Они осторожно положили "камень" в исходное положение.
- А теперь поехали к пирамиде, - решил полковник Кренин. - Земле
наверняка не терпится услышать о результатах разведки. Я уже погрузил на
моноколесо фото-, кино- и телекамеры. Надеюсь, никто не забыл взять с
собой рацию и магнитофон?
- А как же мой экземпляр? - воскликнул Фронтенак. - Мне хотелось бы
за ним понаблюдать.
- Ну, тогда тебе поручается одновременно наблюдать и за кораблем, - с
улыбкой ответил Кренин. - Кто-то все равно должен остаться.
Французу явно хотелось разорваться пополам.
Последняя проверка - и земляне (за исключением профессора Фронтенака)
забрались в моноколесо. Капитан Трейс взялся за штурвал. Уезжая, они
видели, как француз, улегшись на песок, пытался разглядеть как же его
"камешек" ухитряется передвигаться.
Пустыня почти повсеместно была ровной, как стол, и дорога до пирамиды
заняла всего десять минут. По пути земляне заметили небольшие заросли
каких-то растений и странную высокую траву, умудрившуюся, словно кнут,
ударить по обшивке моноколеса. Еще они встретили несколько "камней",
которые профессор Томпсон за неимением лучшего прозвал Друзьями
Фронтенака.
По мере того, как они приближались к подножию пирамиды, возбуждение
продолжало нарастать, пока не перешло в какое-то неестественное
спокойствие. Они буквально захлебывались от изумления. Они чувствовали
себя словно в волшебном сне...
Пирамида, словно небывалая игла, пронзала небесный свод. По сравнению
с ней египетские пирамиды казались детскими игрушками.
Прежде всего земляне объехали пирамиду вокруг. Они смотрели на нее и
не могли оторвать глаз. То, что представило их взорам, не поддавалось
описанию. Оно было не только совершенно необъяснимым, но и просто-напросто
невозможным. И тем не менее вот она, величайшая загадка, когда-либо
встречавшаяся человеку.
Они смотрели на грани пирамиды: ряд за рядом черных, вроде бы
базальтовых, плит. И каждая, несмотря на века, тысячелетия песчаных бурь и
ураганов, безукоризненно ровная и гладкая. Четыре черных гигантских
лестницы, уходящих в небо, встречающихся где-то невообразимо далеко, на
полпути к звездам...
Но в центре каждой ступени была блестящая белая панель, изрезанная
бесчисленными прожилками красного, зеленого, золотого цветов. Они
сверкали, словно зеркала, прекраснее любого земного мрамора. А самая
нижняя из этих панелей, как, впрочем, и черные базальтовые глыбы, среди
которых она была установлена, наполовину уходила в красный марсианский
песок.
Четверо землян вылезли из моноколеса и, горя желанием рассмотреть
одну из таких панелей, подошли поближе к основанию пирамиды. И в тот же
миг нижняя, не засыпанная песком белая панель бесшумно отодвинулась,
открыв тускло освещенный проход. Все так же беззвучно из прохода
выдвинулся легкий металлический трап. Выдвинулся и начал медленно
опускаться, пока его конец не коснулся песка рядом с ногами полковника
Кренина.
- Клянусь всеми святыми, - хрипло воскликнул профессор Томпсон. - Она
знает, что мы здесь.
- Фотоэлектрическое устройство, - предположил капитан Трейс, первым
пришедший в себя, - а может, сейсмодатчики.
- Вопрос в том, - сказал полковник Кренин, - принимаем мы приглашение
или нет.
- Во всяком случае, - улыбнулся доктор Чи, - пригласили нас весьма
вежливо.
- Возможно, это ловушка, - заметил Трейс.
- Слишком сложно, - покачал головой Кренин. - Расправиться с нами
можно было куда проще...
- Зайди ко мне в спаленку, милая, сказал паук мухе... - улыбаясь,
заметил профессор Томпсон.
- Ничего себе спаленка, - фыркнул Трейс.
- А вдруг это разумный паук? - не унимался Томпсон.
- Трудно понять психологию разумных существ, - сухо сказал доктор Чи,
- строящих огромные пирамиды для поимки неосторожных космонавтов.
- Двое из нас, - решил полковник Кренин, - примут приглашение, двое
останутся снаружи.
- Давайте тянуть жребий, - предложил Трейс.
Вынув из пачки четыре сигареты, он оторвал фильтры у двух из них.
Немного потасовав сигареты за спиной, он предложил своим спутникам
выбирать.
- Две короткие остаются, - сказал он.
Кренин выбрал сигарету - длинная. Томпсону и Чи достались короткие.
- Мы ограничим разведку одним часом, - сказал полковник. - Радиосвязь
только в экстренном случае. Что бы ни случилось, оставайтесь здесь. Ни в
коем случае не следуйте за нами.
Он потрогал трап носком ботинка.
- Удачи вам, - пожелал профессор.
- Вам уже и так чертовски повезло, - пробурчал доктор Чи.
Сперва Кренин, а за ним и Трейс осторожно поднялись по трапу. Наверху
они на мгновение остановились, помахали своим спутникам и скрылись в
глубине прохода.
Стены туннеля, в котором они оказались, были сделаны из того же
вещества, что и белые панели на гранях пирамиды. Они излучали приятный
зеленый свет.
Совершенно прямой, пустынный коридор шел, казалось, к самому центру
пирамиды. "Если так, - решили Кренин и Трейс, - то идти им придется
порядком". Чуть поколебавшись, они двинулись вперед. Поначалу они шли
медленно и осторожно, словно ожидая, что очередная плита пола вдруг уйдет
у них из-под ног, или что-нибудь упадет им на голову, или еще какой, не
менее неприятной, неожиданности. Но ничего не происходило, и через
несколько минут земляне уже совсем уверенно шагали по коридору. Через
некоторое время они оглянулись: отверстие, через которое они вошли, еще
было видно - крошечная светлая точка, до которой было уже несколько
километров.
- Дело пахнет жареным, - пробормотал себе под нос капитан Трейс
по-английски.
- Прошу прощения? - не понял его полковник Кренин.
- Я только хотел сказать, - объяснил на новофранцузском Трейс, - что
ситуация не поддается логическому объяснению.
- Ну, не совсем так, - криво усмехнулся Кренин. - Все говорит за то,
что здесь поработал разум, у которого была какая-то вполне конкретная
целы..
И вдруг Трейс схватил его за руку. Он показывал вперед. Там, на белой
стене чернел прямоугольный кусок полированного базальта. А на нем была
выгравирована диаграмма.
Перед ними лежало схематическое изображение Солнечной системы. Все
планеты, кроме двух, были показаны просто кружочками на пунктирах линиях,
изображающих их орбиты. Все, кроме двух... Третья планета, Земля, была
представлена блестящим зеленым камнем, а четвертая, Марс, еще более
блестящим красным.
Кретин и Трейс буквально потеряли дар речи от изумления.
- Пожалуй, нам стоит поторопиться, - пробормотал Трейс, придя в себя
через некоторое время. - У нас осталось всего сорок пять минут, а мне
почему-то кажется, что впереди нас ждет еще немало интересного.
И он оказался прав.
Буквально через несколько шагов они обнаружили еще одну черную
базальтовую плиту на белой стене туннеля. На ней были изображены схемы
электронных состояний атомов водорода, кислорода и углерода. Земляне молча
посмотрели на диаграммы и молча двинулись дальше. Теперь они и впрямь
лишились дара речи.
Следующая попавшаяся им по дороге плита открыла их взорам рисунок
какой-то простой белковой молекулы. Следующая - нечто напоминающее
аминокислотную последовательность дезоксирибонуклеиновой кислоты. А
потом...
Две плиты, друг напротив друга, по обеим сторонам туннеля. А на них
четкие, со всеми анатомическими деталями, изображения мужчины и женщины.
Нормальных земных людей, только без волос.
- Теперь я готов поверить во что угодно, - дрожащим голосом сказал
капитан Трейс. - Во все, что угодно...
- Значит... люди возникли не только на Земле, - воскликнул полковник
Кренин. - Или же... - но эта мысль была слишком невероятна, чтобы
произнести ее вслух.
Усилием воли Трейс оторвал взгляд от изображений.
- Надо идти дальше, - неохотно сказал он.
Кренин посмотрел на часы и вздохнул:
- Так много всего...
Они пошли дальше по переливающемуся зеленым светом коридору, словно
дети, заблудившиеся в сказочной стране, таинственным образом перенесенной
в каш, реальный мир. Наконец туннель сделал крутой поворот. И тут взорам
землян открылось зрелище, превосходящее все, виденное ими раньше.
Неожиданно они очутились в огромной пещере. В ней поместился бы
любой, самый громадный земной собор. И вся эта пещера была полна зеленого
света, такого же, как и в туннеле, но более сильного, более глубокого. На
какой-то миг землянам даже показалось, будто они оказались на дне
подземного океана. Но это ощущение тут же сменилось другим: ощущением
бесконечного простора и красоты. Словно зеленые волны света укутывали их
облаком беззвучной, но невообразимо прекрасной. Музыки.
На мгновение землянам показалось, будто они умирают, а потом они как
будто заново появились на свет.
Свод гигантского зала пробудился к жизни. На нем появились реальные
трехмерные осязаемые картины, раскрывающиеся, сливающиеся, расцветающие в
величественную симфонию жизни. На мгновение им открылось торжествующее
великолепие рождения Солнечной системы. Яростные облака планет вырывались
из бушующего чрева Солнца в черную пустоту космоса. Облака
конденсировались в пылающие капли, капли - в планеты. Затем появились
безжизненные океаны, гигантские вулканы, обжигающие реки лавы. Взрывы,
ураганы, ливни, плавающие в магме острова, века кипящих на лету дождей.
Новые картины...
Они рисовали самое сердце бушующих морей. Они показывали зарождение
жизни. Перед глазами землян прошла жизнь и смерть миллиардов крохотных
существ, века гибели, вызванной отступающими океанами, слепое, отважное
покорение суши.
Кренин и Трейс увидели лес и пустыню, ледяные поля и тундру. Они
увидели огромных рептилий, намертво схватившихся в извечном поединке за
выживание; гигантские кожаные крылья, которые обрастали блестящими перьями
так, что саблезубые летающие хищники прямо на глазах эволюционировали в
настоящих райских птиц. Они увидели, как косматые и хищные обитатели
деревьев словно по мановению волшебной палочки встали на задние ноги,
начали делать примитивные орудия и объединяться в племена, стремясь
вырвать свой беспокойный разум из всепоглощающего, вечно голодного мрака
предыстории.
Они увидели зарождение цивилизации, город подобно небывалым каменным
цветкам, распускающиеся на равнинах. Они увидели смерть, открытия, войны и
поклонение, эпидемии, пожары, наводнения, засухи. Они увидели вечную
борьбу человека с природой, трагедию борьбы человека с человеком... век
славы и век машин... И век разрушения, падающей с небес смерти и
беспросветной темноты...
И вдруг своды зала вновь стали чисты. Сага сотворения растворилась в
океане зеленого света.
Но теперь появился голос. Он раздавался ниоткуда и, однако, он был
везде. Он катился по залу, словно раскаты грома. Шептал, словно ветер в
густой летней.траве. Это не был голос мужчины или женщины. Это был просто
голос.
- Живым с третьей планеты от мертвых четвертой планеты, привет, -
произнес он. - Детям звезд от детей звезд, привет.
- Мы салютуем вам через пропасть в пятьдесят тысяч оборотов этой
планеты вокруг звезды, которую мы называем Солнцем. Но пусть наши слова
станут для вас чем-то большим, нежели просто эхом минувшего, ибо есть
между третьей планетой и четвертой нечто, связывающее их воедино.
- В воздвигнутых нами пирамидах мы оставляем вам единственное
наследство, которое были в состоянии оставить - историю нашей расы.
