вникнуть в ее рассказ и в ее тон. Никогда в своей жизни я не был так
уверен, как сейчас. По случайному совпадению ее только что доставили сюда
несколько часов назад. Сейчас она в отеле "Пьер" под охраной. Утром мы
перевезем ее в Вашингтон, но после того, как завершим намеченную работу.
- Подождите минутку... - генерал повысил голос. - Не надо завтра! Она
сейчас здесь? Вы разрешите мне увидеть ее?
- Не копайте себе яму, генерал, не старайтесь делать ее еще глубже.
Чем меньше имен она знает, тем лучше для всех нас. Она была вместе с
Борном, когда он звонил в посольство. Она знает о первом секретаре и,
возможно, о Конклине. Ему самому придется отчитываться за свои дела.
Будьте хотя бы в стороне от этого!
- Но вы же только что предложили выйти из этого дела с честью.
- Но не таким путем. Вы порядочный человек, как и я. Мы оба
профессионалы, и нам не следует идти на грязные подтасовки!
- Вы меня не поняли! У нас имеются фотографии, но они могут быть
бесполезны, поскольку они трехлетней давности. Борн изменился за эти годы.
Кроме того, Конклин разговаривал с ним ночью и под дождем. Теперь эта
женщина может стать нашим единственным спасением. Она долгое время
находилась рядом с ним и может опознать его раньше, чем любой другой
человек.
- Я все еще не понимаю...
- Попробую объяснить. Среди многих талантов Борна есть способность
изменить свой облик, смешиваться с толпой или с группой деревьев, так что
вы ни за что его не заметите. Если вы говорите, что он почти ничего не
помнит, то это еще ничего не значит. Мы использовали для него специальное
слово в "Медузе". Его люди называли его... хамелеоном.
- Это и есть ваш Кейн, генерал.
- Это был наш Дельта. Не было никого в мире подобного ему... И в этом
женщина может нам помочь. Сейчас... Поверьте мне! Разрешите мне встречу с
ней, разрешите поговорить!
- Доверяя вам, мы как бы подтверждаем ваше отношение к этому делу, а
я не думаю, что мы можем это допустить.
- Ради бога, выслушайте меня! Вы только что сказали, что мы
порядочные люди! На самом деле? Мы должны спасти ему жизнь! Если она будет
со мной, то мы найдем его и сможем увести из-под удара!
- Вы говорите так, как будто точно знаете, где он собирается быть.
- Да.
- Почему?
- Потому что он не должен больше никуда идти.
- Может быть, вам и время известно? - удивился директор службы
дипломатических операций. - И вы знаете, когда он собирается туда пойти?
- Да. Сегодня. Это день его собственного уничтожения.
35
Такси, пробиравшееся на восток в направлении 71-ой улицы, угодило в
пробку на въезде на Восточную Ривер Драйв. Машины продвигались вперед дюйм
за дюймом, ревя двигателями и не переставая сигналить. Было 8.45 утра и
нью-йоркские улицы были в своем обычном состоянии. Откинувшись на заднее
сидение, Борн смотрел на трехрядную улицу из-под полей низко надвинутой
шляпы через солнцезащитные очки. Он действительно бывал здесь, и все это
было неизгладимо. Он ходил по этим тротуарам, разглядывал эти двери,
витрины магазинов и стены, увитые плющом. Борн видел все это раньше, эти
сады, расположенные в нескольких кварталах и парк. Он припомнил, что
когда-то смотрел на все это из окна большой комнаты с элегантными
французскими дверями, находившейся внутри высокого, узкого кирпичного дома
с огромными окнами, тремя рядами над тротуаром. Пуленепробиваемость этих
окон сочеталась с их античным оформлением.
Лестница, ведущая в особняк, также была необычной. Каждый шаг по
ступеням приводил к срабатыванию электронных устройств. Джейсон знал этот
дом. Знал, что они находятся от него уже близко. Когда они въехали в
знакомый квартал, нервы его напряглись. Теперь он понял, почему улица в
районе парка Монсю, где жил Вилье, показалось ему знакомой.
Борн вспомнил о генерале. Он написал все, что мог вспомнить с тех
пор, как к нему стала возвращаться память. С первого мига, когда чуть
живой раненый человек открыл глаза в комнате на островке Порт-Нойр, и
включая страшное впечатление от событий в Марселе, Цюрихе и Париже,
особенно в Париже. Борн написал правду, которая в руках генерала Андре
Вилье найдет нужное применение. Это даст возможность принять справедливое
решение в отношении Мари Сен-Жак. Это обстоятельство давало ему свободу, в
которой он так нуждался. Запечатав исписанные страницы, он отправил их
генералу из аэропорта Кеннеди. В то время, когда они достигнут Парижа, он,
может быть, еще будет жив, а может и нет. Или он убьет Карлоса, или тот
прикончит его. Где-то на этой цельной улице, так же как и на той, похожей
на нее, за тысячу миль отсюда, должен быть человек, плечи которого
двигались в такт его шагов, как у хищного животного, и который должен был
охотиться за ним. Это было единственное, в чем он не сомневался. Он должен
сделать то же самое... где-то на этой улице.
Здесь! Это было здесь, где утреннее солнце осветило черную дверь и
отразилось в поблескивающих оконных стеклах. Что-то символичное было в
этом возвращении. Борн находился как бы перед началом, как совокупностью
уничтожения и возрождения, черной ночной тьмы и занимающегося рассвета.
Ему хотелось подняться по этим ступеням и колотить в эту дверь, пока его
не услышат.
Он писал Карлосу, что придет сюда за документами, которые, как ему
казалось, должны находиться здесь... его "последняя защита". Это была еще
одна часть его темного прошлого. Но если он еще не осознавал этого в
Париже, то сейчас он все понял. Ответ на вопрос "кто он такой?" должен
находиться в этом доме. И придет ли сюда Карлос или нет, он должен найти
это. Должен!
Неожиданно он попал в бесконечное море криков, своих собственных
криков.
"Забудь Карлоса! Забудь про ловушки! Войди в этот дом! Это должно
быть там! Останови все это!"
Во всем этом таилась ирония. Сокрушительная ирония... Для него в этом
доме не было никакой защиты, кроме, пожалуй, окончательного объяснения для
самого себя. И все это было довольно призрачным для Карлоса. Те, кто
охотился за ним, знали это и желали его смерти. Но он был так близок... он
должен найти это. Это находилось здесь.
- Проезжай еще раз через этот квартал. Для намеченной встречи я
приехал слишком рано. Я скажу, где остановиться, - обратился он к
водителю.
- Как скажите, мистер, ведь расплачиваться будет ваш бумажник.
Кирпичный особняк остался далеко позади. Борн продолжал смотреть в
окно автомобиля. Сейчас его волнение немного улеглось, и хамелеон вновь
был готов к работе. Через 15 минут вся обстановка вокруг изменилась. Перед
особняком остановился трейлер. Черная дверь открылась и на лестнице
появился мужчина в зеленом пиджаке с эмблемой на верхнем кармане. Они
собираются ликвидировать Тредстоун? Они собираются все оттуда вывезти? Его
стратегия была основана на темноте, на полной темноте...
Он должен предупредить Конклина! Борн вышел из машины и заговорил с
водителем. В этот момент послышался щелчок: водитель дернулся и затих. Из
его головы показалась струя алой крови. На этой улице уже открылся
охотничий сезон. Пуля наткнулась на голову водителя... Стреляли из
открытого окна.
Джейсон бросился на землю, несколько раз перевернулся и укрылся за
выступом газона. Карлос занял позицию! Он или кто-то из его людей стрелял
с высокого места. Нужно было выбраться из западни... или перевернуть ее с
головы на ноги. Сейчас ему нужен был телефон. Карлос был у дверей
Тредстоуна! Он должен увести его отсюда! Это и было бы доказательством!
Борн мгновенно поднялся и побежал, лавируя между прохожими, перебегая
от одной группы к другой. Телефонная будка находилась от него в двадцати
футах, но ею нельзя было воспользоваться: она тоже являлась мишенью.
Напротив, через улицу, располагался небольшой магазинчик, где наверняка
был телефон.
- Центральное Разведывательное Управление - это прежде всего
информационная служба, занимающаяся сбором фактов, - заговорил монотонный
голос.
- К черту ваши рассказы! Слушайте меня внимательно! - закричал Борн в
трубку. - Срочно сообщите, где находится Конклин! Срочное дело!
- Его кабинет уже отвечал вам, сэр. Если, как вы утверждаете, вы
знаете мистера Конклина, то вам должно быть известно, что он часто
посещает физиотерапевтические сеансы...
- Прекратите трепаться! Я разговаривал с вами, вернее с ним, два дня
назад а Париже. Он прилетал из Вашингтона для встречи со мной.
- У нас нет об этом сведений. Мистер Конклин уже год, как никуда не
выезжал.
- Значит это было скрыто от вас! Он был там. У меня нет кодовых слов,
но я могу назвать другие слова и кто-нибудь, кто с ним работает, может их
узнать. "Медуза", Дельта, Кейн... Тредстоун! Кто-то должен знать эти
слова!
- Вам уже сказали, что их никто не знает.
- Но вы должны мне поверить, даже если ничего не знаете! Подождите,
не кладите трубку! - ему показалось, что возможен иной путь, которым он не
собирался воспользоваться, но теперь был вынужден пойти на это. - Пять или
шесть минут назад я вышел из такси на 71-ой улице и был обстрелян.
Вероятно, кто-то хотел убрать меня.
- Убрать... вас?
- Да! Со мной заговорил водитель и я пригнулся к нему, чтобы
послушать. Это движение спасло мне жизнь, но водитель убит. Пуля угодила в
голову. Это правда, и я знаю, что у вас имеются способы проверить это.
Проверьте! Это мой вам настоятельный совет.
Некоторое время на линии в Вашингтоне царила тишина.
- Поскольку вы спрашивали мистера Конклина, то я должен буду передать
ему об этом звонке. Где я могу вас разыскать?
- Я буду оставаться на месте. Этот звонок сделан по международной
кредитной карточке. Французский счет... фамилия Шамбо.
- Шамбо? Вы сказали...
- Я буду оставаться на линии.
Через некоторое время разгневанный представитель ЦРУ вновь вышел на
связь.
- Думаю, что наша беседа должна закончиться, мистер Борн или Шамбо,
или как вы еще там себя называете. Я звонил в Нью-Йорк. В полиции ничего
неизвестно об этом инциденте. До свидания, сэр.
Последовал щелчок и линия отключилась. Борн задумчиво смотрел на
телефон. Почти шесть месяцев люди в Вашингтоне старались схватить его, а
теперь, когда он сам обратился к ним, они не хотят его слушать. Но этот
человек все же выслушал, но отрицал факт убийства на 71-ой улице, хотя оно
произошло несколько минут назад. этого не могло быть... это было безумием!
Но это случилось.
Борн направился к выходу из магазина, наблюдая за толпой на улице
через окно. На улице он снял пальто и перекинул его через руку. Ему нужно
сматываться от этого места, где он звонил. Борн заторопился через
перекресток к 71-ой улице. Тут он обратил внимание на то, что такси
исчезло. Борн повернулся и направился на юг. Ему срочно понадобился
магазин. Он должен изменить свой облик. Хамелеон не мог ждать.
Мари Сен-Жак была чересчур взволнована при встрече с бригадным
генералом Ирвином Артуром Кроуфордом в номере отеля "Пьер".
- Вы ничего не хотите слушать! - резко заявила она. - Никто из вас не
хочет слушать. Вы хотя бы представляете себе, что вы с ним сделали?
- Все верно! - воскликнул генерал. - Но я могу повторить лишь то, что
говорил раньше. Мы не знали, что должны слушать. Разница между рассказом и
реальностью была выше нашего понимания, а может быть, и его тоже. И если
это было непонятно для него, то почему это должны были понять мы?
- Но все, что вы сделали, так это послали людей для его убийства! А
