимой, Хорн делал бы
все, что от него потребовалось.
Держа в своих руках Джинни, Ларсен мог заставить Хорна сдаться. Он
мог принудить Хорна отрегулировать двигатели "Тебана" так, чтобы ими можно
было надежно управлять, по крайней мере, насколько это возможно было с
такими древними механизмами. Ларсен, конечно же, понимал, что он не сможет
отличить действительно исправный двигатель от имитации. Но пока Джинни
была у него в плену, Хорн тоже был отдан на его милость.
Эта победа была слишком свежей, чтобы ее можно было полностью
осознать. Сейчас Ларсен стоял и горящими глазами смотрел на деньги.
Выброшенные из пакетов деньги можно было мерить литрами. Купюры летали в
воздухе и полуметровым слоем покрывали пол. Триумф опьянил команду
"Тебана", люди наполовину обезумели от радости. Еще ни один не понял, что
денег было слишком много, чтобы их можно было разделить или распределить,
или играть на них. Окончательного владельца этих денег, крутящихся в
воздухе и падающих на пол, еще предстояло определить, и только Ларсен
отдавал себе отчет в том, как, скорее всего, это произойдет.
Его глаза горели. Но даже он только примерно оценивал, что может
означать такая сумма денег. Ему понадобится время, чтобы продумать все до
мельчайших деталей. Но сейчас ему нужно было разрешить команде безумно
радоваться и праздновать. У них пока что не было даже возможности подумать
о чем бы то ни было, кроме своего триумфа. Они с криками разрывали пакеты
с деньгами. Они хватали полные горсти - сотни тысяч кредитов - и бросали
их друг другу в лицо, как конфетти. Обеими руками они подбрасывали
пригоршни денег к потолку и становились под душ из купюр. Они покатывались
со смеху, когда кто-нибудь из них падал на пол, поскользнувшись на стопках
денег. Они с хохотом начинали закапывать упавшего в деньгах, изнывая от
черного юмора.
Снаружи Хорн отошел от люка, издавая бессвязные звуки отчаяния.
Джинни была на "Тебане". Она уже минуту была внутри. Две. Возможно, три
минуты. Она уже сто восемьдесят секунд была в корабле, вместе с остальными
потерпевшими кораблекрушение и где-то сорока миллионами кредитов
наличными. Часть сознания Хорна была совершенно парализована мыслью о том,
что могло с ней сейчас происходить.
Но другая часть его мозга, бесстрастная и наполненная смертельно
опасным ядом, сохраняла ледяное спокойствие. Ни один человек, пьяный от
радости из-за свалившегося на него богатства, не станет даже думать о
каких-то других преступлениях, пока это похмелье не спадет. Команда
"Тебана" еще не осознала, что теперь им нужно начать убивать друг друга.
Было совершенно очевидно, что ни один из них не может вести себя честно по
отношению к кому бы то ни было другому, когда ставкой было такое громадное
количество денег. Двое буквально купались в них, идиотски смеясь и швыряя
купюры, как будто брызгаясь водой. Должно было пройти какое-то время,
чтобы они осознали, что сейчас произойдет.
Пока еще пленникам не грозила непосредственная опасность. Она могла
отодвинуться еще на какое-то время, пока эти люди, укравшие громадное
богатство, начнут подозревать друг друга в заговорах и противозаговорах, и
в умышленных убийствах, предотвратить которые можно было только убив
первым. Или же за пленников могли взяться в первую очередь, чтобы сделать
вид, что такие мысли никому не приходят в голову. Решение их судьбы могло
бы просто послужить поводом для того, чтобы отсрочить взаимное уничтожение
команды. Но где-то в глубине сознания каждый из членов команды "Тебана"
понимал, что убийства будут уменьшать количество претендентов до тех пор,
пока не останется всего двое, а скорее всего только один уцелевший с
окровавленными руками, которому и будет принадлежать все разбросанное
сейчас по полу богатство.
Эти дикие, циничные мысли пронеслись в той части сознания Хорна, на
которую взволнованная часть его разума не обращала никакого внимания. Он
бил по замку люка, выкрикивая бешеные ругательства. Но холодная и въедливо
логическая часть его сознания продолжала работать. Она прогнозировала, что
еще по крайней мере несколько минут внутри корабля будет продолжаться
счастливая лихорадка, и только тогда, когда хоть какие-то элементы
спокойствия снова возникнут в чьем-нибудь сознании, его стук в люк будет
услышан. Но сейчас даже люди, наполовину обезумевшие от свалившегося на
них богатства, должны все-таки хотя бы смутно понять, что что-то требует
их внимания. Ах да! Дверь.
Отдельная, безэмоциональная часть сознания Хорна подсказала ему, что
делать. Это не было предложением сделать то или это. Просто была
констатация того, что должно произойти в тот момент, когда люк откроется.
Он будто получил приказ сделать то-то и то-то, и действовать немедленно.
Он подошел к куче туш животных, покрытых колышущимся слоем многоротых
тварей. Они казались еще более отвратительными из-за того, что не только
охотились, распластавшись на почве в ожидании жертв или прицепившись к
ветвям, чтобы поймать обитателей деревьев, но и были стервятниками,
лакомившимися мясом не ими убитой добычи. Все хищные животные презирают
пожирателей тухлого мяса. Человек - хищник. Даже сейчас, в своем некотором
оцепенении, Хорн презирал животное, которое выбрал в тусклом свете звезд и
в которое тыкал сейчас стволом своего бластерного ружья. Оно вскинуло свои
щупальца и обхватило ствол ружья, обернувшись вокруг металла. Оно сжимало
ствол, издавая слабое рычание, в слепой ярости пытаясь съесть коснувшийся
его предмет.
Хорн побежал с ним к "Тебану", ясно видимому в звездном свете. Он
