- Ну, иди.
Уголек спросил у Толика:
- Вы сюда к кому пришли?
И Толик сказал:
- Жить.
- В шестую квартиру? - догадался Уголек. - Там раньше полковник Карпов
жил.
- Вот это да! Полковник... - удивился круглый Славка. - А ты кто?
- Я? Просто... Борька. Угольков.
- Толик, - сказал Толька и протянул тонкую ладонь, - Селиванов.
Уголек нерешительно подержал пальцы Толика. Он впервые здоровался за
руку.
Славка тоже сказал:
- Селиванов. Славка.
Второе рукопожатие получилось лучше.
- Селиванова, - буркнула Тетка и дала Угольку руку, украшенную боевой
ссадиной. - Пока. У меня дела.
Уголек смущенно поглядел вслед.
- А чего у нее... имя какое-то не такое. Так Каштанку звали, когда она
у Дурова жила. Тетка...
- А это и не имя, - объяснил Толик. - Она в самом деле наша тетка.
Папина сестра. Вообще ее Надеждой зовут.
Славка спросил:
- А почему у тебя кот на цепочке? Дрессированный?
Это были друзья. Уголек сразу понял. Понял, что смеяться не станут.
Они сели на крыльцо, и Уголек рассказал все. И про веселого пса
Балалая, у которого хозяин с деревяшкой вместо ноги. И про дрессировку
Вьюна. Вьюн хороший. Но он все-таки кот, а не настоящая собака. На
цепочке его водить неудобно. И мальчишки смеются.
- Мне бы щенка, - сказал Уголек. - Чтобы с детства его воспитывать.
Собаку обязательно надо воспитывать с детства. Только где ее взять?
Утром бегал тут один щенок, да и тот...
И Уголек рассказал про щенка, которого нарисовал Вовка.
- Не мог уж поймать, - снова обиделся он на Вовку. - Все равно он,
наверно, беспризорный. Здесь таких щенков нет, я же знаю. И без
ошейника он.
Угольку стало грустно. И чтобы утешить его. Толик сказал:
- Может, врет он, твой художник.
И Славка добавил:
- Может, не было щенка совсем...
НО БЕЛЫЙ ЩЕНОК БЫЛ
Они сам не помнил, откуда взялся. Помнил только нагретый солнцем
деревянный пол, который немного качался. С одной стороны пол
огораживала железная сетка, и на ней висели большие красно-белые
кольца. Внизу за сеткой плескалась вода. Много воды. А с другой
стороны тянулась белая стена с окнами.
А еще он помнил дом на колесах, длинный коридор и кругом полки. а на
полках люди. Пол в коридоре все время дрожал, и под ним что-то
стучало. Щенок сначала боялся, а потом привык.
Он привык, потому что его успокоили Руки. Это были большие и добрые
Руки. Щенок помнил их с тех пор, как помнил себя. Он узнавал их сразу:
Руки пахли дымом, смолой, рыбой и маслом, которым мажут ружье. Щенок
знал ружье. Он его побаивался, хотя и скрывал это. Ружье умело грохать
так, что земля подпрыгивала, а в ушах долго звенело.
Но сейчас ружье спало в узком черном чемодане. Оно ехало рядом с
пузатым зеленым мешком, в котором лежало мясо и сухая рыба. Иногда
Руки давали мясо и рыбу щенку. Потом Руки гладили щенка, играли с ним,
ласково ерошили шерсть на загривке. Играя, он мягко хватал Руки губами.
Однажды Руки сняли с него ошейник с цепочкой, пустили побегать. Щенок
побегал и лег под лавкой. Но мимо проплыла большая корзина, и она
пахла мясом. Щенок тихо пошел за корзиной. Открылась дверь, ударил
ветер, и щенок попятился. Но корзина пахла мясом, и он пошел за
корзиной туда, где сильно гремело.
Корзина опустилась на пол. Рядом с ней остановились две ноги в
сапогах, но сапоги щенка не интересовали. Он ткнул носом корзину.
И тогда один сапог страшно ударил щенка в живот.
Навстречу помчалась зеленая земля, и в уши набился воздух. Потом стало
темно.
Долго было темно. Когда щенок открыл глаза, у него болели лапы и
голова. Он заскулил и стал ждать, когда Руки поднимут его. Но Рук не
было. Кругом только тихо качалась трава. Щенок поскреб лапами землю и
встал. Он хотел пить и есть. Впереди виднелись дома. Они казались
очень маленькими. Щенок уже понимал, что такое дома. Он пошел к ним
сквозь густую пахучую траву.
Он шел долго и оказался в городе, когда солнце спряталось за домами.
СОЛНЦЕ И
НЕ НАДО УБИВАТЬ МАМОНТОВ
У сосен мохнатые зеленые лапы. Они закрывают небо. Только отдельные
клочки неба можно увидеть сквозь ветки. Зато эти клочки синие-синие, в
них гораздо больше синевы, чем в целом небосводе.
Солнце в лесу тоже особенное. Оно висит, запутавшись в вершинах сосен,
и похоже на большую золотую звезду с тысячью лучей. Лучи прорезают
темный зеленоватый воздух леса. Каждый луч что-нибудь находит для
себя. Один зажег искры в желтых каплях смолы на оранжевой коре дерева,
другой сквозь черный глазок влетел в дупло - прямо в беличью квартиру
- и светлым пятном улегся на рыжую спину хозяйки. А еще один луч
отыскал на земле удивительный лист какого-то растения. Уже август, и
этот листок, услыхав о недалекой осени, поспешил сделаться
красно-желтым. Он пятиконечный и похож на яркую морскую звезду. Много
деревьев с каплями смолы и гнездами лесных жителей. Много цветных
листьев. Много маленьких чудес. Уголек умеет находить их не хуже
солнечных лучей.
- Пошли, - сказал он друзьям.
Братья Селивановы и Тетка быстро подружились с лесом. Они примолкли
сначала, когда сосны окружили их и сделался слышным ровный и негромкий
шум. Но Уголек сказал:
- Это ветер вверху.
Толик посмотрел на вершины деревьев, оглянулся и предложил весело и
громко:
- Давайте охотиться на мамонтов!
- На мамонтов! - отчетливо сказало на просеке эхо, и все мамонты в
лесу, наверное, сразу узнали про опасность.
Отчаянная Тетка сверкнула глазами, почти такими же черными, как глаза
Уголька.
- Мы будем племенем охотников за бивнями.
Они смастерили оружие. Взяли палки, расщепили их Славкиным ножом и в
развилку вставили длинные узкие камни. Камней и палок много на склонах
лесистых гор.
Камни крест-накрест прикрутили к рукояткам проволокой, которая нашлась
в Славкиных карманах. Получились топоры, как у настоящих первобытных
людей.
Только Витька-Мушкетер отказался от топора.
Витька тоже был здесь. Великодушие Толика Селиванова покорило
благородную мушкетерскую натуру. Через полчаса после нападения Тетки
Мушкетер обругал Митьку и Козловых гнилыми кочанами и мимоходом, не
теряя достоинства, помирился с Угольком и Вьюном.
Участвовать в охоте на мамонтов Мушкетер согласился, но только
отказался сменить шпагу на топор. Это было не по правилам, но Толик
сказал:
- Пусть. Это будет самая первобытная шпага.
Угольку топор сделал Толик. Сам Уголек не умел. Зато он знал, где
пасутся мамонты.
Уголек шел впереди. Он руками и коленями раздвигал высокий влажный
папоротник, и кругом колыхались листья. Они медленно качались, большие
кружевные листья, и на них из-за сосен падали пятна солнца. Многие
листья уже стали желтыми.
- Правда, они похожи на перья Жар-птицы? - сказал Толику Уголек.
- Или на перья желтого страуса, - ответил Толик.
- Такие разве бывают?
- Не знаю.
- А разве бывают Жар-птицы? - удивился круглый Славка. Он всегда
удивлялся и всегда спрашивал.
- Бывают Жар-птицы, - серьезно сказал Толик. А Витька-Мушкетер сорвал
одно такое перо и украсил им свою кепку.
- Чучело, - хмыкнула Тетка.
- О, сеньорита, - сокрушенно протянул Мушкетер.
- Олух, - сказала тогда сеньорита. - Как дам! Пообзывайся еще...
Мушкетер как-то сник. Он стал отставать и скоро оказался совсем рядом
с Теткой, которая шла позади всех.
- Ты чего? - тихо спросил Мушкетер. - Я могу еще один лист сорвать...
тебе.
Тетка с презрением мотнула загнутыми косами.
- Ну и наплевать, - изящно выразился Мушкетер. Тетка насупилась...
Мушкетер сорвал самый большой и самый золотой лист. Молча показал
Тетке. Она косо взглянула на Витьку.
- Ну, давай...
И никто не заметил, когда в черных волосах отчаянной девчонки
появилось яркое перо Жар-птицы.
Уголек вывел охотников к поляне, где из травы поднимали свои круглые
спины валуны-слонята.
Это были маленькие слонята, а не мамонты, и в душе Уголька
шевельнулась жалость. Он лежал в молодом колючем сосняке рядом с
Толиком и жалел слонят, будто они были живые, а не из камня. Он всегда
так играл - забывал, что в игре не все настоящее. А сейчас Уголек
привел охотников к поляне, где паслись знакомые слоновьи детеныши, и
его слегка мучила совесть.
И когда охотники вскочили и бросили камни, и хотели добить топорами
загнанных в ловушку зверей. Уголек выбежал на поляну. Он выбежал и
крикнул, подняв свой топор:
- Стойте! Не надо убивать мамонтов!
Все остановились и замолчали, и только удивленно покачивали головами
сосны. Толик опустил свое оружие. Он был вождем племени. Его выбрали
вождем, потому что он все время что-нибудь придумывал. Это он умел.
Кроме того. Толик был самый старший. Мушкетеру, правда, тоже
исполнилось двенадцать, но его не сделали вождем. Тетка сказала что он
оболтус.
Толик опустил топор, и другие охотники тоже опустили топоры. Да же
Тетка.
- Почему не надо убивать мамонтов? - удивился Славка.
- Почему не надо? - подумав, спросил Уголька вождь охотников.
- Можно приручить их, - сказал Уголек. - Они сильные, они буду
помогать нам... Это добрые звери...
Он стоял с опущенным топором среди больших круглых камней, и Толику
вдруг показалось, что камни сейчас оживут. Шевельнутся и поднимутся на
толстых ногах, вскинут хоботы и выставят желтые кривые бивни... И по
приказу Уголька встанут на дыбы. Все разом.
Толик подошел к Угольку, а охотники остались у края поляны.
- А если мамонты растопчут тебя? - тихо спросил вождь. Уголек поднял
на него черные задумчивые глазищи.
- Не растопчут. Звери меня не трогают. Я их люблю.
Он только не сказал, что больше всех зверей любит собак.
- Ты мог бы стать укротителем, - раздумывая, произнес Толик. - Правда,
мог бы.
- Зачем?
- В цирке.
- В каком цирке? - удивился Уголек, потому что знал, что мальчишек не
берут в укротители. Но Толик уже придумал.
- В нашем, - сказал он. - Сами устроим цирк. Ведь идея?
Если бы знал Уголек, сколько неприятностей случится из-за этой идеи!
Но про неприятности потом...
ПОХИЩЕНИЕ БЕРТЫ. ИНОГДА ХОЧЕТСЯ
БЫТЬ ОТКРОВЕННЫМ
- А как же охота? Эй вы, дрессировщики! - начала злиться Тетка. Ей не
терпелось испробовать в деле настоящий каменный топор.
- Я знаю, где живет старый мамонт. Он злющий, - сказал Уголек.
Он повел охотников к вывороченному пню. Самый большой корень этого пня
был похож на хобот, а два корня по бокам торчали, как острые бивни.
Шли гуськом, и сзади всех шагал Витька-Мушкетер. Он собирал букет из
ярких листьев папоротника. Витька забыл, что через час желтые перья
увянут и свернутся в сухие коричневые трубочки.
Но охотники не дошли до старого мамонта. Недалеко от дома, где
кончается хвойный лес и шелестит невысокий березняк, они услыхали
противное блеяние.
- Берта, - определил Уголек. - Курьянова коза.
Братья Селивановы и Тетка уже знали про Курилыча. Они выразили
сожаление, что козу почтенного пенсионера нельзя тут же пустить на
похлебку.
- Вся в хозяина, ведьма, - пожаловался Уголек. - Бодается, как бешеная.
- Тетка, оставь топор, - строго сказал Толик. - Это все-таки не дикая
коза.
Но если топоры охотников не грозили гнусной козе Курилыча, то ее
поджидала другая неприятность: Витька-Мушкетер со зловещей
медлительностью вытягивал из-за ремня шпагу. У него с козой были
особые счеты.
Мягким шагом Витька двинулся туда, где раздавалось блеяние...
И вдруг послышался Витькин призывный свист.
- Тихо, - зашептал Мушкетер, когда все залегли рядом. - Смотрите, что
делает, гад.
Среди тонких березок гулял Курилыч. Он гулял в синей рубахе навыпуск,
брюках галифе и тапочках. Из-под брюк торчали белые завязки кальсон.
Круглое брюхо медленно колыхалось под рубахой. Остатки шевелюры и
розовую лысину Курилыч защитил газетным колпаком.
- Что он делает здесь? - удивился Славка.
- Что? - дернул Толик Мушкетера за штанину.
- Не видите?
Курилыч подошел к березке и зажал в большом волосатому кулаке
вздрогнувшую ветку. Он стал откручивать ее. Старательно, не торопясь.
