выслушивать его уверения в том, что сейф всегда будет в моем распоряжении
и как довод, показывал ключ. А чтобы не было никаких иллюзий, прощаясь со
мной, добавил, что счета за абонентное место в сейфе банка я могу оплатить
чеками или же наличными. Делая вид, что я безмерно счастлив, я вырвался
наконец из его рук и на такси вернулся домой.
По правде говоря, мои чувства были в смятении. Напичканный
скептицизмом я мысленно кричал, что все это вздор, но одновременно тяга к
приключениям шептала - это неслыханная удача, если в письме часть правды.
Рот улыбался при одной лишь мысли об этом.
Я решил отложить на вечер все процедуры с талисманом, потому что
намеревался отправиться к Ирэн, моей официальной невесте. Я обернул в
бумагу медальон - незачем золоту бросаться в глаза - и принялся за работу.
Темп был просто чудесный - полстраницы за два часа.
Еще один длинный звонок, а единственный эффект - приоткрытие двери
напротив, через которые меня внимательно рассматривал настороженный глаз
соседки. Я взглянул на часы. Ирэна вновь испытывала мое терпение. Несмотря
на восьмой час квартира была пуста. Злой, я круто повернулся на пятке. В
передней соседки что-то загрохотало и двери с треском захлопнулись.
Удовлетворенный этим я спустился на лифте вниз и направился в сторону
сквера, расположенного по другую сторону улицы. Со скамейки я мог
наблюдать за окном Ирэны и ждать ее появления.
Свободные минуты, которых мы не ожидаем, всегда были для меня ужасны.
Я не мог их использовать, не был готов, внутренне понимая (и упрекая
себя), что улетает впустую драгоценное время. Поэтому развалился на
скамейке, уныло разглядывая все вокруг и, как это бывает в подобных
случаях, мои мысли сконцентрировались на медальоне.
Эти полчаса и эти безмолвные окна разозлили меня совершенно. Я
развернул бумагу и, убедившись, что никто не следит за мной, вынул
медальон. Подбросив его на ладони и удовлетворившись массивностью
предмета, я положил медальон между ног. Дед не упоминал, в какое время
надлежит совершать манипуляции, и я подумал, что позднее сумерки будут в
самый раз. Всматриваясь в глазок я откручивал штифты. Они выходили.
С радостным шумом в голове я чувствовал, как бьется мое сердце словно
у новичка на рауте. Оскалив зубы я еще раз огляделся вокруг. И в этот
момент с тихим жужжанием крышка отскочила.
Потом я многократно задумывался над тем, что тогда увидел. Но так и
не понял этого. У меня осталось в памяти впечатление чего-то ясного и
светлого, как самый радостный день своей жизни. Оно было как луна и
ворвалось в мой разум. Я думал, что ослепну. Вслед за этим я отдернул
голову, но пораженные мышцы сковали все мое тело. И я, словно в судорожных
конвульсиях, подпрыгнул вверх, перелетел через перила и упал на траву. Я
мог поклясться: подброшенный в воздух талисман еще раз засветился
настойчивым источником света, а потом бесшумно взорвался. Его
фосфоресцирующие обломки зависли в воздухе, словно золотые пушинки
одуванчика. Больше я ничего не помню, так как потерял сознание.
Я, вероятно, долго смотрел в черный контур деревьев, прежде чем
пришел в себя. Передвинул взгляд - увидел звезды. К счастью, холодная и
сырая земля быстро позволили мне набраться сил и вскоре, хватаясь за
скамейку, я поднял голову, а затем и остальные части тела. В окнах Ирэны
горел свет. Я взглянул на часы - они испарились. Секунды поисков хватило,
чтобы убедиться - вместе с ними исчезли бумажник и браслет, который я
всегда носил на левой руке. Возможно, кто-то услышал, как я тогда,
живописно и трехкратно выражаясь, вспоминал возгласами - деда, талисман и
себя. Хулиганов это, вероятно, не сдержало. Остатков бомбочки, которая
оглушила, а затем и ослепила меня, я не нашел, даже осколков. Вероятно,
что те, кто интересуется деньгами, не побрезговали и кусочками золота.
Отряхнувшись, я направился к дому Ирэны, на ходу задумавшись, как
поинтереснее преподнести эту историю. Мне не хотелось, чтобы она бросила
тень на мой интеллектуальный уровень.
"Сердце не всегда предвидит", - подумал я, сразу заметив, как она
меня встречает. Сразу же открыв двери, Ирэна без слов прошла в комнату.
Взглянув на часы в кухне я все понял. Было четверть одиннадцатого.
- Я потерял часы, дорогая, - произнес я, входя в комнату. Она сидела
на диване и делала вид, что читает книжку. после нескольких длинных минут
Ирэна подняла голову.
- Можешь ничего не говорить. Я подумала, что какой-то автомобиль
оторвал тебе голову.
Я захотел присесть рядом, но она взглянула так грозно, что мне
пришлось избрать кресло.
- Ты не поверишь, но час назад меня ограбили какие-то бандиты. И
все... бумажник, часы...
Я воображал, как она приласкает меня, но заметил ее внимательный
взгляд на себе.
- И ты даже не оборонялся?
Такой вопрос не льстил мне. Она считала меня человеком, который может
за себя постоять.
- Я не мог!
- Почему?
Мне ничего не оставалось, как рассказать ей обо всем. Слушала она с
интересом, но худшее ожидало чуть позже.
- Если это правда, тогда у тебя должно быть письмо, - ответила Ирэна
немного подумав.
- Увы, его нет, я положил его в бумажник, а...
Она махнула рукой, перебив:
- И вновь неудачная история.
У меня опустились руки, я был повержен собственным оружием. Должен
признаться, меня всегда выручало воображение и фантазия, чтобы скрыть от
Ирэны разные мелочи. Но на этот раз, черт возьми, я говорил правду.
- Но я клянусь! - воскликнул я воинственно, однако Ирэна с
достоинством не обращала на это внимания.
- Я приготовлю ужин, - сказала она, идя на кухню.
Оставшись один, я приподнялся с кресла и наощупь за собой попытался
отыскать окно. Оно было закрыто широкими портьерами, но я уже
неоднократно, сидя на подоконнике, подворачивал ткань. Так и в этот раз, я
хотел сделать то же самое. Увы, я не предвидел, что окно открыто, а шторы
едва держатся на карнизе. Под моей тяжестью бруски выскочили и я
опрокинулся назад. Я попытался схватиться за раму и спасти ситуацию, но
ногти лишь царапнули поверхность и я полетел вниз, как камень.
Перед глазами мелькнуло темное небо, а желудок прыгнул к горлу. В
памяти вспыхнуло: это всего лишь одиннадцатый этаж и я так обрадовался
этому, что не чувствовал сопротивления воздуха. С мыслью - "как не хочется
умирать" - я врезался в асфальт. Громыхнуло. Я почувствовал, как ломается
подо мной бетонная плита тротуара, а ее осколки взлетают фонтаном в
воздух.
Я закрыл глаза.
Тишина.
Первое, что я увидел - мои бедра, полностью утонувшие в асфальте. Ног
не было видно - засыпаны осколками бетона. Вокруг - куда ни глянь - плиты
взломаны, словно только что взорвалась бомба, усеяв поверхность асфальта
желтым песком и глиной
- Бессмертие, - сказал я сам себе и захохотал, - неплохая штука...
Выкарабкавшись из обломков я осмотрелся. И только сейчас заметил по
другую сторону улицы живое существо. Чернявый мужчина вел на поводке
маленького фокстерьера. Они походили чем-то друг на друга. Когда же я
поднимался по лестнице, то услышал крики мужчины с непрерываемым,
переходящим в хрип, лаем. Никогда бы не подумал, что падение может вызвать
столько эмоций у человека.
- Куда ты выходил? - спросила Ирэна, открывая дверь вторично в
течение десяти минут.
- Да... я... выпал из окна.
- Идиот, - сказала она, проводя меня в комнату. Уже в комнате Ирэна
застыла, словно статуя.
Общий вид комнаты был неприглядным. Оборванная портьера свисала на
одном шурупе, а все остальное валялось на полу.
- Хорошо, что ты не выпала вместе со мной... - засмеялся фиглярски я.
Если бы я предвидел, что это вызовет бурю, я не произнес бы и слова.
У Ирэны есть одна отрицательная черта - она редко ссорится, но если начнет
- конца не видно будет. И я тотчас же узнал, кто я такой - и позер, и
фанфарон, и идиот, и недотепа, и растяпа, и писака от семи болячек и так
далее и тому подобное. Все это взорвалось во мне. Вскипевшее чувство
невиновности привело к тому, что я подхватил лежащий на столе, рядом с
колбасными изделиями, острый нож и на ее глазах со всей силы ударил себя в
живот.
Ирэна замолкла и слегка побледнела. Нож звякнул и отскочившее лезвие
вонзилось в спинку кресла.
- Как ты это сделал? - очнулась она и с любопытством ощупала после
этого мое голое тело. Вероятно надеясь найти под рубашкой какую-то
железяку или, во всяком случае, небольшой поднос. Чувствуя ее пальцы я
взглянул на свои бедра. Приподнял вилку и рассматривая с интересом
предплечье, попытался уколоться. Но зубья не входили в кожу. Они
задерживались на самой поверхности.
- Ну... как видишь?.. - спросил я Ирэну. - Ничего мне нельзя
сделать...
Коварно улыбнувшись, она укусила меня за руку, и я с дрожью услышал
ее вскрик.
- Что это ты сделал с кожей? - пробормотала она, держась за губы.
- Мне показалось, что я ухватилась за батарею парового отопления.
- Это тот... талисман.
- А-ааа... опять эти глупости, - ответила Ирэна и пошла в ванную,
взглянуть в зеркало на последствия. Я же видел ее у стола через отражение
в зеркале и вежливо ожидал, когда она вернется. А до этого я завесил шторы
и привел все в порядок.
Домой я вернулся около двенадцати. Ирэна, не делая никаких преград,
сказала, что она страшно устала и хочет спать. Как после этого понять
женщин? Может действительно устала...
Идя пустынными улицами я обдумывал свои дела. Прежде всего пытался
установить точное время, когда получил этот подарок. Судя по
приблизительным оценкам, это случилось не позднее восьми. Следовательно,
времени у меня оставалось чуть меньше 48 часов.
Я никогда не был общественником и никогда не испытывал какого-либо
чувства долга по отношению к людям. Но сейчас я подумал пойти в любую
лабораторию (пусть даже университетскую) и отдаться в руки науки на
несколько часов. Пусть позже кто-либо напечатает в одном из научных
журналов статью с захватывающим заголовком:
"ФЕНОМЕН ДЭВИДА СТОУНА"
С моей стороны это была бы неплохая шутка. И я решил предварительно
несколько поэкспериментировать дома.
Сначала я включил боковое освещение и от сети отключил верхнее. Позже
с помощью отвертки снял люстру, а с антресоли достал моток крепкой
веревки. Сделав петлю я закрепил ее на крючке от люстры. Дернув за шнур я
проверил его - он торчал крепко. Поднявшись на кресло и минуту
поразмыслив, я с выдохом вложил голову в петлю. Считаю, что как писатель
имею право на такую попытку. Отброшенное толчком кресло отъехало под
стенку, а я, даже не почувствовав какого-либо удара, уже болтался в
воздухе с головой, прижатой к груди.
Конечно, я боялся быть не то чтобы удушенным, а лишь в другом - как
бы мое сердце не выпрыгнуло наружу. Мне в этот момент вспомнилась одна
история еще с детства. У нашей соседки был маленький бутуз. Однажды их
навестил какой-то родственник из провинции. Увидев ребенка он захотел
продемонстрировать свою радость и схватил мальчика ладонями за голову,
поднял его вверх, чтобы поцеловать в лоб. Мальчишка лишь пару раз дрыгнул
ножками. И вскоре суд признал - непредумышленное убийство через повешение.
Со мной, однако, ничего подобного не случилось. Я равномерно
раскачивался на веревке и чувствовал, что подобная позиция была неудобной.
Для большей уверенности я дернулся, но это ничего не изменило. Было похоже
