Какая-то бесконечно заботливая душа прикрыла тело одеялом.
Я огляделся по сторонам. Входная дверь была сорвана с петель. Нет, не выбита, а буквально вырвана с корнем, словно нетерпеливому троллю не хотелось возиться с запорами. В самой комнате царил сущий ад Казалось, здесь резвилась стая взбесившихся вервольфов Но крови видно не было.
- По-моему, вы, ребята, чуточку переусердствовали
- Это кто-то другой, - покачал головой Садлер. - Нам сообщили, что здесь большой шум.
- Кто же это сотворил?
- Все успели смыться до того, как мы появились. - Он снова покачал головой. - Знаешь, как это бывает. Никто ничего не видел, никто ничего не слышал. Никому не надо беспокоиться о последствиях. Правда, мы прихватили одного тихохода. Тот ничего не знал, кроме имени покойного. У того, наверное, в башке вместо мозгов было одно дерьмо, если он решил использовать свое настоящее имя.
- Умница.
Впрочем, какое все это имеет значение? Ни один из нас не видел Холма Блейна живьем. Жмурик мог быть кем угодно, и никто не знает, кто он на самом деле.
Я еще раз огляделся. При более внимательном взгляде было заметно, что в помещении вовсе не царил дух слепого разрушения.
- Кто-то хотел все выдать за буйство безумца.
Краск взглянул на меня так, словно я был тупой ученик, сумевший наконец узреть свет.
- Точно, здесь кто-то что-то искал. Скорее часть их занималась поисками, а остальные тем временем задавали вопросы. Когда мы явились, они по-быстрому с ним покончили и исчезли.
Ха!
- И где же они сейчас?
- Убежали. Заметили нас на подходе.
Хм. Интересно, почему кто-то постарался скрыть факт обыска и прикончил самого Блейна, чтобы тот ничего не мог сказать? Неужели есть еще некто, разыскивающий книгу и не желающий, чтобы другие, разыскивающие ту же книгу, узнали, что он ее ищет?
Это озарение свалилось на меня неожиданно, и я впал в транс, пытаясь осмыслить почему.
- Если хочешь поупражнять мозги, взгляни-ка сюда. - Садлер сдернул одеяло с тела Блейна.
Я в изумлении открыл рот и только секунд через пятнадцать сумел выдавить односложное восклицание, а еще через четверть минуты:
- Это невозможно.
- Точно. Первоклассный пример массовой галлюцинации.
Это надо же! В наши дни все просто источают сарказм.
Блейн оказался наполовину мужчиной, наполовину женщиной. По правде говоря - больше женщиной, нежели мужчиной. Выше линии, идущей от точки чуть слева от пупка к правому плечу, он был он. Ниже этой воображаемой линии он был она. И еще какая она! К тому же чем-то знакомая. Сдается, я уже видел эту часть.
- Что об этом думаешь? - спросил Краск.
Я пожевал губами, округлил глаза и произнес:
- Похоже, он так и не смог решить для себя, кем быть. - И добавил, пошмыгав носом: - Держу пари, у него были проблемы в любовных делах.
Мне хотелось создать у них впечатление, будто я намерен выступать клоуном в городском цирке и сейчас репетирую свои репризы.
- Первый раз в жизни он не попытался умничать, - заметил Краск.
Уверен, эту фразу он заготовил заранее.
- Что тебе известно об этом, Гаррет? - спросил Садлер.
- Только то, что все выглядит жутковато. Никогда не видел ничего подобного.
Во всяком случае, целиком. Нижняя часть, похоже, побывала в моем доме, в маленькой комнате у входа.
- Я имел в виду совсем другое. А то я не знаю!
- Ничего не известно.
- Ты уверен? Тебе же хотелось заполучить этого парня.
- Он должен был ответить на кое-какие вопросы.
Садлер бросил на меня скептический взгляд:
- Похоже, теперь от него много не получишь?
- Похоже, нет.
Прислонившись к стене - обезопасив себя со спины, - я еще раз внимательно осмотрел комнату. Но ничего интересного не было. Не считая тела, конечно. Те, кто здесь побывал, не оставили следов и наверняка не нашли того, что искали. Иначе к чему им было торчать здесь до прихода Садлера и Краска?
- Свидетелей, значит, нет? Никто ничего не видел.
- Это Танфер, Гаррет. Так что же ты все-таки думаешь?
Я думал, что поймать старика тихохода было для них большой удачей. Этой мыслью я не преминул поделиться с Садлером. В ответ он промычал нечто невнятное.
- Ты уверен, что тебе нечего нам сказать, Гаррет?
- Вообще-то есть. Для вашего сведения. Поймите, у меня нет клиента. Мне нет никакого смысла продолжать дело.
Какое значение может иметь маленькая неточность среди друзей?
- Взгляните-ка на это, - сказал Краск, который полностью отключился от беседы.
- На что? - спросил Садлер. Краск показал на тело. Мы посмотрели. Я ничего не заметил, пока Садлер не произнес:
- Меняется. Сейчас он чуть больше мужчина, чем был раньше.
Краск наклонился и, прикоснувшись к кадавру, объявил:
- Вполне дохлый. Холодеет. Жуть какая-то.
- Это - колдовство, - прошипел Садлер. - И мне оно не нравится. Что скажешь, Гаррет?
- Нечего на меня пялиться. Я не умею превращать воду в лед.
Они оба скорчили недовольные рожи - уверены, что я не до конца искренен. Конечно. Вали все на Гаррета, коль происходят жуткие вещи.
- Не нравится мне все это, - доложил Краск. - Надо сваливать отсюда.
- Весьма привлекательная идея. - Я направился к дверям. - Какие еще новости, ребята? Вам удалось разобраться с этими карликами?
Они обменялись странными взглядами, а Садлер сказал:
- Пока нет. Там тоже сплошная жуть.
- Точно, - добавил Краск. - Ведь должны же они оставить хоть какой-нибудь след? Должны где-то жить?
Верное и весьма любопытное замечание. Оно заслуживало того, чтобы над ним поразмыслить. Где они смогли остановиться, не привлекая внимания работающих на Чодо людей или людей, работающих на работающих на Чодо людей? Таких мест в городе совсем не много.
Задержавшись у дверей, я заметил:
- Кто-то крепко здесь поработал.
- Да, - ответил Краск. - Надеюсь, мне не придется соревноваться с ним в борьбе.
Я еще раз осмотрел обломки и обрывки - в поисках кусочка нитки из шерсти, производимой только на маленьком острове у побережья Гретча, или чего-нибудь столь же полезного для сыска. Частенько приходится поступать таким образом, даже понимая всю бесполезность усилий. Это вопрос профессиональной дисциплины. Изредка подобные упражнения оказываются плодотворными, и поэтому я прибегаю к ним постоянно. Ничего не обнаружив, я не огорчился. Именно этого я и ожидал. Если бы я вдруг что-то нашел, то, наверное, не совладал бы с собой и пустился бы в восторженный пляс - настолько удача превзошла бы мои самые фантастические предположения.
- Не смывайся столь поспешно, Гаррет, - вступил Садлер. - Ты должен нам кое-что сказать.
-Да.
Я колебался. Поделиться информацией - значит уступить преимущество.
- Слушаем.
- Есть еще одна участница событий, которая может знать о них больше, чем мы. Зовут - Змеюка Это у нее Блейн украл книгу. Будет неплохо, ребята, если вы ею займетесь.
Блейн менялся все быстрее - может быть, потому, что тело холодело
- Слушаем.
Садлеру следовало бы посоревноваться с Рохлей в ораторском искусстве Яркое мастерство.
- Змеюка - колдунья. Связана с карликами,
Пока я лишь чуть-чуть приподнял завесу. Наверняка им уже кое-что известно, но кто знает, сколько и что именно. Я скажу им все, когда решу, что им следует знать. Пока я еще не понимал до конца, почему вокруг этой книги поднялся такой шум.
- Колдунья, значит? - Краск посмотрел на Блейна. Похоже, магия для него - больной вопрос.
- Татуировка, значит? - заметил Садлер. - Вот бы посмотреть.
Я согласен, это интересно Но все же удивительно. Он никогда не проявлял интереса к подобного рода материям.
- Полагаешь, это она замочила Бельчонка?
- Может, и не собственноручно, но все равно знает кто.
- Мы ее отыщем и хорошенько спросим.
- Будьте осторожны.
Он посмотрел на меня так, словно засомневался в моих умственных способностях. Он будет осторожным. Он пережил свои пять лет в Кантарде. Он ухитрился прожить на своей работе столько, что достиг высокого положения. "Осторожный" стало одним из его имен наряду с "Отвратительным" и "Опасным".
Я бросил прощальный взгляд на Холма Блейна, не проявившего достаточной осторожности. Он, как и раньше, ничего мне не сообщил. Мне ему тоже нечего было сказать.
Я исполнил свой долг. Настало время сложить бренное тело в постель. Если моркары сжалятся, может, я и смогу чуток поспать.
ГЛАВА 20
К Морли было по дороге. Решив наплевать на усталость, шум над головой и возможные выходки ночных обитателей Танфера, я направился в "Домик радости".
Крысюки занимались своими обычными делами. Те из них, кто работал на город, собирали всяческие отбросы, а те, кто трудился на себя, высматривали, что бы украсть. Орков, кобольдов и иных тварей на улицах было больше, чем обычно - очевидно, перемена погоды повлияла и на ночных жителей.
Мне по-прежнему казалось, что за мною следят. И я по-прежнему не мог заметить наблюдателя. Впрочем, я и не очень старался.
Заведение Морли напоминало склеп. Там никого не оказалось, кроме парочки людей Чодо. Даже Рохля ушел - домой или по делам. Это обстоятельство навело меня на размышления. Я не часто думаю о парнях, подобных Краску, Садлеру или Рохле, в обычных человеческих терминах. Дом, черт побери. У ребят могут быть жена, детишки и все такое. Мне это никогда и в голову не приходило. Для меня они не более чем костоломы.
Нет, я вовсе не хотел, чтобы они приглашали меня на ужин познакомить с хозяйкой и маленькими костоломчиками. Просто я пребывал в том настроении, когда начинаешь думать о людях. Как они стали такими, чем занимаются, когда я их не вижу, и тому подобное. Наверное, я начал размышлять на эту тему после того, как Чодо сказал, что у него когда-то была подружка.
Мне вовсе не нравится это настроение. Оно вынуждает меня задумываться о себе, о том, что я так и не нашел настоящего места в системе, именуемой жизнью. Семьи нет. Вряд ли есть друзья. А тех, кого я считаю друзьями, знаю очень слабо. Тем, что мне неизвестно о Морли или Плоскомордым, наверное, можно наполнить много томов. Они меня знают ничуть не лучше. Плата за то, чтобы казаться крутым и суровым - настоящим мужчиной, одним словом. Постоянно на сцене, постоянно вынужден скрывать подлинные чувства.
У меня масса знакомых. Сотни, наверное. И все опутаны сетью взаимных долгов н услуг. Мы их все время стараемся сбалансировать и называем это дружбой, хотя это не что иное, как отражение идеи, которой одержим Чодо Контагью.
Мы все прошли через войну. В этом городе нет ни одного мужчины человеческой расы, не побывавшего в преисподней. Это роднит меня даже с набобами с Холма, питому что, какие бы привилегии они ни получили или ни присвоили, в отношении военной службы для них исключения не было.
Варясь в ведьмином котле там, в Кантарде, вес тщательно ведут учет услуг и никто не хочет уходить оттуда должником. Вы можете делиться палаткой, одеждой, ложкой, пищей н даже девочками, но при этом не сближаться с теми, с кем делитесь. Вы знаете, что многие из них обязательно скоро умрут. Вы стараетесь выдерживать дистанцию, чтобы потом не очень страдать.
Вы дегуманизируете врага полностью, а своих товарищей - частично, но достаточно для того, чтобы не открывать им сердца. Вы делаете это, хотя готовы вместе с ними штурмовать небо или ворваться в ад, чтобы вызволить их оттуда.
Все это имеет смысл там, где на вас обрушиваются потоки дерьма. Однако, даже если вам удалось не захлебнуться в этих потоках и вернуться домой, такой характер отношений с людьми остается у вас на всю жизнь. У некоторых, как у Садлера и Краска, когда они возвращаются домой, в душах не остается ничего человеческого.
Любопытно, чем занималась эта парочка на военной службе? Я ничего не слышал об этом, а они никогда не рассказывали. Многие из нас предпочитают молчать, оставляя все в прошлом.
Удивительно, как кругом было тихо и спокойно, а ведь ночные обитатели Танфера ведут себя активнее, чем обычно. Ведь известно, что ночь - не только излюбленное время тех рас, которые не выносят солнечного света, но и любимая часть суток у хищников. Я же тем не менее не замечал ничего опасного или подозрительного.
