осмотрел людей, затем подошел к одному из них и положил руку на шею его
лошади. Лошадь отпрянула и фыркнула.
- Вот этот человек, милорд. Его не могли предварительно подготовить.
Пусть он первый выпьет то, что предназначено нам.
Бран кивнул и сделал знак рукой.
Всадник соскочил с лошади и пошел к Брану. Лайонелл шел рядом,
внимательно следя. Когда тот снял шлем и хотел передать его товарищам,
герцог сам взял его из рук солдата, желая исключить любую возможность
передачи какого-нибудь противоядия. Затем, дав знак Мерриту охранять
солдата, подошел к Брану и взял сосуд из рук Кордана. Его черные глаза
сверлили Брана, не скрывая раздражения и подозрительности. Приподняв сосуд
в знак приветствия, он пошел обратно, где стояли Меррит и солдат.
Один из людей Лайонелла взял чашу, осмотрел ее, понюхал содержимое, и
только после этого подвели солдата и дали ему в руки сосуд.
Лайонелл и Меррит стояли рядом с ним, внимательно следя за его
действиями. Когда все было готово к испытанию, Лайонелл бросил
подозрительный взгляд на Брана:
- Какова доза приема?
- Достаточно глотка, Ваша Милость, - ответил Кордан. - Снадобье очень
сильное.
Лайонелл проговорил, повернувшись к солдату:
- Хорошо. Отлично, дружище, глотни, если не боишься. Говорят, твой
господин человек слова. Если это так, то ты проснешься и ничего с тобой не
случится. Выпей.
Солдат взял сосуд и поднес его к губам. Набрав в рот жидкость, он
некоторое время держал ее во рту, оценивая вкус, затем взглянул на
Лайонелла и проглотил. Он еще успел с наслаждением облизать губы - ведь
Кордан все свои лекарства делал на вине, потом покачнулся и рухнул бы на
землю, если бы не Лайонелл и Меррит, которые подхватили его и осторожно
опустили. К тому времени, когда он коснулся земли, он уже крепко спал, и
ни толчки, ни оклики не могли разбудить его.
Лайонелл наклонился над ним, осмотрел его, приподнял веки, пощупал
пульс, а затем неохотно кивнул Мерриту. Поднявшись, он медленно пошел к
Брану. Его лицо было угрюмым, но решительным.
- Кажется, ваш врач действительно принес снотворное. Конечно,
основываясь на таком беглом осмотре, нельзя исключить, что в жидкость
введен медленный яд, а кроме того, вы ведь можете отравить нас или просто
убить, пока мы спим. Но жизнь - игра, не так ли? Его Величество ожидает
или вас, или меня. И мне не хочется заставлять его ждать.
- Значит, вы принимаете наши условия?
Лайонелл поклонился.
- Да, но надеюсь, что нам для сна предоставят что-нибудь более
удобное, чем просто земля, - он посмотрел на спящего солдата и
сардонически улыбнулся. - Когда мы вернемся в Кардосу, Его Величество вряд
ли будет довольно, узнав, что нам пришлось спать в грязи.
Бран поклонился и откинул полог своей палатки, возвращая Лайонеллу
сардоническую улыбку.
- Заходите, вы будет спать в моей палатке. Я не хочу, чтобы говорили,
будто лорды Гвинеда не умеют принимать знатных гостей.
Бран и его люди отступили в сторону, а Лайонелл поклонился и дал знак
своим людям спешиться и следовать за ним. Все вошли в палатку.
Лайонелл с удовлетворением отметил богатое убранство, обменялся
взглядами с Мерритом, а затем выбрал самое удобное из кресел и уселся в
него, вытянув ноги. Стянув перчатки и сняв шлем, он положил их на пол
возле ног. Свет, льющийся сквозь открытую дверь, подсвечивал черные волосы
Лайонелла мягким блеском, в то время как попадая на кинжал, висящий у
пояса, он порождал зловещие блики.
Люди Лайонелла усаживались в креслах, а пальцы их предводителя
поигрывали рукоятью кинжала.
Меррит уселся рядом с Лайонеллом, напряженный и словно чего-то
ожидающий.
Человек с сосудом неуверенно встал у центрального столба палатки.
Когда Бран и Гвиллин вошли в палатку, знаменосец Лайонелла, который
должен был сопровождать их в Кардосу, немедленно приблизился и заглянул в
палатку. Его лицо было белее, чем флаг, который он держал. Ведь только он
и еще один могли быть уверены, что вернутся в Кардосу, когда чаша будет
выпита.
Лайонелл осмотрел всех своих людей, а затем сделал знак человеку с
чашей, чтобы тот обносил их по очереди. Каждый, кто пил из чаши, не
отрывал глаз от Лайонелла. Когда подошла очередь Меррита, первый из
выпивших уже обмяк в кресле. Человек с чашей в тревоге замер, а Меррит
приподнялся в кресле, но Лайонелл покачал головой и дал знак Мерриту,
чтобы тот тоже выпил.
Со вздохом Меррит повиновался и вскоре вытянулся в кресле, закрыв
глаза.
Когда все успокоились, человек с чашей встал на колени перед
Лайонеллом и протянул ее дрожащими руками. Глаза Лайонелла стали почти
нежными, когда он взял чашу в руки и повертел ее в своих длинных пальцах.
- Они хорошие люди, милорд Бран, - сказал он, глядя на Брана
прищуренными глазами. - Они доверили мне свои жизни, и я поставил их на
карту в моей игре. Если по вашей вине я стану клятвопреступником, если им
будет причинен хоть малейший вред, то клянусь, что отомщу даже из могилы.
Вы понимаете меня?
- Я дал вам свое слово, герцог, - надменно ответил Бран. - Я сказал,
что вам не причинят вреда. Если намерения вашего хозяина честные, то у вас
нет причин чего-либо опасаться.
- Я не боюсь, мой друг, я предупреждаю, - мягко произнес Лайонелл. -
Смотрите, чтобы ваше слово оказалось твердым.
Затем, приподняв чашу в знак приветствия, он поднес ее к губам,
что-то пробормотал и выпил, отдал чашу слуге и вытянулся поудобнее. Еще
успев ощутить озноб, хотя в палатке было тепло, он почувствовал, как
сознание покидает его.
Слуга поставил чашу на пол, пощупал пульс своего господина, затем,
полностью удовлетворенный, поднялся на ноги и поклонился Брану.
- Если вы готовы выполнить вашу часть соглашения, то нам нужно
выезжать, милорд. У нас впереди трудный путь, большую часть которого
придется проделать по ледяной воде. Его Величество ждет.
- Конечно, - пробормотал Бран, с удовлетворением глядя на спящих
заложников. - Теперь можно не сомневаться, что они не нарушат дисциплину.
Бран взял шлем, перчатки и направился к выходу.
- Смотри за ними, Кэмпбелл, - приказал он. - Венсит хочет, чтобы они
вернулись в целости и сохранности. Не будем его разочаровывать.
4
Город Кардоса был расположен на четыре тысячи футов выше уровня
долины Истмарх. Раскинувшийся на высокогорном каменистом плато, он
позволял править собой графам, герцогам, а иногда даже королям.
С запада и востока к нему можно было подобраться только через
предательское ущелье - основной путь через горы Рельян.
Каждый год поздней осенью, в конце ноября, снег с Великого Северного
моря отрезал город от мира, заваливая ущелье. И путь был закрыт до самого
марта, пока зима полностью не сдавала свои позиции. Следующие три месяца
ущелье, заполненное талым снегом и ледяной водой, превращалось в ад.
Кроме того, проходимость ущелья была неоднородной. Его восточная
часть очищалась на несколько недель раньше, чем западная, и это служило
причиной того, что город часто переходил из рук в руки.
Именно поэтому Венсит из Торента захватил ослабленный зимой город без
всякого сопротивления: высокогорная Кардоса не могла надеяться на помощь и
поддержку правительственных войск Гвинеда.
Венсит напал на Кардосу, и жителям ничего не оставалось как сдаться.
И вот, пока Бран и его нервничающий эскорт пробивались сквозь грязь и
ледяную воду, приближаясь к городским воротам, новый правитель города
нежился в своих покоях во дворце и готовился к встрече гостей.
Венсит из Торента морщился, стараясь застегнуть ворот своего камзола,
который никак не давался. Он с усилием вертел шеей, вытягивая петли.
Послышался осторожный стук в дверь. Венсит, поспешно разгладив бархат
камзола на груди и поправив рукоять кинжала, чтобы удобнее было дотянуться
рукой, посмотрел на дверь. Его глаза цвета голубого льда выразили легкое
беспокойство.
- Войдите.
Почти тотчас же на пороге показался высокий нервный человек лет
двадцати четырех. Он почтительно поклонился.
Как и все придворные, Горон был одет в роскошную фиолетово-голубую
ливрею. Левую сторону груди украшал вышитый белый круг с черным оленем.
Фиолетово-голубые цвета одежды означали принадлежность к Дому Фурстанов.
На плечах Горона лежала тяжелая плоская серебряная цепь, говорящая о том,
что он входит в состав личной свиты Венсита. Он с любопытством смотрел,
как его господин скатывает в трубочку документы, разложенные на письменном
столе у окна, и укладывает их в кожаный баул.
Он обратился к королю тихо и почтительно:
- Граф Марли прибыл, сэр. Впустить его?
Венсит закончил возню с документами и кивнул. Горон вышел, не сказав
больше ни слова. Когда дверь за ним закрылась, Венсит, заложив руки за
спину, принялся нервно ходить взад и вперед по толстому ковру.
Венсит из Торента был высоким, тощим, словно целиком состоящим из
углов человеком лет пятидесяти.
Его огненно-рыжие волосы над светлыми, почти бесцветными глазами
совершенно не тронула седина, широкие, кустистые, выгоревшие на солнце усы
подчеркивали широкие скулы, треугольную форму лица.
Он двигался с грацией, которую трудно было предположить в человеке
такого роста и комплекции.
Весь его облик был таков, что враги, которых хватало с избытком,
сравнивали его с лисицей, конечно, когда не находили других, менее
вежливых сравнений.
Венсит был чистокровным колдуном Дерини. Он происходил из древнего
рода, история которого уходила далеко в глубь веков, предки его оставались
у власти и обладали могуществом даже во времена Реставрации и во времена
жестоких преследований Дерини.
Венсит действительно был лисой, когда возникала необходимость.
Коварство, жестокость, хитрость его не смущали. И он всегда был опасен.
Венсит знал, какое впечатление производит на людей, но он также знал,
как свести его на нет, изменяя свой облик, используя целый арсенал
приемов.
И сегодня он очень внимательно отобрал свою одежду. Бархатный камзол
и шелковая рубашка были того же цвета, что и волосы, и эффект скорее
подчеркивался, чем разрушался, роскошными золотистыми топазами у горла, в
ушах и на пальцах. Картину довершал янтарный шелковый плащ с золотыми
блестками, мягкими складками стекающий с плеч.
На краю стола, где он работал, лежала корона, украшенная драгоценными
камнями, излучающими мягкий солнечный свет. Она должна была напоминать,
что человек, который носит ее, занимает очень высокое положение.
Венсит не стал надевать корону: ведь предстоящая встреча не была
парадным приемом, да и Бран Корис не относился к числу его подданных,
ожидался всего лишь неофициальный визит, если уж говорить языком этикета.
Раздался стук в дверь, и снова с поклоном вошел Горон.
За ним стоял хорошо сложенный человек среднего роста в сырой кожаной
накидке, из-под которой виднелась кольчуга. Перья на его шлеме намокли и
обвисли, перчатки потемнели от сырости. Человек был хмур и угрюм.
Горон представил:
- Граф Марли, сэр.
Венсит пригласил широким жестом:
- Входите. Я должен извиниться за малоприятное путешествие, но даже
Дерини не могут управлять капризами погоды. Горон, возьми сырую одежду
графа и принеси что-нибудь сухое из моего гардероба.
- Хорошо, сэр.
Когда гость осторожно вошел в комнату, Горон снял промокший плащ с
его плеч и исчез через боковую дверь.
