так, как будто только что приехал из глухой деревни.
- Смотрите, - сказал Элмо, когда мы завернули на улицу, где обычно
останавливался морковный патруль, - вот и старый Кукурузник.
Я знал это имя, хотя никогда раньше и не видел его обладателя. У
Кукурузника была конюшня, где всегда останавливался патруль.
Старик, сидевший возле водосточной канавы, поднялся.
- Уже слышал, что вы здесь, - сказал он. - Я сделал все, что мог,
Элмо. Но я не смог достать им доктора.
- Мы привели своего собственного. Кукурузник был стар, и ему
приходилось сильно стараться, чтобы удержать темп. Элмо не придерживал
лошадь.
Я понюхал воздух. В нем чувствовался запах дыма. Кукурузник двинулся,
вперед, огибая очередной угол. Привидения мелькали вокруг его ног, как
прибой, омывающий лежащий на пляже валун. Мы последовали за ним и
обнаружили источник запаха.
Кто-то поджег конюшню Кукурузника и поджарил наших ребят, пока они
выбирались. Бандиты. Клубы дыма все еще поднимались в небо. Улица перед
конюшней была заполнена зеваками. Наименее пострадавшие оцепили конюшню,
перекрыв движение по улице.
В нашу сторону хромал Леденец, который командовал патрулем.
- С чего начать? - спросил я. Он показал пальцем.
- Вон с теми хуже всего. Лучше начни с Ворона, если он еще жив.
Сердце у меня екнуло. Ворон? Он казался таким неуязвимым.
Одноглазый разогнал своих самодельных призраков. Сейчас на нас не
напал бы ни один повстанец. Я пошел за Леденцом туда, где лежал Ворон.
Он был без сознания. Лицо - белое, как бумага.
- С ним хуже всего?
- Пожалуй, только он может не выкарабкаться.
- Ты все правильно сделал. Наложил повязки, как я тебя учил, да? - я
посмотрел на Леденца. - Тебе бы и самому неплохо прилечь.
Повернулся к Ворону. У него было почти тридцать порезов. Некоторые из
них - довольно глубокие. Я достал иглу.
Элмо бегло осмотрел всю картину пожара и подошел к нам.
- Плох? - спросил он.
- Точно не скажу. Он весь в дырках Потерял много крови. Лучше заставь
Одноглазого сварить какую-нибудь похлебку. Он умеет делать такое подобие
куриного супа из цыпленка и разных трав, который возвращает надежду даже
мертвым. Он - мой единственный помощник.
- Как это произошло, Леденец? - спросил Элмо - Они подожгли конюшню и
напали на нас, как только мы выбежали.
- Это я вижу.
- Грязные убийцы, - проворчал Кукурузник. Хотя у меня было такое
чувство, что своей конюшни ему было жалко больше, чем патруля.
Элмо сделал такое лицо, как будто жевал недозрелую хурму.
- И ни одного убитого? Хуже всего с Вороном? В это трудно поверить.
- Один убитый, - поправился Леденец. - Старик. Дружок Ворона, из той
деревни.
- Щелчок, - пробормотал Элмо.
Щелчок не должен был покидать крепость. Капитан ему не доверял. Но
Элмо не стал заострять внимание на этом нарушении порядка.
- Кое-кто сильно пожалеет о том, что затеял все это, - сказал он.
В его голосе не было совершенно никакого волнения или эмоций. Таким
же тоном он бы говорил о цене на картошку.
Я представил, как к этой новости отнесется Шалун. Щелчок ему ужасно
нравился. Для Душечки, это, должно быть, будет трагедией. Щелчок ведь
был ее дедом.
- Они охотились только за Вороном, - сказал Кукурузник, - поэтому он
так и пострадал.
- А Щелчок попался им под руку, - сказал Леденец. - Все остальные
только потому, что мы не отступили, - он показал на раненых. Элмо задал
вопрос, который сильно меня озадачил.
- Почему это повстанцы так упорно пытались достать Ворона?
Толстопузый околачивался вокруг и ждал, пока я смогу обработать ему
рану на левой руке.
- Это были не повстанцы, Элмо, - сказал он. Это был тот проклятый
офицер. Оттуда, где мы подобрали Щелчка и Душечку. Я выругался.
- Давай, работай иглой, Костоправ! - сказал Элмо. - Ты уверен,
Толстопузый?
- Конечно, я уверен. Спроси Веселого. Он его тоже видел. Остальные
были просто уличные бандиты. Мы хорошо посекли их, когда собрались с
силами, - он махнул рукой в сторону конюшни.
Возле того, что от нее осталось, лежала дюжина тел, сложенных в
штабель. Щелчок был единственным, кого я узнал. На остальных была
поношенная одежда местных жителей.
- Я тоже его видел, Элмо, - сказал Леденец. - Но он был не самым
главным. Тут был еще один парень, который околачивался сзади, в тени. Он
смотался, когда мы начали побеждать.
Кукурузник тоже был неподалеку. Он тихонько стоял и смотрел во все
глаза.
- Я знаю, куда они пошли. Местечко на Унылой улице.
Мы с Одноглазым переглянулись. Он готовил отвар, складывая туда
всякую ветчину из своей сумки.
- Похоже, Кукурузник знает наших ребят, - сказал я.
- Я-то тебя знаю, ты не из той породы, чтобы дать этим мерзавцам
смотаться просто так.
Я взглянул на Элмо. Он уставился на Кукурузника. Насчет него
постоянно возникали кое-какие сомнения. Хозяин конюшни занервничал. У
Элмо, как и полагается старому сержанту, было весьма зловещее выражение
лица.
- Одноглазый, прогуляйся-ка с этим другом. Что он тебе скажет?
наконец промолвил Элмо.
Через несколько секунд Кукурузник уже находился в каком-то
гипнотическом состоянии. Они вдвоем с Одноглазым тихонько бродили
вокруг, болтая, как старые приятели.
Я переключил свое внимание на Леденца.
- Тот человек в тени, он хромал?
- Нет, это не Хромой. Слишком длинный.
- Даже если так, на это нападение должно было быть чье-то
благословение. Так, Элмо? Элмо кивнул.
Ловец Душ просто описается, когда узнает. Добро должно было идти с
самого верха.
Ворон издал что-то вроде вздоха. Я посмотрел на него. Глаза были
слегка приоткрыты. Он опять издал тот же звук. Я приблизил ухо прямо к
его губам.
- Зуад... - прошептал он.
Зуад. Опять этот проклятый полковник Зуад, с которым не поладил
Ворон.
Настоящий цепной пес Хромого. Донкихотство Ворона вызвало порядочные
осложнения.
Я рассказал о своих мыслях Элмо. Казалось, он не удивился. Возможно,
Капитан и рассказывал кое-что из истории Ворона взводным командирам.
Вернулся Одноглазый.
- Дружище Кукурузник работает на другую команду, - сказал он.
Одноглазый оскалился в том подобии улыбки, которым он обычно пугает
детей и собак.
- Я подумал, может, ты захочешь принять это во внимание, Элмо.
- Ода, - казалось, Элмо польщен. Я начал работать со следующим по
степени тяжести человеком. Надо наложить много швов. Я подумал, а хватит
ли мне хирургической нити? Патруль здорово пострадал.
- Когда будет готова твоя похлебка, Одноглазый?
- Как только решим вопрос с цыпленком.
- Так пошли кого-нибудь украсть, - пророкотал Элмо.
- Те, кто нам нужен, засели в погребке на Унылой улице. С ними
кое-какие суровые друзья.
- Что ты собираешься сделать, Элмо? - спросил я.
Я был уверен, он что-нибудь предпримет. Ворон возложил на нас
кое-какие обязанности, назвав имя Зуада. Он подумал, что умирает. В
противном случае Ворон не назвал бы полковника. Я уже достаточно хорошо
знал его, хотя и не был осведомлен о его прошлом.
- Нам надо что-нибудь устроить этому полковнику.
- Кто ищет себе неприятностей, тот их найдет. Вспомни, на кого он
работает.
- Это никуда не годится, Костоправ, отпускать тех, кто причинил вред
Гвардии. Пусть это даже сам Хромой.
- Но этим ты взваливаешь себе на плечи довольно большую
ответственность, не так ли?
Однако я не мог не согласиться с ним. Поражение на поле боя - это
понятно. А здесь - совсем другое дело. Это уже политика. Они должны
знать, что если втянут нас в какое-нибудь дерьмовое дело, то волосатые
ощущения им обеспечены. Хромого, да и Ловца Душ надо проучить.
- И как же ты представляешь себе эту расплату? - спросил я Элмо.
- Да они у меня все в штаны наложат Будут стонать и плакать. Я
прикидываю, сделать они не смогут ничего. Черт, Костоправ, тебя что, это
не трогает? Тебе же тоже приходится расплачиваться, латая этих парней, -
он задумчиво посмотрел на Кукурузника. - Похоже, чем меньше будет
свидетелей, тем лучше. Хромой и вякнуть не сможет. Он ничего не докажет.
Одноглазый, давай-ка поговори еще со своим любимчиком - повстанцем. У
меня тут образовалась одна идейка. Может, у него есть ключик.
Глава 6
Одноглазый закончил разливать свой бульон. У первых отведавших его
лица уже перестали быть такими бледными. Элмо прекратил обрезать свои
ногти. Он пронзил хозяина конюшни своим угрюмым взглядом.
- Кукурузник, а ты слышал когда-нибудь о полковнике Зуаде?
Кукурузник замер. Он колебался на секунду дольше.
- Не могу сказать, что да.
- Странновато. А я подумал, что можешь. Это же его называют левой
рукой Хромого. Вообще, я прикидываю, что Круг пойдет на все, чтобы
достать его. Как ты думаешь?
- Я ничего не знаю о Круге, Элмо, - он уперся взглядом куда-то поверх
крыш. - Ты говоришь, что этот тип на Унылой и есть Зуад? Элмо довольно
рассмеялся.
- Ничего подобного я не говорил, Кукурузник. А меня что, можно было
так понять, Костоправ?
- Ни черта. И что бы Зуаду тут, в Весле делать, ошиваясь в этом
грязном публичном доме? Хромой по уши засадил его в свои проблемы. Ему
сейчас нужны все помощники, какие у него есть.
- Уловил, Кукурузник? Теперь дальше. Я, возможно, знаю, где Круг смог
бы найти этого полковника. Мы теперь с ним никакие не друзья. С другой
стороны, мы не дружим и с Кругом. Но дело есть дело. Обойдемся без
эмоций.
Вот что я подумал. Может, мы смогли бы действовать услуга за услугу.
Кто-нибудь важный, из повстанцев, заскочил бы в то место на Унылой
улице и сказал бы хозяевам, что им не стоит так присматриваться к тем
ребятам. Понимаешь, что я имею в виду? Если все пойдет, как я говорю,
полковник Зуад сам свалится прямо в лапы Кругу.
У Кукурузника был вид человека, который понял, что попался в ловушку.
Он был хорошим шпионом до тех пор, пока у него не было причин
заботиться о своей шкуре.
Скромный старый Кукурузник, дружелюбный владелец конюшни, мы всегда
давали ему немного чаевых и болтали о том о сем. На него ничего не
давило. И ему не приходилось быть никем иным, как просто самим собой.
- Ты все неправильно понял, Элмо. Честно. Я никогда не занимался
политикой. Что Леди, что Белые, мне все равно. Лошадям нужен постой и
пища независимо от того, кто на них ездит.
- А пожалуй, ты прав, Кукурузник. Извини меня за подозрительность,
Элмо подмигнул Одноглазому - Те ребята сейчас в Амадоре, Элмо. И ты бы
лучше сам сходил туда, пока кто-нибудь не рассказал им, что ты в городе.
А я начну-ка лучше здесь все расчищать.
- Да мы не торопимся, Кукурузник. Но ты давай. занимайся своими
делами.
Кукурузник посмотрел на нас. Он сделал несколько шагов по направлению
к тому, что осталось от его конюшни. Обернулся к нам. Элмо одарил его
сочувствующим взглядом. Одноглазый подогнул левую переднюю ногу своей
лошади, чтобы проверить копыто. Кукурузник нырнул в развалины.
- Одноглазый? - позвал Элмо.
- Он на заднем дворе, сматывается. Элмо усмехнулся.
- Поглядывайте за ним, Костоправ. Все подмечайте. Я хочу знать, кому
он все рассказывает. Мы ему дали кое-какие сведения. Надо, чтобы они
распространились здесь, как триппер.
Глава 7
- Зуад - мертвец с той самой минуты, как Ворон произнес его имя,
рассказывал я Одноглазому. - А может, и с той минуты, когда этот
полковник что-нибудь натворил еще раньше.
Одноглазый хрюкнул и снес карту. Леденец подобрал ее и открылся.
- Я не могу с ними играть, Костоправ. Они все нечестно делают,
пожаловался Одноглазый. Элмо подлетел к нам на своей лошади, спешился.
