одуряющей усталости и боли, которую они причиняли друг другу, - неужели с
женщинами всегда так? - Дахар испытывал невольное восхищение Эйрис. Она
откровенно высказывала все, что думала, а быстрые переходы от восхищения к
раздражению и гневу, от желания к озлоблению ставили его в тупик. Нет, он
решительно ее не понимал. И к тому же очень устал.
- Эйрис, - начал он ворчливо, но она перебила его.
- Эр-Фроу многое отнял у людей.
- Что?
- Не знаю. В Эр-Фроу вражда между Делизией и Джелой вспыхнула с новой
силой. Этот город лишил людей чего-то. Здесь недостаточно места, чтобы
солдаты и легионеры могли избегать друг друга. Нас постоянно сталкивают:
Джехан и меня, тебя и меня, Белазир и Калида. Эр-Фроу в чем-то обездолил
людей и теперь гибнет сам. - Она успокоилась, гнев поутих, и она
продолжала: - Что-то утрачено, и насилие разрастается.
Дахар почувствовал слабое покалывание в затылке. Какая-то мысль
формировалась у него в голове. Такое состояние он испытывал всякий раз,
когда перед ним открывалось что-то новое в гедийской науке. Дахар и сам не
понимал, с чем оно, это покалывание, связано.
- У нас что-то отняли, - твердила Эйрис, - не дали, а отняли.
Дахар сжал ее пальцы.
- Рост. Ты сказала, что насилие разрастается, Эйрис, - ты так
сказала. Что-то исчезло, и насилие приумножилось.
Они смотрели друг на друга. Она не сразу поняла, что он говорит о
другом. Необычное волнение придавало его грубому, усталому лицу какое-то
шальное выражение.
- Эйрис, что-то изменилось, и начался рост...
Теперь она поняла.
- Бактерии. Они начали расти.
- Да, бактерии, или как их там. Чесотка началась не оттого, что они
появились, а оттого, что стали размножаться быстрее. Что-то изменилось.
- Но что?
- Не знаю. Навряд ли здесь лучше с питательными веществами. Кожа так
и осталась кожей. Скорее самим людям чего-то не хватает. А раньше хватало.
Или вода другая. Раньше-то все мылись в реке. Может быть, здешняя вода
чем-нибудь отличается от речной?
- Нет, я спрашивала Гракса. Вода из реки по трубам подается в
Эр-Фроу, а из них - в бани и ручьи.
- Но сначала фильтруется. Бактерии не могут попасть сюда с водой.
Раньше в Эр-Фроу никто не болел... Пытаясь привести в порядок свои
мысли, жрец отчаянно тряхнул головой. Красная пелена расплывалась у него
перед глазами, от усталости и возбуждения по телу пробежала дрожь. Эйрис с
любопытством наблюдала за муками рождения догадки.
- Нет, вода здесь ни при чем. А воздух? Воздух тут всегда влажный.
Как подействует на язвы сухой воздух? В вельде во время Легкого сна воздух
совершенно сухой от жары. А что, если высушить воздух печью для обжига?
- Воздух Легкого сна, - медленно повторила Эйрис.
Но Дахар не слушал ее. Мысли бывшего жреца неслись дальше. Печь
высушит гной, и одновременно нагреет его. Как узнать, что вызвало гибель
бактерий - температура или сухость, если, конечно, бактерии и впрямь
погибнут. Человеческая кожа не приспособлена к жару. Значит, он должен
находиться достаточно близко от печи, чтобы воздух был сух и достаточно
далеко, чтобы тело не подвергалось действию высокой температуры. А если
дело не в воздухе, так есть уйма других факторов, действующих на кожу
снаружи и не действующих изнутри. Не исключено, что кожа сама порождает
эти бактерии, подобно тому, как гнилое мясо порождает червей. Чего-то тут
явно не хватает. Цветочной пыльцы, каких-нибудь веществ, растворенных в
капле дождя, сока растений, которых нет под куполом Эр-Фроу, может быть,
кембури... тут ведь совсем нет кембури...
Дахар озабоченно поднялся с подушек, увидел неподвижно застывшую
Эйрис и коснулся ее плеча. Она подняла глаза. В них застыло невыносимое
напряжение. Делизийка перевела взгляд на закрытый оранжевый круг, снова на
Дахара и снова на круг. У людей что-то отняли.
- Свет, - прошептала она.
51
Гракс в одиночестве прохаживался внутри периметра. Когда с ним
связался Энциклопедист, гед прекратил ходьбу, бессильно уронил конечности
и бессмысленно уставился в потолок третьим глазом.
Энциклопедист воспроизвел разговор двух людей - куски ткани,
закрывающие сенсор, не совсем заглушали звуки. Эйрис говорила задумчиво,
иногда оживляясь. Тональность женских голосов не нравилась Граксу. Голос
Дахара больше походил на рокот гедов, хотя и звучал эмоциональнее. Ни
звуковой гармонии, ни грамматической точности, ни заботы о правильном
порядке слов. И все же... В споре этой пары проглядывал интеллект! Ни
мужчина, ни женщина не сумели определить понятие "вирус", им не хватало
для этого ни фактов, ни теории, ни приборов. И все же Эйрис и Дахар
преодолели барьер собственного невежества - нарушив все законы логики, все
причинно-следственные связи процесса познания - и обсуждали сущность
вируса, еще не убедившись, что он существует. Изучать свойства того, чего
еще нет, - как это можно? Гракс следил за их чудными диалогом, понимая,
что ни один гед на такое не способен. Это все равно, что изобретать оружие
против хищников неоткрытой планеты. Абсурд. Неэффективный, негармоничный,
бессмысленный, отвратительный способ мышления. Такой мог привести только в
пустоту.
Такой способ мышления может привести Дахара и Эйрис к победе над
чесоткой.
- Как подействует на язвы сухой воздух? - повторил Гракс вопрос
Дахара. И жрец словно ответил ему:
- В вельде во время Легкого сна воздух совершенно сухой от жары. А
что, если высушить воздух печью для обжига?
- Воздух Легкого сна, - отозвалась Эйрис.
Пока Гракс не продемонстрировал людям методы проверки гипотез, они
были им неизвестны.
Геды, предупрежденные Энциклопедистом, уже собрались в назначенном
месте. Придется вновь решать, что и в какой последовательности делать
дальше. Если бы они предвидели такой поворот, знали за людьми склонность к
абсурдной логике, то выбрали бы другой вирус, более устойчивый к
климатическим перепадам. Но его не мог предвидеть даже Энциклопедист,
запрограммированный по образу и подобию гедов.
Энциклопедист начал излагать результаты проведенного им
математического анализа. Гракс приказал ему замолчать. Он почуял
собственные феромоны. Огорчение, озабоченность, изумление, страх. Ведь
именно он учил людей. Прежде, чем присоединиться к остальным, надо было
восстановить контроль над феромонами. Его огорчение должно пахнуть
сильнее, чем огорчение остальных. Ведь именно он учил Дахара.
Огорчение, озабоченность, изумление, страх и уже совсем неуместный
запах гордости. Позор.
52
Костер, разведенный Дахаром на центральном дворе Дома Обучения, давал
мощный сухой жар и самый яркий свет, когда-либо виденный в Эр-Фроу.
- Ослепнуть можно, - промурлыкал Тей. Он прислонился к стене
неподалеку от Эйрис и сложил руки на груди. - Думаешь, подействует?
- Почему бы тебе не пособить Криджин с дровами? - раздраженно
спросила Эйрис. В последние десятициклы ее неприязнь к маленькому торгашу
только усилилась.
- Она отлично справляется без меня, - заявил Тей и улыбнулся своим
мыслям. - Не думаю, что брат-легионер обрадуется моей помощи. Вот помощь
женщины - другое дело. - Любая реплика в его устах звучала двусмысленно.
Эйрис украдкой покосилась на торговца. Никак не угадаешь, что он
знает и о чем догадывается. Или просто треплет языком.
Сначала Криджин отнеслась к идее подвергнуть "бактерию" воздействию
тепла и света скептически. С колбами и сосудами, о существовании которых
год назад и не подозревала, Криджин обращалась ловчее всех, а усердием
напоминала Эйрис маленького зверька, без устали роющего свою норку. Она
работала не покладая рук, правда, не любила менять род деятельности и
предпочла кропотливо смешивать гедийские антибиотики со жреческими
снадобьями в надежде получить нужное лекарство. Но постепенно сдалась под
напором аргументов Дахара.
Лахаб продолжал шлифовать линзы. Гракс подробно отвечал на вопросы
ремесленника и Дахара.
И наблюдал.
- Тепло и свет замедляют рост бактерии, - сказал Дахар после того,
как они два дня по очереди поддерживали огонь, - но не прекращают совсем.
- Он держал два сосуда и пристально их разглядывал. В одном жидкость
помутнела от гноя, в другом была чуть прозрачнее, но все еще мутноватой.
Со двора в комнату вошла Криджин. Она принесла еще два сосуда.
- Эти находились дальше всего от огня. Смотрите, они ничем не
отличаются.
- Недостаточно тепла.
- Или света, - вставил Тей. - Как узнать, чего именно?
Дахар не ответил. Он продолжал сосредоточенно изучать сосуды.
- Но нигде жидкость не посветлела окончательно, - сказала Криджин. -
Мы ничего не добились. Пока бактерии продолжают расти, люди будут
заражаться.
- Можно подержать эти сосуды у огня подольше, - Дахар поморщился. -
Может быть, нужно больше времени.
- Нет, - отозвалась Эйрис. - Они и так простояли два дня и две ночи -
как раз Третьедень. Дело не в огне, а в освещении. Свет костра отличается
от дневного света. Я же говорила, но Гракс хотел, чтобы мы сначала
попробовали так.
Эйрис подвела свое кресло поближе к Дахару. Разглядывая сосуды, она
избегала взгляда жреца.
- Нужно поставить сосуды вне Эр-Фроу, в вельде, и выяснить, убивает
ли бактерий естественный свет. И если убивает, станет ясно, что именно
искусственный свет Эр-Фроу позволил ей размножиться.
Слабое эхо прозвучало у нее в мозгу: "искусственный свет", но она
отмахнулась от него. Сейчас это не важно. Важно, что ответит Гракс.
- Ты забыла, о чем предупреждал Гракс, - холодно возразил ей Дахар. -
Если открыть ворота Эр-Фроу, бактерия проникнет в воздух Кома. Мы можем
заразить всю планету. А если болезнь не лечится светом... Гракс говорит,
что в лагере у городских ворот до сих пор живут люди. А вдруг кому-нибудь
взбредет в голову посмотреть, что в сосудах, пока они будут стоять на
солнце?
- Я думала об этом, - ответила Эйрис и глубоко вздохнула. Она думала
об этом ночью, пока Дахар работал с Граксом. У нее было время, чтобы
обдумать свою идею со всех сторон.
Эйрис повернулась лицом к Граксу.
- Мы хотим поместить сосуд с бактериями на свет за пределами Стены.
Ты говоришь, что, открыв ворота, мы выпустим воздух, в котором может быть
зараза. Но сосуд можно поставить на свет не выпуская воздуха. Для этого
надо сделать на южной стороне Стены пузырь из прозрачного врофа. Вы умеете
делать все, сделаете и это, а мы поставим сосуд в пузырь. Свет будет
проходить через прозрачный вроф, и воздух не выйдет.
Все с интересом слушали Эйрис. Но она ни на кого не обращала
внимания, даже на Дахара, и не сводила глаз с Гракса.
Гед ответил не сразу. Он опять к чему-то напряженно прислушивался.
Делизийка, наблюдавшая за Граксом внимательнее, чем когда бы то ни было,
заметила в выражении его лица едва уловимые изменения, которых раньше не
замечала. Ей показалось, что Гракс обдумывает сделку.
Да, это действительно сделка, настоящая делизийская сделка. Товар -
цена. Как могла убедиться Эйрис, без всякой примеси джелийской чести. А
заключалась сделка в том, что если геды сделают так, что пузырь будет
пропускать солнечный свет к сосуду, Эйрис перестанет колебаться, признает,
что Гракс заслуживает доверия, не будет больше тревожить Дахара своими
подозрениями. Проведи Гракс опыт, как просила его Эйрис, и, независимо от
результата, она прекратит сомневаться в гедах. Если они согласятся на
