Кохан, увидев возвратившегося Пжедбора и обменявшись с ним
несколькими словами, с радостным лицом побежал к королю, которого он
застал расхаживающим по комнате в сильном беспокойстве.
Улыбка фаворита и его блестящие глаза предвещали хорошие известия.
- Чехи прибудут через час! - воскликнул Рава, переступив порог. - Они
везут с собой приглашение на свадьбу.
Казимир от радости бросился к фавориту на шею, а последний целовал
ему руки.
- Откуда ты это знаешь?
- Я послал Пжедбора...
Казимир, схватив золотую цепь, лежавшую на столе, надел ее на шею
конюха.
- Задору - награду, какую он пожелает! - воскликнул король. - Сделай
распоряжение, чтобы все было готово к завтрашнему отъезду... Я хотел бы
сегодня.
Казимир, сильно взволнованный, от радости смеялся, ломал руки и,
находя себя смешным и слишком юным, старался сдерживать свой восторг, но
он не мог успокоиться. Разыгравшаяся фантазия рисовала ему красивую
Маргариту, жизнь с ней, колыбель сына, светлую и великую будущность.
Ему казалось, что все это находится в зависимости от его женитьбы,
после которой настанет новая эра в его жизни: забвение, покой, семейное
счастье, Божье благословение.
Около полудня чехи, переодевшись в гостинице в одежду, подобающую
королевским послам, с оружием в руках въехали в ворота краковского замка.
Многочисленная, пышная свита ожидала их приезда; король в обществе
кастеляна и краковского воеводы, а также многих знатных вельмож готовился
приветствовать Николая из Липы в зале для аудиенций.
Он был племянником великого подкормия [придворный сановник в
старинной Польше; титул, равный теперешнему камергеру] короля Яна и
вышеградского пробоща Енджиха. По фигуре и одежде в нем легко можно было
узнать рыцаря, который продолжительное время путешествовал со своим
королем и, побывав в разных странах, извлек из этого пользу. В Николае
было именно то, чего не доставало многим придворным Казимира:
благовоспитанность, барство, утонченное и милое обхождение с людьми и
влияние западной цивилизации.
Каждый его жест был обдуман и красив. В нем была сила, вещь важная в
те времена, когда все больше и больше покрывали себя железной броней;
рыцари, не отличавшиеся силой, ничего не стоили, потому что во время
турниров им приходилось под этой тяжестью ловко маневрировать.
Большая часть польского двора смотрела с некоторой завистью на этого
элегантного посла, на его одежду, оружие, лошадь; все это отличалось
изяществом, блеском, богатством.
Король ласково принял присланных послов. Были приготовлены столы с
угощением. Казимир давно уже не сидел за столом такой веселый, как теперь;
он непринужденно разговаривал, расспрашивая о короле, о маркграфе и о
будущей невесте.
Николай был слишком ловкий и опытный придворный для того, чтобы
сказать всю правду, поэтому он в рассказе обходил опасные места и старался
представить все в розовом свете.
За столом сидели долго; Казимир, наконец, встал и поручил Кохану
проводить посла в комнаты, отведенные ему для отдыха.
Когда они остались наедине, у Николая развязался язык; он хорошо знал
Кохана и сошелся с ним еще в Праге.
- Не огорчайте вашего пана, - сказал посол тихо. - Я привез такие
известия, которые мне велено передать, но у нас не все обстоит
благополучно. Король Ян ослеп уже на второй глаз, так хорошо его вылечили
французские доктора. Он теперь занят мыслями о покаянии. У маркграфа
имеются враги, хотя он и победил Николая из Подштейна, а княгиня
Маргарита, хоть и дала свое слово, но она заливается слезами, и надо
поторопиться, а то она может взять свое слово обратно. Потому в дорогу!
Лишь королю не говорите ни о чем скверном. Он ее скоро увидит собственными
глазами.
Кохан насупился.
- Ради Бога, ни вы, ни ваши люди не рассказывайте об этом никому при
дворе. Старому королю мы на возвратим зрения! Но когда Маргарита увидит
своего жениха, она перестанет плакать и добровольно отдаст ему свою руку.
Николай молча кивнул головой.
На следующий день большой отряд всадников в сопровождении запасных
верховых лошадей и крытых возов с многочисленной челядью выезжал из замка
в Вавеле. Радость сияла на всех лицах; надеялись провести приятные,
хорошие дни в чешской столице.
Король ехал, окруженный панами, помолодевший, счастливый, и при входе
в костел, получив благословение епископа, смело поднял глаза к небу.
В городе его ожидали ратманы, волостные старшины, чиновники и толпы
народа. Они с ним попрощались, напутствовали благословениями и пожелали
благополучного возвращения вместе с королевой. На лице его выражалась
радость, и он, приветливо размахивая рукой, прощался. Вдруг глаза его
устремились на стену старого дома, лицо побледнело, губы задрожали.
Скрываясь у угла противоположного здания, как будто не желая быть
замеченным, стоял бледный мужчина с черными волосами, с диким взглядом, с
исхудавшим лицом. На нем была рыцарская одежда, а в руках он держал палку
с топориком, на которую опирался. Увидев короля, он прислонился к стене,
прикрыв лицо, но Казимир узнал его и, как громом пораженный, продолжал
свой путь. Он уже больше ничего не видел, так как перед его глазами
проносились окровавленные части человеческих тел.
Уже во время короля Яна Люксембургского так называемая "Золотая
Прага" над Влтавой была чудным, восхитительным городом. Мало городов в
Европе могло с ней сравниться.
Природа дала ей роскошное живописное положение, как бы предназначая
ей быть королевской столицей, и несколько поколений трудами своими
способствовали украшению города, строя замки, возвышающиеся над городом, и
обводя его стенами, служившими ему украшениям.
Издали видны были эти стены и возвышавшиеся на них башни, среди
которых выделялись башня Святого Щепана и башня, построенная при святом
Франциске, крыши, колокольни многочисленных костелов и укрепленная стена,
отделявшая Старый город от Нового; все это давало понятие о грандиозности
и значении этой столицы, которой вскоре предназначено было стать любимым
местом пребывания немецкого императора.
Старый город, civitas antiqua, особенно отличался большим количеством
красивых костелов и множеством роскошных каменных домов. Монастыри
францисканский, доминиканский, бенедиктинский, храмы святого Яцка, святого
Креста, святого Николая украшали эту часть города, вокруг которой
сконцентрировались другие части. Гордый своей древностью Старый город
окружил себя особыми стенами, отделявшими его от Нового города, который
спорил с первоначальным посадом о первенстве. Шесть чудных ворот вели в
город. Там находился красивый дом епископа, недавно изящно отделанный и
украшенный внутри резьбой и живописными картинами, в котором пастырь мог
бы даже принимать королей.
Старый, величавый город с башней святого Вита и монастырем при ней, с
дворцами и башнями, со своим "райским двором", о котором сохранилось
воспоминание и за которым осталось это название, с домами кастелянов и
других королевских чиновников величественно выделялся над остальной
частью.
Кругом на большом пространстве простирались предместья: Пожечье,
Подскалье, Здеражь, Вышеград, Подолье, доходившие почти до Збраслава.
Евреи, доставлявшие королю Яну огромные доходы, занимали не только
часть Старого города, но и имели гнездо в Пожечье. В Вышеграде находился
прежний королевский дворец, подаренный настоятелю монастыря, и костел
святого Петра, воздвигнутый из развалин.
Прага была в то время одним из первых городов и отличалась порядком и
чистотой улиц и рынков. Одной из самых красивых улиц была Длугая, на
которой были выстроены дома богатых мещан.
В противоположность польским городам, в которых в то время было мало
каменных зданий, служивших украшением города, здесь почти все постройки
были кирпичными и каменными.
Они служили не только украшением столицы, но и гарантировали
безопасность, потому что Прага, окруженная ими, при тогдашнем состоянии
военной науки, в случае осады могла считаться непобедимой. Благодаря этим
толстым стенам, защищенным высокими башнями, торговля и промышленность
процветали, и город богател.
Рыцарскому духу короля Яна такая столица вполне соответствовала. Он
принадлежал к числу самых мужественных современных монархов, жаждущих
власти, славы и блеска, и постоянно был занят страстным преследованием
намеченной цели, новыми походами, приобретениями, и весь отдавался работе.
Хотя Прага казалась ему слишком тесной и слишком удаленной от света,
однако он украшал ее с отцовской любовью, расширял и ревниво охранял
прерогативы своей власти. Король Ян, вынужденный передать управление
Чехией своему сыну Карлу, маркграфу Моравскому, который вместе со своей
женой Бьянкой вскоре стал любимцем народа, увидел в своем собственном сыне
соперника и, обеспокоенный этим, отнял у него бразды правления.
Но ему через некоторое время снова пришлось выпустить из своих рук
государственные вожжи, которые он так настойчиво и ревниво охранял. Этому
рыцарю судьба не благоприятствовала. Вступив вторично в брак с Беатрисой,
он был ранен во время турнира, устроенного в честь этой свадьбы, и вскоре
после этого заболел глазами.
Приглашенный к нему арабский врач неумело лечил его, и он потерял
правый глаз. Vox populi [глас народа (лат.)] приписывал это каре Божьей за
святотатство и невоздержанную жизнь. Но это не мешало ему принимать
участие в турнирах при содействии своих товарищей и по-прежнему
развлекаться рыцарскими упражнениями.
Союз с королем Казимиром, который должен был еще более окрепнуть
благодаря намечавшемуся браку, не был нарушен в течение шести лет со
времени съезда в Вышеграде венгерском. Молодой король тогда в первый раз
посетил Прагу; ему очень понравились западные нравы, лоск рыцарского
двора, и он был ослеплен комфортом, окружавшим короля Яна.
Вероятно, при виде цветущих чешских городов, прекрасных садов,
порядка и строгой дисциплины, царивших повсюду, у него явилась счастливая
мысль управлять своей собственной страной подобным же образом.
Образцом для устройства польского двора ему послужили дворы
венгерский и чешский. Его проницательный ум видел все то, что можно оттуда
позаимствовать и что надо бросить, что можно применить к Польше, и что не
подходит.
Хотя тройственное соглашение между Венгрией, Чехией и Польшей внешне
не было нарушено, однако в действительности оно было не так уж крепко, как
в первое время. Проект соединения польской и венгерской короны в лице
одного человека, придуманный сестрой Казимира Елизаветой и осуществить
который она старалась, не мог нравиться чешскому королю, так как это
означало бы создание сильного государства и могло бы быть в ущерб его
интересам.
Потому король Ян советовал Казимиру, отчаивавшемуся в том, что он не
имеет мужского потомка, жениться; когда же его собственная дочь овдовела,
он старался сосватать ее польскому королю.
Княжна Маргарита, вызванная отцом в Прагу и послушная его
приказаниям, возвратилась туда. Как бы для того, чтобы выразить свой
протест против этого брака, она приехала в трауре по мужу и по сыну,
недавно умершим. Слепой отец, узнав об этом от других, велел ей снять
траурную одежду.
Король Ян и маркграф Карл окружили Маргариту самыми нежными заботами,
баловали ее, стараясь повлиять на нее, чтобы она вышла замуж за Казимира;
но все то, что она узнала о Польше, еще будучи в Баварии, вовсе не могло
