материалы истории у наших поколений были различны, и если не признавать
этого, то в один день по, казалось бы, самой безобидной причине, здание
даст трещину. И только тогда забегают комиссии, и чиновники будут валить
всю вину на тех, кто рыл яму и укладывал фундамент. И выяснится в конце
концов, что фундамент строился совсем под другое здание, и что если теперь
не снять лишние этажи и тщательно не продумать реконструкцию, то и стены
рухнут. Я еще буду на маршруте, буду до тех пор, пока не потеряю веру в
полезность своего дела. Но если же утрачу веру... ищите меня в
Кенгараксе...
Турусов выпрямил спину и, в глубокой задумчивости глядя на темные
кубы ящиков в противоположном углу вагона, тяжело вздохнул.
- Господи, не приведи меня в Кенгаракс! - надрывно прозвучал голос
сопровождающего и огненные язычки примуса, продолжавшего гореть и
рассеивать тьму, задрожали и заметались как от внезапно налетевшего ветра.
Магнитофон больше не шипел. Когда он замолчал - было неизвестно.
Турусов достал топор, аккуратно вскрыл ящик "ТПСБ-1755", не глядя
утрамбовал его содержимое, потом опустил внутрь магнитофон Смурова, а
сверху две папки - свое личное достояние. И еще полчаса забивал обухом
топора в крышку ящика длинные покладистые гвозди.
Когда не осталось ни одного гвоздя, он забросил топор под откидной
столик, а заколоченный ящик волоком оттащил в грузовую часть вагона. Дело
было сделано, но состав стоял, тишина и неподвижность раздражали Турусова
и он то садился на нижнюю полку, то вскакивал и беспокойно расхаживал по
деревянному полу.
Он снова и снова задумывался о том, что он остался один, и грядущее
длительное одиночество на всем пути следования казалось ему слишком
суровым приговором судьбы, а точнее, не судьбы, а случая. А что случай?
Случай мимолетен и изменчив, он может сам себя отменить. Если бы люди
научились с легкостью отличать судьбу от случая, сколько бы трагедий,
сколько бы самоубийств можно было предотвратить!
Турусов откатил дверь и выглянул. Продолжалась ночь. Земля,
погруженная в густой туман, была не видна. До рассвета оставалось еще пару
часов.
Турусов спрыгнул вниз, наощупь задвинул дверь и торопливо зашагал в
сторону города.
Вот уже и знакомая улочка, и едва заметные светлячки фонарей. Теперь
за угол и там будет больница.
Сонная женщина в белом халате неохотно открыла дверь и пошла звать
дежурного врача. Турусов никак не мог остановиться и теперь ходил из угла
в угол по небольшой комнатке приемного отделения.
Вскоре зашел уже знакомый врач и, увидев Турусова, нахмурился,
наморщинил лоб и скорбно свел брови.
- Ну что? Вы сделали что-нибудь? - Турусов быстро подошел к нему.
- Было уже поздно, - опустил глаза врач. - Это, конечно,
феноменальный случай: у него было живое сердце в совершенно мертвом
организме. Сердце мы спасли...
- Что? - у Турусова затряслись руки и он спрятал их за спиной, сцепив
в замок.
- Мы пересадили его сердде... - настороженно заглядывая в лицо
Турусова, продолжил врач. - Мы пересадили сердце вашего умершего товарища
очень хорошему, нужному нашему обществу, человеку. Можно сказать, что это
последний подвиг вашего товарища...
- Какому человеку! - зарычал Турусов. - Что вы говорите!
- Это тоже феноменальный случай! - затараторил врач, отведя взгляд от
искаженного мукой лица Турусова. - Привезли девяностолетнего старика,
упавшего с поезда. Переломы шести ребер, сотрясение мозга, травма черепа.
И вот теперь, когда в его груди с новой силой забилось сердце вашего
товарища, он открыл глаза! Удивительно живучее поколение!
Турусов не удержал руки за спиной. Неожиданный удар приподнял
дежурного врача над мраморным полом приемной и шумно опрокинул его на
спину. Лежащий пошевелился, выдавил из себя утробный хрип и замолк.
Турусов спешил назад к составу. Болели глаза, он едва сдерживал
слезы, и сердце отбивало бешенный ритм; а легкие хрипели от вдыхаемого
тумана и заставляли Турусова дышать часто, как дышат загнанные звери.
Состав был на месте. Турусов забрался в вагон, плотно задвинул за
собой дверь и улегся на свою верхнюю полку. Теперь лишь бы услышать стук
колес, лишь бы снова быть в движении. Лишь бы быть в пути, лишь бы уехать
из этого красивого чужого Выборга, а куда - это неважно. Надо только ехать
и думать, что где-то впереди, может быть, даже очень далеко впереди, ждет
твой груз получатель, стареет, но все-таки ждет, и ты стареешь вместе с
ним, но все еще живешь надеждой, что в этой жизни вы должны встретиться. И
тогда он распишется в получении груза, и твой долг будет исполнен, а его
долг только начнет исполняться, но и это уже будет началом большого пути
вперед, к следующим поколениям.
Утром, когда спящий под стук колес Турусов грезил во сне покинутым
Выборгом, дверь в вагоне медленно откатилась. Бесшумно вошли Леонид
Михайлович и двое его подручных в своей несменной униформе. Леонид
Михайлович с включенным фонариком в руке подошел к купе для сопровождающих
и потормошил спящего.
- Эй, гражданин, приехали! Вставайте! - металлическим голосом
произнес он.
Турусов, опухший со сна, мадленно спустился и сел на нижнюю полку.
На него пристальным усталым взглядом смотрел уже давно знакомый
человек в темном плаще и шляпе.
- Я - ровесник века, - с упреком заговорил он. - Ответьте мне, почему
в свои тридцать семь лет я должен заниматься вашими делами? Почему я
должен спать по два часа в сутки и неустанно следить, чтобы у вас, в
далеком для меня будущем, был полный порядок? Неужели у вас некому
доверять такие важные дела, как сопровождение этих вагонов? Мы же оставили
вам общество полностью очищенное от врагов!..
- Уйдите... - тупо уставившись в прозрачные, словно они были без
зрачков, глаза Леонида Михайловича, проговорил Турусов. - Я и так уже
остался один...
- Вы один?! - горько усмехнулся гость. - Зачем вам этот самообман!
Вас давно уже нет! У вас был выбор еще до того, как вы стали
сопровождающим. Вы могли остаться человеком или превратиться в функцию. Вы
выбрали второе, потому что за первое не платят. Так что вы не один. Вы -
ноль! Но тем не менее нам придется забрать вас c собой. Может быть, мы еще
и вернем вас сюда, - Леонид Михайлович оглянулся, ехидно улыбаясь, и обвел
взглядом содержимое вагона. - Но, скорее всего, уже в другом качестве.
Он отошел к ящикам и, положив ладонь на самый большой из них,
улыбнулся:
- Вот в таком качестве! - сказал он. - В качестве достояния
истории...
Двое подручных Леонида Михайловича вышли из темноты и стали по обе
стороны Турусова, застегивавшего серый ватник.
- Вашу накладную! - попросил Леонид Михайлович.
Получив бумагу, он пересчитал лежащие в другом углу ящики и остался
доволен их сохранностью.
- Ну что, вы готовы? - нарочито вежливо спросил Леонид Михайлович. -
Тогда вперед, гражданин бывший сопровождающий.
Они вышли на ходу, и стук колес затих. Ничьи уши в нем больше не
нуждались. Но состав продолжал свой путь, путь от Темного Прошлого к
Светлому Будущему, и еще долго мерцающими огоньками освещал полупустой
вагон примус, по инерции ползавший по полу и постоянно натыкавшийся на
стоявший рядом чайник. А из соседнего вагона Время от Времени доносилось
голодное лошадиное ржание.
