знание не было утеряно.
Молчун кивнул.
- Душечка - это Белая Роза, Лейтенант.
- Что? Но...
- Да. Мы с Молчуном знаем это со времени битвы при Чарах. Ворон первым
раскрыл секрет. Поэтому он и дезертировал. Он хотел убрать ее с глаз Госпожи
как можно дальше. Ты ведь знаешь, как он любил девчушку. По-моему, кое-кто
из вас догадывался, в чем дело.
Мое заявление не вызвало бури эмоций. Удивился один Лейтенант. Остальные
подозревали нечто в этом роде.
Больше в письме Капитана ничего существенного не было. Слова прощания.
Предложение выбрать на его место Лейтенанта. И последнее, личное обращение
ко мне:
"Обстоятельства, похоже, навязывают вам тот выбор, о котором ты говорил,
Костоправ. Разве что ты сумеешь скрыться от Взятых там, на юге". Я точно
слышал его ехидный смешок, сопровождавший эти слова.
Одноглазого интересовало, куда девалась отрядная казна. Давным-давно,
находясь на службе у Госпожи, мы как-то захватили целое состояние в монетах
и драгоценностях. Казна путешествовала с нами все эти годы, деля с нами
радости и беды, - наша тайная страховка на черный день.
Молчун сказал, что казна осталась в Черепичнике у Старика. Вынести ее не
было никакой возможности.
Одноглазый не выдержал и разрыдался. Этот сундук был для него важнее всех
превратностей судьбы, как прошлых, так настоящих и грядущих.
Гоблин начал издеваться над ним. Полетели искры. Лейтенант собрался было
вмешаться, как вдруг чья-то голова просунулась в дверь:
- Вы, ребята, лучше поднимитесь на палубу да посмотрите!
И он исчез, не дав нам возможности выяснить, о чем речь.
Мы поспешили на главную палубу.
Корабль, подгоняемый течением и приливом, отплыл уже от порта на добрые
две мили. Но отсветы черного замка освещали и нас, и Арчу примерно так же,
как солнце сквозь дымку облаков. Замок был эпицентром огненного фонтана,
залившего небо заревом на несколько миль. В пламени колыхалась громадная
фигура. Губы ее шевелились. Медленные, протяжные слова эхом прокатились по
порту:
- Ты сука, Ардат! Все-таки я правильно их разобрал. Фигура медленно,
лениво подняла руку и указала на Черепичник.
- Им удалось затащить туда достаточно трупов! - прохрипел Гоблин. -
Старый подлец выходит из могилы.
Все замерли, завороженные зрелищем. Я тоже замер, а в мозгу билась лишь
одна мысль: повезло нам, что мы вовремя удрали! В тот момент я не способен
был сочувствовать людям, которых мы оставили там. Я мог думать только о
себе.
- Ой! - воскликнул кто-то еле слышно. - Смотрите туда!
На стене Черепичника образовался светящийся шар. Он быстро разбухал,
переливаясь всеми цветами радуги. Выглядел он великолепно - точно громадная,
медленно вращающаяся луна из цветного стекла. Достигнув не меньше двухсот
ярдов в диаметре, он оторвался от Черепичника и поплыл по направлению к
черному замку. Громадная фигура протянула руку, пытаясь заграбастать шар, но
тщетно.
Я хихикнул.
- Что тут смешного, черт побери? - сердито спросил Лейтенант.
- Я просто представил себе, что должны испытывать, глядя на это, жители
Арчи. Они никогда не сталкивались с колдовством.
А разноцветный стеклянный шар, крутясь, уплывал все дальше. На мгновение
он повернулся к нам стороной, которую я прежде не разглядел. Сторона эта
была лицом Госпожи. Ее огромные стеклянные глазищи вперились прямо в меня,
прожигая насквозь.
- Я тебя не предавал, - невольно вырвалось у меня. - Это ты меня предала.
Клянусь всеми богами, между нами протянулась незримая ниточка. Что-то в
ее глазах сказало мне, что она услышала и что обвинение больно задело ее.
Потом шар повернулся, и больше я ее лица не видел.
Шар поплыл прямо в огненный фонтан и исчез. Мне почудилось, будто я снова
слышу этот низкий голос, медленно выговаривающий слова:
- Ты попалась, Ардат!
- Эй! Смотрите сюда! - воскликнул чей-то голос, и мы повернулись к
Черепичнику.
Над стеной, откуда Госпожа начала двигаться к своему супругу, вновь
появился свет. Сначала я никак не мог понять, что происходит. Свет
приближался к нам - мерцая, поднимаясь и опускаясь.
- Это ковер Госпожи, - знаками сказал Молчун. - Я видел его раньше.
- Но кто?..
В Черепичнике не осталось никого, кто умел управлять ковром. Все Взятые
были у черного замка.
Ковер ускорил полет, перестав вихлять вверх-вниз и стремительно набирая
скорость. Он приближался к нам, все быстрее и быстрее, одновременно
опускаясь все ниже и ниже.
- Кто-то, не имеющий понятия о том, что он делает, - высказал
предположение Одноглазый. - И он непременно убьется, если...
Ковер летел прямо на нас, футах в пятидесяти над водой. Корабль начал
долгий поворот, огибая последний мыс перед выходом в море.
- Может, его послали, чтобы ударить по нам, - сказал я. - Как снаряд.
Чтобы помешать нам удрать.
- Нет, - возразил Одноглазый. - Ковры слишком дороги. Их очень трудно
сделать и сохранить. А у Госпожи он последний. Лишись она ковра - и ей
придется топать домой ножками.
Ковер снизился до тридцати футов, вырастая на глазах, со свистом рассекая
воздух. Скорость у него была по меньшей мере сто пятьдесят миль в час.
И вот он уже у нас над головами - рвет снасти, с треском натыкается на
мачту и отлетает от удара на добрую половину мили. В воздухе разлетаются
брызги. Ковер, как плоский камушек, подскакивает над водой, касается ее
поверхности снова и с силой врезается в утес. Колдовская энергия,
управляющая ковром, высвобождается фиолетовой вспышкой.
Никто из нас не вымолвил ни слова. Потому что, когда ковер порвал
такелаж, мы мельком увидели лицо седока.
Капитан.
Кто знает, что было у него на уме? Хотел ли он присоединиться к нам?
Может быть. Как мне представляется, он пошел на стену, намереваясь вывести
ковер из строя, чтобы никто не смог отправиться на нем за нами в погоню.
Возможно, он сам хотел броситься потом со стены и избежать таким образом
допроса. А поскольку Капитан достаточно часто видел ковер в действии, то не
удержался от искушения попробовать улететь на Нем. В общем, это неважно. Он
достиг своего. Никто не сможет воспользоваться ковром, чтобы догнать нас. А
ему самому не придется предстать перед Оком.
Но личной своей цели он не достиг. Капитан умер на севере.
Мы все переживали про себя его полет и гибель, а корабль тем временем
двигался дальше, пока и Арча, и северная гряда не пропали за мысом. Над
черным замком продолжал полыхать огонь, поднимаясь пламенными языками до
самых звезд, но и он потускнел понемногу. Разгорающаяся заря поглощала его
сияние. И когда над волнами прокатился исступленный вопль, означавший чье-то
поражение, мы уже не смогли определить, кто же победил.
Впрочем, для нас это не имело значения. Нам не будет пощады ни от
Госпожи, ни от ее восставшего из гроба мужа.
Корабль вышел в море и повернул на юг. Матросы с бранью заменяли снасти,
порванные Капитаном. Мы же разбрелись молча по палубе, каждый наедине со
своими мыслями. И только тогда меня объяла тревога за брошенных нами
товарищей.
Мы отслужили по ним долгую двухдневную панихиду. Мы скорбели о каждом
погибшем и в особенности о Капитане. Все уцелевшие, все до единого нашли для
него слова хвалы и благодарности. Он был главой семьи, нашим патриархом, он
был отцом каждому из нас.
Глава 40
МЕДОПОЛЬ
В ПОИСКАХ ПУТИ
Благодаря ясной погоде и попутным ветрам мы сравнительно быстро добрались до Медополя. Капитан корабля был доволен. Ему щедро заплатили за хлопоты, но, расставаясь с нами, он ничуть не старался скрыть свою радость. Пассажиры мы были, конечно, не лучшие. Одноглазый панически боялся моря, постоянно страдал от морской болезни и к тому же требовал, чтобы все вокруг страдали и боялись не меньше него. Они с Гоблином непрерывно задирались, несмотря на угрозы Лейтенанта бросить их обоих акулам. Сам Лейтенант был в таком скверном расположении духа, что они воспринимали его слова наполовину всерьез.
Исполняя волю Капитана, мы избрали Лейтенанта своим командиром, а Леденца
- его заместителем. На месте Леденца должен был быть Ильмо... Мы не стали
называть Лейтенанта Капитаном. Наша численность настолько уменьшилась, что
это звучало бы глупо. Нас не набралось бы сейчас даже на приличную уличную
банду.
Последний из Свободных Отрядов Хатовара. Четыре столетия братства и
традиций - и что от них осталось? Горстка беглецов. Бред какой-то. К тому же
крайне несправедливый бред. Великие деяния наших предков по оружию
заслуживали лучших продолжателей.
Казна была потеряна, но Анналы каким-то образом все же попали на борт.
По-моему, их притащил Молчун. Для него они были почти так же важны, как для
меня самого. В ночь перед нашим прибытием в Медопольскую гавань я читал
солдатам отрывок из книги Воега, который вел летопись Отряда после его
разгрома в сражении при Печи, в Норсселе. Уцелела тогда всего сотня человек,
но Отряд возродился.
Однако солдаты не воспринимали услышанного. Рана была слишком свежа. Я
бросил читать, не дойдя и до середины.
Медополь подействовал на нас освежающе. Настоящий город, не бесцветная
мерзлая гора типа Арчи. Мы сошли на берег, имея при себе лишь оружие да те
деньги, что каждый прихватил с собой во время бегства. Горожане посматривали
на нас с опаской, мы на них - тоже, поскольку не были достаточно сильны,
чтобы дать достойный отпор, если принцу не понравится наше присутствие. Три
колдуна представляли собой наше главное достояние. Лейтенант с Леденцом
надеялись раздобыть с их помощью какие-нибудь средства, чтобы отправиться
дальше на другом корабле и, возможно, вернуться в знакомые нам края на южном
берегу моря Мук. Но для этого нужно было проделать немалый путь, причем
частично по суше, пересекая земли, принадлежащие Госпоже. Я считал, что нам
лучше продвигаться вдоль берега, заметая следы, и поступить к кому-нибудь на
службу, по крайней мере пока войско Госпожи не окажется слишком близко. Что
непременно рано или поздно случится.
Госпожа. Я постоянно думал о Госпоже. Более чем вероятно, что ее войска
присягают сейчас на верность Властелину.
Ростовщика и Шишку мы обнаружили через несколько часов после высадки на
берег. Ростовщик приехал всего двумя днями раньше нас - его задержали в пути
встречные ветры и плохая погода. Лейтенант немедленно набросился на Шишку:
- Ты где сшивался, бездельник? - Шишка, естественно, превратил свое
задание в затяжные каникулы. Такой уж он у нас лоботряс. - Ты должен был
вернуться, когда...
- Я не мог. Мы свидетели по делу об убийстве. Я не имею права покинуть
город до суда.
- По делу об убийстве?
- Ну конечно! Ворон-то погиб. Рост говорил, вы в курсе. Ну, мы
позаботились о том, чтобы Вола засадили за решетку. А теперь нам нужно
сделать гак, чтобы его повесили.
- Где он? - спросил я.
- В тюряге.
Лейтенант обрушился на него, кляня и браня на все корки, а прохожие меж
тем нервно косились на двух крутых парней, честящих друг друга на разных
незнакомых языках.
- Нам нужно убраться с улицы, - предложил я. - Возьмите себя в руки! У
нас и так забот хватает, незачем привлекать к себе внимание. Лейтенант, если
ты не против, я хотел бы потрепаться с Шишкой. Пускай его парни проводят вас
куда-нибудь, где вы сможете залечь на дно. Шиш, пошли со мной. И вы тоже. -
Я указал на Молчуна, Гоблина и Одноглазого.
- А куда мы пойдем? - поинтересовался Шишка.
- Сам придумай. Туда, где мы сможем поговорить. По-серьезному.
- Ладно! - Он резво зашагал вперед, стараясь поскорее увеличить
расстояние между собой и Лейтенантом. - Это правда? То, о чем он сказал? Что
