- Эта колдовство, которое люди могут понять и оценить, в отличие от
гнетущих и мрачных заклятий Поверженных.
На секунду черный шлем Ловца повернулся в мою сторону. Я представил
себе, какой огонь полыхает за узкими прорезями для глаз. Зазвучало
девичье хихиканье.
- Ты прав. В нас так много угрюмости, интриг и жестокости, что можно
заразить целую армию. Люди забывают вкус настоящей жизни.
Странно, подумал я. Поверженный приоткрыл свой непробиваемый панцирь,
сдвинул завесу, скрывающую его тайну. Во мне проснулся хранитель
Анналов, который почуял запах удивительного сюжета и ринулся в атаку.
Ловец увернулся от меня, как будто прочитал мои мысли.
- К тебе приходили прошлой ночью? Голос преследователя, хранителя
Анналов умер, не успев вырваться наружу.
- У меня был странный соя. О Леди. Ловец довольно рассмеялся. Это был
низкий, глубокий грохот. Его постоянные перемены голосов могли обратить
в панику любого тупицу и трижды флегматика. Я ушел в глубокую оборону.
Его дружеский тон тоже внушал мне беспокойство.
- Я думаю, Костоправ, она к тебе благоволит. Какая-то небольшая
подробность захватила ее воображение, когда и ты начал думать о ней. Ну
и что она сказала?
Какая-то задняя мысль подсказала мне, что надо быть осторожным. Ловец
осведомился дружески и бесцеремонно, но в вопросе было какое-то
внутреннее напряжение, которое говорило, что это не просто любопытство.
- Просто успокаивала, - ответил я. - Что-то насчет того, что Лестница
- не центральный пункт в ее плане. Но это же просто сон.
- Конечно. - Он выглядел удовлетворенным. - Только сон.
Но сказал он это тем женским голосом, который использовал только
когда был предельно серьезен.
Народ охал и ахал. Я повернулся, чтобы посмотреть, как развивается
дуэль.
С клубком хищных растений Гоблина произошла метаморфоза. Теперь это
была громадная воинственная медуза, парящая в воздухе. Коричневые руки
запутались в ее бахроме и не могли вырваться. А над обрывом,
оглядываясь, плыло огромное розовое лицо, бородатое, обрамленное
спутанными оранжевыми волосами. Один глаз был сонно полуоткрыт из-за
синевато-багрового шрама. Я нахмурился, сбитый с толку.
- Что это?
Я знал, что это не было творением ни Гоблина, ни Одноглазого, и
подумал, что, может, это Немой включился в игру.
Ловец Душ издал звук, который был очень правдоподобной имитацией
писка умирающей птички.
- Твердый, - сказал он и резко развернулся к Капитану, взревев. - К
оружию, они идут! : Через секунду люди уже летели с своим позициям. То,
что осталось от битвы между Гоблином и Одноглазым, превратилось в клочья
тумана, которые плыли по ветру прямо в злобную физиономию Твердого. Там,
где они соприкасались, медленно вспухали большие волдыри. Остроумно,
подумал я, но не советую вам смотреть на него свысока, ребята. Он в
игрушки не играет.
Ответом на наш переполох был донесшийся снизу рев множества рогов и
барабанный бой, звук которого отражался от стен каньона, как раскаты
отдаленного грома.
Повстанцы лезли на нас весь день, но понятно, что все это было
несерьезно. Твердый хотел лишь поворошить осиное гнездо и посмотреть,
что будет. Ему было хорошо известно о трудностях штурма Лестницы.
Все это говорило о том, что Твердый приготовил нам какую-то особенную
гадость.
Несмотря на это, схватка подняла наш боевой дух. Люди начали верить,
что есть шанс удержаться.
Глава 5
Хотя комета все так же плыла среди звезд, и море вражеских огней
освещало Лестницу снизу, ночь будила во мне чувство, что Лестница станет
решающей в войне. Я сидел на краю обрыва, обозревая лагерь неприятеля.
Поджав колени к груди и положив на них подбородок, я перебирал в
памяти последние новости с востока. Шелест осадила Мороз, а перед этим
разгромила армию Брелока и нанесла поражение Мотыльку и Боку среди
говорящих холмов Равнины Страха. Кажется, дела повстанцев на востоке
были еще хуже, чем у нас здесь, на севере.
Но могло стать еще хуже. Мотылек, Бок и Щука присоединились к
Твердому.
Там, внизу, были и другие из Восемнадцати. Пока неизвестно, кто
именно. Наши враги определенно чуяли запах крови.
Я никогда не видел северного сияния. Мы бы застали такую картину,
если б могли удержать Весло и Дил подольше, чтобы перезимовать там. Судя
по рассказам об этом мягком цветном свечении, это единственное, что
может сравниться с каньонами, заполненными огнями лагеря повстанцев.
Длинные-длинные, тонкие полотнища слабого света извивались, поднимаясь к
звездам, мерцали и волновались как морские водоросли в слабом течении.
Мягкие розовые .и зеленые, желтые и голубые оттенки. В моем мозгу
всплыло название. Древнее. Пастельные Войны.
Гвардия тоже участвовала в Пастельных Войнах, много-много лет назад.
Я попытался вспомнить, что говорят Анналы об этих конфликтах. Всего я
вспомнить не смог, но и того, что осталось в моей памяти, оказалось
достаточно, чтобы испугаться. Я поспешил к палаткам начальства,
выискивая Ловца Душ.
Я нашел его и пересказал то, что вспомнил. Он поблагодарил меня за
беспокойство и сказал, что сам знаком как с Пастельными Войнами, так и с
интригами повстанцев, вызывающими эти огни. .Причин для беспокойства не
было. Эту атаку ожидали, и Повешенный был здесь специально, чтобы ее
отбить.
- Присядь где-нибудь, Костоправ. Гоблин и Одноглазый уже показали
свое представление, теперь очередь за Десятью.
От него исходила злая уверенность, и я подумал: скорее всего Твердый
уже попался в какую-нибудь ловушку Поверженных.
Я последовал совету Ловца и побрел назад, на свой одинокий
наблюдательный пункт. В предчувствии надвигающихся событий в лагере
нарастало напряжение. Отголосок страха носился повсюду, то усиливаясь,
то затихая, как шепот далекого прибоя.
Свечение цветных шлейфов стало ярче, и в их движении появилась
какая-то резкость, что говорило о враждебных намерениях. Может, конечно.
Ловец и был прав, и все это закончится ничем. Просто красивое
представление.
Я снова уселся на высоте. На дне каньона ничего больше не мерцало.
Там как будто разлилось море чернил, и перед свечением корчащихся
цветных полотнищ темнота не отступала ни на шаг. Но если увидеть ничего
нельзя, то многое можно услышать. Акустика была превосходной.
Твердый двинулся. Только перемещение всей его армии могло вызвать
такое бряцание и звон металла.
Твердый со своими приближенными тоже были уверены в успехе.
Мягкий, зеленый святящийся язык взвился в ночное небо, лениво
расправляясь. Поднявшись, он побледнел и рассыпался гаснущими искрами.
Кто это сделал? Твердый или Повешенный? Плохо это идя хорошо?
Все било настолько непонятно и неуловимо, что на эти вопросы
практически невозможно ответить.
Это как дуэль двух фехтовальщиков высшего класса. Невозможно за всем
уследить, даже если ты сам - специалист. Гоблин и Одноглазый рядом с
этим были просто как два варвара с саблями.
Мало-помалу сияние померкло. Скорее всего это работа Повешенного. Все
эти цветные языки не причинили нам никакого вреда. Шум внизу
приблизился.
Где Несущий Шторм? От него уже довольно давно ничего не слышно.
Сейчас самое время преподнести повстанцам какую-нибудь бурю. Ловец,
похоже, тоже решил отдохнуть. За все время на службе у Леди мы ни разу
не видели, чтобы он сделал что-то действительно впечатляющее. Он что,
слабее, чем о нем говорят, или бережет силы на какой-то крайний случай,
который он один предвидит?
Там, внизу, что-то происходило. Стены каньона засветились
темно-красными пятнами и полосами, едва заметными вначале. Красный цвет
стал ярче, и я заметил, как по стене обрыва медленно потекла и закапала
горячая лава.
- Великий боже, - прошептал я, не в силах пошевелиться.
Это было похоже на Поверженных. С грохотом и скрежетом от стены
отделилась оплавленная скала и ушла вниз. Снизу раздались вопли,
безнадежные крики тех, кто видел летящую на них смерть и ничего не мог
уже сделать.
Людей Твердого раздавило и перемололо.
Кто-то, без сомнения, попал в этот котел, устроенный колдунами, но
все равно что-то было не так. Слишком мало было криков для такой
огромной армии, с которой пришел Твердый.
Местами камень стал таким горячим, что воспламенился. Яростные
каменные обвалы наполнили каньон грохотом летящих глыб. К этому грохоту
добавилось завывание ветра. Стало так светло, что я увидел отряды
повстанцев, карабкающихся наверх.
Слишком мало, подумал я... Мой взгляд наткнулся на одинокую фигуру,
стоящую на другой скале. Один из Поверженных, хотя в неверном, тусклом
свете я не мог определить, который из них. Он кивал самому себе,
наблюдая за мучениями неприятеля.
Красное свечение, потекшие камни, обвалы и огонь - все это
распространялось, пока панорама не заполнилась горящим камнем, озерами
кипящей лавы, и все вокруг не стало красным.
Капля влаги упала мне на щеку, я с удивлением посмотрел наверх.
Вторая капля ударила мне по носу.
Звезды исчезли. Надо мной проплывали рыхлые животы жирных серых туч,
ярко освещаемые адскими отблесками, идущими из каньона. Тучи шли так
низко, что я мог бы, наверное, дотянуться до них рукой.
Над каньоном утробы туч разверзлись. Самый край водопада захватил
меня и чуть не сбил с ног. А там он был еще сильнее.
Дождь ударил в текущие скалы. Рев пара просто оглушал. Расцвеченный
красными отблесками, он рванулся к небу. Того немногого, что все-таки
догнало меня, когда я убегал, оказалось достаточно, чтобы моя кожа
местами покрылась красными пятнами.
Бедные повстанцы, подумал я. Сварились, как раки...
Был ли я недоволен тем, что недостаточно насмотрелся на работу
Поверженных? Нет, хватит уже. Мой ужин грозил вырваться обратно, стоило
мне только подумать о том холодном, жестоком расчете, с которым все это
было подготовлено.
Меня мучил очередной приступ угрызения совести, родственное чувство к
каждому наемному солдату, которое не может понять человек другой
профессии.
Моя работа - громить врагов моего хозяина, что я обычно и делаю.
Видит Бог, Гвардия служила и отъявленным мерзавцам, но в том, что
происходило там, внизу, все-таки было что-то не так. Впоследствии мы все
это ощутили.
Возможно, это вызвано необъяснимым чувством солидарности с такими же
солдатами, умирающими, не имея возможности защищаться. У нас, у Гвардии,
все-таки было чувство чести.
Глава 6
Шум ливня и пара стих. Я вернулся на свою выгодную позицию. За
исключением нескольких мест, в каньоне стояла темнота. Я поискал
взглядом Поверженного, которого видел раньше. Его не было.
Из-за туч опять стала видна комета. Она искажала лицо ночи, как
слабая, насмешливая улыбка. Можно было уже различить ее хвост. Луна,
стоящая над едва видимым горизонтом, осторожно дотронулась своими лучами
до истерзанной земли.
В том направлении был слышен звук рога. Его слабый голос определенно
граничил с паникой. Звуки рога управляли ходом битвы, шум которой
заглушался расстоянием. Резко обрывающийся рев. Судя по звуку, битва
была кровавой и беспорядочной. Я направился к своему импровизированному
госпиталю, уверенный, что вскоре для меня появится работа. Почему-то я
не был особенно напуган или расстроен.
На меня наталкивались посыльные, которые целенаправленно куда-то
неслись, обегали вокруг. Капитан здорово поработал с этими бродягами. Он
восстановил дисциплину и порядок.
Над головой что-то просвистело. Сидящий человек на темном
прямоугольнике пронесся в лунном свете мимо, сделав вираж в сторону шума
