- Какова общая сумма, мадам? - обратился он к Лавьер.
- Около 30 тысяч франков, месье, - ответила она, наблюдая за его
реакцией с выражением большой хищной птицы.
Но ничего такого не произошло. Джейсон спокойно вынул из бумажника
шесть банкнот по пять тысяч франков и протянул их ей. Мадам Лавьер кивнула
и отдала их продавщице, которая вышла из кабинета вместе с платьями.
- Все будет упаковано и доставлено сюда, месье, - она подошла к столу
и села. - Потом вы сможете отправиться домой, месье. Это должно быть
чудесно.
Время подошло!
- Последняя ночь в Париже перед возвращением в детский сад, -
произнес он, поднимая стакан после импровизированного тоста.
- Да, вы же упомянули, что ваша подруга очень молода.
- Ребенок, как я сказал, что и есть на самом деле. Я же, как мне
кажется, предпочитаю компанию более зрелых женщин.
- Вы, вероятно, очень ее любите, - заметила мадам Лавьер, чуть
касаясь своих волос. - Вы покупаете ей такие дорогие и роскошные вещи.
- Меньшая цена позволила бы ей отказаться от них.
- Да, действительно.
- Она моя третья по счету жена. Наша жизнь крепко привязана к
Багамам.
- Понимаю, месье.
- Разговор о Багамах несколько минут назад навел меня на одну мысль.
Почему вы думаете я спросила вас о Бержероне?
- И какая же это мысль?
- Вы очень любопытны. Да, вы можете подумать, что я очень стремителен
в своих суждениях. Уверяю вас, вы ошибаетесь. Но когда что-то задевает
меня, я начинаю над этим задумываться... Поскольку Бержерон работает
исключительно на вас, то не приходила ли вам когда-нибудь мысль открыть
филиал на островах?
- На Багамах?
- Можно южнее, например в Карибах.
- Месье, Сен-Оноре сам по себе иногда нам кажется больше, чем мы
можем обеспечить. А острова потребуют дополнительных финансовых влияний и
сил, месье Бриггс!
- Весь ключ в начальных ценах. Это то, что вы называете начальным
взносом. Он высок, но не очень. В шикарных отелях и клубах это обычно
зависит от от того, как вы организуете управление предприятием.
- Все это требует обсуждений, месье.
- Если у вас есть время, давайте поболтаем об этом за обедом. Это моя
последняя ночь в Париже.
- А вы предпочитаете компанию более зрелых женщин, - заключила она, и
маска вновь треснула в улыбке.
- Телефон, мадам.
- Это можно организовать, - сказала она, берясь за трубку.
Телефон... Карлос...
Мари шла через толпу к кабине телефонного комплекса на улице Вожирар.
Она сняла комнату в отеле Мюрей, положила кейс на столик и просидела в
комнате почти двадцать две минуты. Дольше она не могла тут оставаться. Она
сидела в кресле лицом к чистой стене, думая о Джейсоне, о всех ужасах
последних восьми дней, которые вовлекли ее в водоворот событий против ее
воли. Джейсон... деликатный, напуганный и загадочный Джейсон Борн.
Человек, в котором так много мужской силы и еще, что весьма странно,
сострадания. Когда и откуда он появился, этот предмет ее любви? Кто научил
его искать дорогу через темные окраины Парижа, Марселя и Цюриха? Возможно,
он откуда-то издалека, с Востока... А что для него Восток? Как он сумел
выучить языки? И что это за языки? Или язык?
"Тао".
"Че-сай".
"Там-Квуан".
Это был другой мир, о котором она ничего не знала. Но она знала
Джейсона Борна или человека, которого зовут Джейсон Борн, и она держалась
за ту порядочность, которая находилась в нем. О, мой бог, как же она
любила его!
Илич Рамирес Санчес... Карлос... Что связывает его с Джейсоном
Борном?
"Останови его", повторяла она сама себе, сидя в одиночестве. А затем
она сделала то, что, как она видела, множество раз проделывал Джейсон. Она
вскочила с кресла, как будто физическое действие могло рассеять окружавший
ее туман или поможет ей прорваться через него.
"Канада". Она должна достичь Оттавы и отыскать причины, почему смерть
Петера, а точнее его убийство, до сих пор держалось в секрете. Это было
лишено здравого смысла! Мари всем сердцем возражала против этого. Петер
тоже был порядочным человеком, которого прикончили непорядочные люди. Ей
должны рассказать, почему все так происходит, или она сама должна раскрыть
тайну этого убийства. Она должна кричать на весь мир о том, что она знает
и говорить всем: "Сделайте что-нибудь!"
С этими мыслями она вышла из отеля, взяла такси до улицы Вожирар и
заказала разговор с Оттавой. Она с нетерпением поджидала разговора возле
кабины. Раздражение ее росло, пальцы судорожно мяли незажженную сигарету.
Когда раздался звонок, она даже не успела размять ее полностью. Звонок все
еще не прекращался. Она открыла стеклянную дверь и вошла внутрь кабины.
- Это ты, Алан?
- Да!
- Алан, что за чертовщина происходит? Петер убит, и ни одна газета не
поместила ни строчки, ни одна радиостанция не передала ни слова! Я даже не
уверена, что посольство что-то знает об этом! Все происходит так, как
будто всем наплевать на его гибель! Что вы там делаете?
- То, что нам говорят. И это же следует делать тебе!
- Что!? Ведь это же был Петер! Он был моим лучшим другом! Послушай
меня, Алан...
- Нет! - резко оборвал он ее. - Лучше ты слушай! Немедленно убирайся
из Парижа! Немедленно! Возьми билет на ближайший рейс. Если у тебя есть
какие-то трудности, посольство поможет их разрешить, но разговаривай лишь
с послом, ты меня поняла?
- Нет! - закричала Мари. - Я не понимаю! Петер убит, а вам на него
наплевать! Все, что ты говоришь, это бюрократическая возня. Не влезай в
нее, Алан! Ради бога, не влезай!
- Держись от этого подальше, Мари!
- От чего "этого"? Это то, о чем ты мне не говоришь?
- Я не могу! - Алан понизил голос. - Я тоже ничего не знаю. Я только
передаю тебе то, что я должен тебе сказать.
- Кто приказал тебе это?
- Ты не должна спрашивать о таких вещах.
- А я спрашиваю!
- Послушай меня, Мари. Я не был дома уже почти сутки. Я ждал здесь
твоего звонка около двенадцати часов. Попытайся понять меня, что это не я
уговариваю тебя возвращаться. Все приказы исходят от правительства.
- Приказы? Без объяснений?
- Так это делается... Я и так сказал слишком много. Они хотят, чтобы
ты покинула Париж. Они хотят его изолировать... вот таким образом.
- Мне очень жаль, Алан, но это не способ решать дела. Прощай!
Она повесила трубку, а затем стала сжимать и разжимать руки, чтобы
унять в них дрожь. О, мой бог! Они пытаются убить его. Но почему?
Строго одетый человек на коммутаторе переключил все входные линии на
сигнал "занято". Он делал так один или два раза в сорок минут или в час
лишь для того, чтобы проветрить голову и выбросить из нее все те глупости,
которые ему приходилось говорить в течение последних минут. Потребность в
отдыхе была особенно необходима при чрезмерных напряжениях. Он только что
провел несколько подобных минут, беседуя с женой депутата, которая
пыталась скрыть от мужа цену одной сумочки, и хотела получить счет за
несколько. Хватит! Ему действительно необходимо несколько минут отдыха.
Ирония судьбы убивала его. Не так уж много лет прошло с тех пор,
когда за таким же коммутатором сидели те, кто обслуживал его. В его
компании в Сайгоне и на его обширной плантации в дельте Меконга. А сейчас
он сам находится за таким коммутатором в пропитанном парфюмерией окружении
Сен-Оноре, обслуживая тех, кто управлял этим окружением. Один английский
поэт очень хорошо сказал: "В жизни много нелепых превратностей, которые не
может вообразить никакая философия".
Он услышал смех на лестнице и взглянул наверх. Жакелина уходила рано
и, без сомнения, с одним из высокопоставленных ее знакомых. Не было
вопроса в том, что у нее был талант по откачке золота даже из особо
охраняемых шахт, и даже алмазов от де Бира. Ему не было видно этого
человека, тот находился по другую сторону от Жакелины, и его голова была
как-то странно повернута в сторону.
Потом на какой-то момент он увидел его и их взгляды встретились. Это
было сжатие и взрыв одновременно. Седовласый оператор на миг замер. Он не
верил своим глазам, продолжая рассматривать лицо, которое он уже не видел
много лет! О, боже мой, это он! Из ночных кошмаров жизни и смерти за
тысячу миль отсюда. Это был он!
Человек поднялся из-за коммутатора, как бы находясь в глубоком
трансе. Он уронил микрофон на коммутатор, и тот задел переключатель
внешней линии. Помещение наполнилось разговорами и разноголосицей входных
звонков. Человек прошел по проходу, стараясь приблизиться к лестнице,
чтобы получше рассмотреть Жакелину и ее гостя. Гостя, который был убийцей,
подобных которому трудно было представить. Ему говорили, что он может
встретить его, но он никогда в это не верил. Но теперь поверил! Это был
тот самый человек!
Он отчетливо видел эту парочку. Видел его. Они спускались по
центральному проходу прямо к выходу. Он должен остановить их! Остановить
ее! Но выбежать и окликнуть ее, означает смерть! Пуля в голову последует
незамедлительно. Они подошли к дверям, "он" открыл их и пропустил ее
вперед к выходу на тротуар.
Он повернулся и кинулся к лестнице, сокрушая все на своем пути.
Молнией взлетев по ней, он подбежал к открытой двери студии.
- Рене, Рене! - закричал он, врываясь туда.
- В чем дело? - обескураженно взглянул на него Рене.
- Тот человек с Жакелиной, кто он? Сколько времени он здесь
находился?
- Скорее всего, он американец, - заявил модельер. - Его зовут Бриггс
и он весьма богатый бизнесмен. За сегодня он значительно поднял нашу
прибыль.
- Куда они направились?
- Понятия не имею.
- Но она ушла вместе с ним!
- Наша Жакелина всегда ласкова и делает правильный выбор, не так ли?
- Найди их! Останови ее!
- Но почему?
- Он "знает"! Он убьет ее!
- Что!?
- Это он! Я клянусь тебе в этом. Это - Кейн!
15
- Этот человек - Кейн, - резко проговорил полковник Джек Маннинг, как
если бы ожидая нападения со стороны трех из четырех штатских,
присутствующих за столом совещаний в Пентагоне. Каждый из них был старше
его, и каждый считал себя большим, чем полковник, экспертом. Никто не был
готов признать, что армия получила информацию там, где каждая организация,
представляемая присутствующими здесь штатскими, потерпела неудачу. Мнение
четвертого из присутствующих в расчет не бралось. Он был членом Комитета
Конгресса по надзору и поэтому пользовался лишь уважением, но не более
того. - Если мы не примем меры сейчас, - продолжал Маннинг, - даже с
риском разоблачения всего, что мы выяснили, он вновь проскочит сквозь наши
сети. Как утверждают агентурные данные, одиннадцать дней назад он
находился в Цюрихе. И мы полагаем, что он еще там. Это Кейн, джентльмены!
- Это только заявление, - произнес лысеющий, похожий на птицу,
академик из Совета Национальной Безопасности, когда прочитал материалы по
Цюриху, розданные каждому члену совещания. Его звали Альфред Джиллет, и он
был экспертом по проверке политической благонадежности. К тому же, он имел
мстительный характер и массу знакомств в высоких кругах.
- Я нахожу это сообщение чрезвычайным, - заметил Питер Ноултон,
помощник директора ЦРУ, человек пятидесяти пяти лет, который увековечивал
век людей сороковых годов. - По нашим сведениям Кейн был в Брюсселе, а не
в Цюрихе, и в то же самое время - одиннадцать дней назад. У нас почти не
бывает ошибок.
- Посмотрим, - промолвил третий штатский, который пользовался тут
