ПОЭЗИЯ
РАЗДЕЛ ТРЕТИЙ
СИНШАН
ПЕСНЯ ШЕСТОГО ДОМА
ИЗ ОБЩЕСТВА ЗЕМЛЯНИЧНОГО ДЕРЕВА СИНШАНА
Падает вниз, непрерывно струится
от Танца Травы до Танца Луны.
Весь этот Дом из струй дождевых.
Каплями дождя стекают его стены
в ручьи, что вниз спешат по склонам,
к корням, что вниз уходят, в землю.
От Танца Травы до Танца Луны
вниз течет, свисает канителью.
Ива у колодца вверх растет, а ветви
у нее свисают вниз, струятся.
Абрикос, упавший в землю близ Синшана,
вверх прорастает деревцем цветущим.
Весь этот Дом построен из того,
что падает на землю.
МЕДИТАЦИЯ ПО ПОВОДУ ДОМА ПЕРЕПЕЛКИНО ПЕРО
Автор: Лисий Дар из Дома Синей Глины, Синшан
Давно ль в Синшане он построен,
дом мой родной,
что Перепелкино Перо зовется?
Спущусь ли в Унмалин,
мой дом останется на месте,
иль поднимусь к самой Горе,
но снова к дому возвращаюсь.
Я ухожу и прихожу, он остается.
Я внутрь вхожу и выхожу наружу,
а он все тот же,
хоть пересохла штукатурка
и пол потрескался,
и крыша пропускает дождь,
и люди занимаются его ремонтом.
Он остается. Ведь люди родились в нем,
здесь и умирают. Дом остается.
Возможно, был в доме и пожар,
но люди дом восстановили.
Он продолжает оставаться здесь,
в Синшане, дом Перепелкино Перо,
и его названье — как тень его.
ТРИ КОРОТКИХ СТИХОТВОРЕНИЯ
Подарено хейимас Обсидиана в Синшане Лунным Чесальщиком
В ПЕРВОЙ ЛОЩИНЕ
В воздухе громкое ржание,
дятел хлопает крыльями.
Ястреб кричит над Синшаном,
как сон, улетающий прочь.
ДЕНЬ ДЕВЯТОГО ДОМА
Пространство между мной и солнцем
прозрачного безветрия полно.
Вон пролетел канюк,
проплыл в небесной выси
в Доме Безветрия.
Застыла неподвижно ящерица
на скале отвесной.
А крыши в этом Доме нет —
прозрачность воздуха
над головою.
ДУБУ ДОЛИНЫ
Никто никогда не строил
столь прекрасного дома,
как эта большая хейимас,
глубоко уходящая в землю
и с высокой-высокой крышей.
КРИК ЯСТРЕБА НАД СИНШАНОМ
Автор: Ярость из Синшана
Что ты схватил
своими цепкими когтями?
Что ты ломаешь
крючковатым клювом?
Ну, что ты смотришь
золотистым глазом?
Своих детей ты кормишь
детьми моими.
Эй, ястреб, что ты там схватил?
Летаешь с криком громким
над полями.
Всегда печален крик твой
над холмами.
Кого убил ты, ястреб?
Кто твоя жертва?
Во Втором Доме
Из хейимас Синей Глины в Синшане
Я знаю, где она ступала
своими лапками,
пропахшими кедровым маслом,
по росистым травам.
Я знаю, где она лежала —
трава примята
и влажная земля согрелась
под мягким круглым ее брюшком,
под лапками поджатыми.
Я представляю: ее ушки
настороженно встали над травой
там, где она лежала,
подобные коричневым листочкам.
Но я совсем не знаю,
что за мысли роились
в маленькой ее головке,
когда она смотрела на меня.
ХЕЙЯ СКАЛЕ
Автор: Говорящий Камень из Дома Синей Глины, Синшан
О, старая скала, сохрани, прошу, мою душу.
Когда меня здесь не будет,
обернись за меня к восходу.
Медленно согрейся на солнце.
Когда меня в живых не будет,
обернись за меня к восходу.
Медленно согрейся на солнце.
Вот моя рука на твоей щеке — теплая;
вот мое дыханье на твоей щеке — теплое;
вот мое сердце бьется в тебе — теплое;
вот моя душа живет в тебе — теплая.
И ты еще долго стоять здесь будешь,
повернувшись лицом к восходу,
тепло в себе сохраняя.
Когда ж упадешь ты на землю,
когда расколешься ты на части,
когда земля вокруг иной станет,
когда твоя душа скалы погибнет,
мы с тобою вместе станем светиться,
вместе станем теплом и светом.
НА ВТОРОМ ХОЛМЕ
Автор: Ярость из Синшана
Когда бы ни пришла я в это место, я замечаю:
кто-то побывал здесь,
опередил меня,
бродил здесь до меня по травам.
Следы его тонки и непонятны,
и разобрать их трудно,
но они приводят прямо к Стержню.
И дятел на дубу стучит пять раз,
потом еще четыре.
Но кто же все-таки сюда приходит
опережая солнце, и меня,
и даже дятла?
Чьи то следы на травах?
Копытца их узки, разделены надвое.
Стройны их ножки.
И они ступают грациозно,
танцуя свой священный танец.
ЖРЕЦЫ ЭТОЙ РЕЛИГИИ
Запись декламации Щедрой, дочери Ярости из Синшана
[Название выдумано мной. Автор назвала это стихотворение "гоутун онкама", т.е. "Песня утренних сумерек".]
Самец большой совы ушастой
Гудит, точно в пустой кувшин —
Поет свою простую хейю
Он в сумерках перед рассветом,
Законы ваквы точно соблюдая:
Угу, угу-гу, у-гу-гу.
Лягушка-крошка, за которой
Хищник этот ведет охоту,
Притаилась в тени на дне ручья
И тоже распевает свою хейю,
Не зная страха и довольная собой:
Каа-ригк, каа-ригк, каа-ригк
ЗАБИВШИЙ ИЗ ЗЕМЛИ ИСТОЧНИК
Запись декламации Щедрой, дочери Ярости,
из Дома Синей Глины в Синшане
Прямо за холмом
рядом с хейимас,
рядом с хейимас,
прямо за холмом, что рядом с хейимас
Синшана,
Синшана,
прямо за холмом
вдруг забил источник.
Кто это там танцует?
Кто это там танцует?
Это они танцуют,
это они танцуют,
ведь там, рядом с хейимас,
всегда и бывают Танцы.
Топают, танцуют,
топают, танцуют.
Острыми копытами
воду высекают
из-под камней и глины.
Тонкими ногами
воду заставляют
вылетать фонтаном.
Прыгают, танцуют,
топают, танцуют,
бьет вода фонтаном,
в родник превращаясь,
размягчая землю,
затопляя травы,
и с журчаньем громким
весело струится
средь лугов зеленых.
Солнце в ней играет.
И стремится дальше
вниз, все вниз по склону
тот ручей широкий,
что из-под копыта,
из земли пробился
родничком веселым.
Там они танцуют, землю пробивая.
Там они танцуют, воду выпуская.
Там они танцуют, топая копытцем.
Но танцуют втайне —
тайна та священна,
тайна та опасна
в Седьмом Доме Пумы,
сразу за холмами,
на стороне дикой,
от хейимас близко,
рядышком с Синшаном.
ВОЗВРАЩЕНИЕ В ДОМ НА ХОЛМЕ
Автор: Маленькая Медведица
Мое сердце танцует, танцует,
на знакомых тропах — танцует,
и в дверях знакомых — танцует,
и в комнате каждой — танцует,
с пылинками вместе — танцует
в лучах восходящего солнца.
И в словах моих радость — танцует,
и в песнях она — танцует,
и во сне моем радость — танцует.
Даже пыль подметаю, танцуя,
убираю свой старый, но светлый,
солнцем пронизанный дом.
Это — долгий-предолгий танец:
в тишине, в этих комнатах старых.
Слышен клич перепелки снаружи,
свет солнечный в окна льется...
Все эти годы так было.
Сколько раз этот пол подметали!
Отец глядел из окна когда-то,
мать за этим столом писала,
в детстве я, а потом мои дети
просыпались здесь утру навстречу —
в этом солнцем пронизанном доме.
АВТОР — УТРУ В ДОМЕ НА ХОЛМЕ
Автор: Маленькая Медведица из Синшана
Те, кто хочет драться, пусть табак курят.
Кто напиться хочет, пусть пьет свое бренди.
Кто «полетать» навострился, пусть конопли
покурит.
А кто доброй беседы жаждет, пусть вина лучше
выпьет.
Я же сейчас ничего не желаю такого.
Ранним утром воздух чистый вдыхаю и пью
только воду,
потому что сейчас мне нужны чистота и молчанье,
да несколько слов на белом листе бумаги,
что вьются вкруг моей мысли в чистоте
и молчании утра.
ПЕСНЯ, ПОСВЯЩЕННАЯ ДОМУ НА ХОЛМЕ В СИНШАНЕ
Автор: Маленькая Медведица
Милый мой дом,
милый мой дом,
вместе с тобой мы стареем.
Старые комнаты тихи.
Я живу здесь, и мать
моя молодой здесь жила.
Дверь, что на северо-запад выходит,
дверь, что на юго-запад выходит.
Может быть, в этих стенах
еще успеет состариться внучка
моей дочери. В этом вот доме.
Может, когда-нибудь после смерти
я загляну сюда — в дверь,
что на юго-запад выходит,
иль в другую дверь этого дома,
пройдусь по комнатам старым,
где жизнь прожила я,
по милому дому.
ЧЕРНОГОЛОВАЯ ГАИЧКА-СИНИЧКА
Автор: Излучина Реки из Дома Синей Глины, Синшан
Ах, мудрая храбрая птичка!
Восседаешь на ветке так гордо,
охорашиваешься прилежно,
точишь острое свое оружье —
меня ни за что не пропустишь
Ну что мне сказать тебе?
Впрочем, ты на меня ноль вниманья,
нежно и тихо пропела трижды
и ко мне спиной повернулась,
храня тишину, храня молчанье лесное.
Вот в лес я вошла,
сижу у источника
с сердцем иссохшим.
Азалия удушающе пахнет —
ее цветы для крошки-колибри.
Не могу прочесть я ни слова
на грудке у воробьихи,
хоть она и подходит близко,
чтобы все прочесть я сумела.
Вода темна, молчалива,
пьют ее корни деревьев.
В трех местах она наружу выходит
среди скал и одно обретает русло
Пестрый цветочный коврик
за сине-зеленой скалою,
стеклом блестящей на солнце.
Страж мой, синичка, пропела
над вратами этого Дома,
среди мхов, близ травы,
молчанье хранящей.
Высохло сердце мое,
ибо стара я стала.
Сколько же лет белым
цветом цвела здесь азалия эта?
Сколько же лет струится
молчаливый этот источник?
Дождь будет завтра,
и завтра мне сюда не подняться.
Внизу я дождь буду слушать
и думать о птицах здешних,
бесстрашных и осторожных
в зарослях лавра, в кустах душистых,
на ветвях азалии старой,
в тени огромных деревьев этих,
что пьют тишину и молчание леса.
РУЧЕЙ СИНШАН
Автор: Пик из Дома Желтого Кирпича и Общества Искателей Синшана
Думая о быстром ручье, бегущем
меж берегами нависшими,
под дубами, ольхой и ивами,
под деревьями земляничными
и под благородными лаврами;
думая о прозрачной воде, струящейся
над пестрою галькой, выстлавшей русло,
что после излучины на равнину выходит,
стекая по склону в тени мощных лавров,
и снова, петляя, в холмах исчезает,
спускается в небольшую лощину;
думая о быстром ручье, о прозрачной воде
в чужом краю, в сухие месяцы осени,
я, конечно, в голос заплачу и в комок сожмусь,
мечтая всем сердцем вдохнуть аромат этих лавров.
И мечты мои станут этой водою,
а душа моя — камнем в струях этой воды бегущей.
ПЕСНЬ, ПОСВЯЩЕННАЯ РУЧЬЮ СИНШАН
Автор: Ярость из Синшана
И вот я здесь.
И вот я вернулась туда,
где вода из-под скал
на поверхность выходит.
Вот он, знакомый источник
с прозрачной водой, что струится
среди темных камней,
среди скал голубых — в Долину.
И вот я здесь, у истоков
самой чистой воды в Долине.
Со мною рядом колибри
с серою грудкой, с хвостом зеленым,
с горлышком красным.
Колибри со мною рядом
охотится, крылышками трепещет.
И вот я здесь,
где вода из тьмы подземелья
на поверхность выходит.
Со мною рядом колибри
в своем одеянии пестром —
висит над водой, ясноглазый,
лишь крылышки мелко трепещут
ВОСЕМЬ ИСТОРИЙ ЖИЗНИ
Истории жизни — популярный в Долине жанр. Биографии и автобиографии часто записываются и передаются в хейимас или в какое-нибудь Общество в качестве ценного подношения, подарка. Будучи в большинстве своем довольно банальными, они тем не менее являют собой как бы «стержень» или пересечение личного, индивидуального, кем-то конкретным прожитого исторического отрезка времени с общественным, безличным циклическим временем-бытием, некое соединение временного и вечного, некий священный акт.
Самая большая часть данной книги, история жизни Говорящего Камня, представляет собой автобиографию. А в этой главе собраны более короткие истории, и в них звучит целый хор голосов мужчин и женщин, жителей Долины, старых и молодых.
«Поезд» семилетнего Достаточно из Синшана — типичная краткая автобиография, преподнесенная автором в дар хейимас своего Дома: история эта повествует об очень важном событии из жизни мальчика, который искренне считает, что читатель тоже непременно ощутит его значимость для жизни Долины.
«Она Слушает» (или «Слушающая женщина») была преподнесена хейимас Змеевика в Синшане в день получения ее автором среднего имени, того самого, которое человек носит всю свою взрослую жизнь, пока не получит последнее имя.
Как и многие автобиографии, не претендующие на звание литературного произведения, эта история написана от третьего лица.
В «Джунко» автор пользуется третьим лицом, рассказывая о себе самом в прошедшем времени, а в настоящем времени пишет от первого лица. Описанные здесь неудачные поиски некоей мечты духовно сильным героем представляют собой кульминационный момент данной истории — и жизни автора.
