Понятно, при таких условиях ключ от святилища будет находиться в
руках наших, и никто, кроме нас, не будет уже руководить
законодательной силой.
Кроме того, мы отнимем у Палаты с введением новой республиканской
конституции право запроса о правительственных мероприятиях под
предлогом сохранения политической тайны, да, помимо того, новой
конституцией мы сократим число народных представителей до минимума, чем
сократим настолько же политические страсти и страсть к политике. Если
же они, паче чаяния, возгорятся и в этом минимуме, то мы их сведем на
нет воззванием и обращением ко всенародному большинству...
От президента будет зависеть назначение президентов и вице-
президентов Палаты и Сената. Вместо постоянных сессий Парламентов мы
сократим их заседания до нескольких месяцев. Кроме того, президент, как
начальник исполнительной власти, будет иметь право собрать и распустить
Парламент и в случае роспуска протянуть время до назначения нового
парламентского собрания. Но чтобы последствия от всех этих, по
существу, беззаконных действий не пали на установленную нами
ответственность президента преждевременно для наших планов, мы дадим
министрам и другим окружающим президента чиновникам высшей
администрации мысль обходить его распоряжения собственными мерами, за
что и подпадать под ответственность вместо него... Эту роль мы особенно
рекомендуем давать Сенату, Государственному Совету или Совету
Министров, а не отдельному лицу.
Президент будет, по нашему усмотрению, толковать смысл тех из
существующих законов, которые можно истолковать различно; к тому же он
будет аннулировать их, когда ему нами будет указана в том надобность;
кроме того он будет иметь право предлагать временные законы и даже
новое изменение правительственной конституционной работы, мотивируя как
то, так и другое требованиями высшего блага государства.
Такими мерами мы получим возможность уничтожить мало-помалу, шаг за
шагом все то, что первоначально при вступлении нашем в наши права, мы
будем вынуждены ввести в государственные конституции для перехода к
незаметному изъятию всякой конституции, когда наступит время превратить
всякое правление в наше самодержавие.
Признание нашего самодержца может наступить и ранее уничтожения
конституции: момент этого признания наступит, когда народы, измученные
неурядицами и несостоятельностью правителей, нами подстроенною,
воскликнут: "Уберите их и дайте нам одного, всемирного царя, который
объединил бы нас и уничтожил бы причины раздоров - границы,
национальности, религии, государственные расчеты, который дал бы нам
мир и покой, которых мы не можем найти с нашими правителями и
представителями..."
Но вы сами отлично знаете, что для возможности всенародного
выражения подобных желаний необходимо непрестанно мутить во всех
странах народные отношения и правительства, чтобы переутомить всех
разладом, враждою, борьбою, ненавистью и даже мученичеством, голодом,
прививкою болезней, нуждою, чтобы гои не видели другого исхода, как
прибегнуть к нашему денежному и полному владычеству.
Если же мы дадим передышку народам, то желательный момент едва ли
когда-нибудь наступит.
Протокол 11
Программа новой конституции. Некоторые подробности предположенного
переворота. Гои - бараны. Тайное масонство и его "показные ложи".
Государственный Совет явится как подчеркиватель власти правителя:
он, как показная часть Законодательного корпуса, будет как бы комитетом
редакций законов и указов правителя. Итак, вот программа новой
готовящейся конституции. Мы будем творить закон, Право и Суд: 1) под
видом предложений Законодательному Корпусу; 2) указами президента, под
видом общих установлений, постановлений Сената и решений
Государственного Совета, под видом министерских постановлений; 3) а в
случае наступления удобного момента - в форме государственного
переворота.
Установив приблизительно modus agendi, займемся подробностями тех
комбинаций, которыми нам остается довершить переворот хода
государственных машин в вышесказанном направлении. Под этими
комбинациями я разумею свободу прессы, право ассоциации, свободу
совести, выборное начало и многое другое, что должно будет исчезнуть из
человеческого репертуара или должно будет в корне изменено на другой
день после провозглашения новой конституции. Только в этот момент нам
возможно будет сразу объявить все наши постановления, ибо после всякое
заметное изменение будет опасно, и вот почему: если это изменение
приведено будет с суровой строгостью и в смысле строгости и
ограничений, то оно может довести до отчаяния, вызванного боязнью новых
изменений в том же направлении; если же оно произведено будет в смысле
дальнейших послаблений, то скажут, что мы сознали свою неправоту, а это
подорвет ореол непогрешимости новой власти, или же скажут, что
испугались и вынуждены идти на уступки, за которые никто не будет
благодарен, ибо будет их считать должными... То и другое вредно для
престижа новой конституции. Нам нужно, чтобы с первого момента ее
провозглашения, когда народы будут ошеломлены свершившимся переворотом,
будут еще находиться в терроре и недоумении, они сознали, что мы так
сильны, так неуязвимы, так исполнены мощи, что мы с ними ни в коем
случае не будем считаться и не только не обратим внимания на их мнения
и желания, но готовы и способны с непререкаемой властью подавить
выражение и проявление их в каждый момент и на каждом месте, что мы все
сразу взяли, что нам было нужно и что мы ни в коем случае не станем
делиться с ними нашей властью... Тогда они из страха закроют глаза на
все и станут ожидать, что из этого выйдет.
Гои - баранье стадо, а мы для них волки. А вы знаете, что бывает с
овцами, когда в овчарню забираются волки?..
Они закроют глаза на все еще и потому, что мы им пообещаем вернуть
все отнятые свободы после усмирения врагов мира и укрощения всех
партий...
Стоит ли говорить о том, сколько времени они будут ожидать этого
возврата?..
Для чего же мы придумали и внушили гоям всю эту политику, внушили,
не дав им возможности разглядеть ее подкладку, для чего, как не для
того, чтобы обходом достигнуть того, что недостижимо для нашего
рассеянного племени прямым путем. Это послужило основанием для наше
тайной организации тайного масонства, которого не знают, и целей,
которых даже и не подозревают скоты гои, привлеченные нами в показную
армию масонских лож, для отвода глаз их соплеменникам.
Бог даровал нам, своему избранному народу, рассеяние, и в этой
кажущейся для всех слабости нашей и сказалась вся наша сила, которая
теперь привела нас к порогу всемирного владычества.
Нам теперь немного остается уже достраивать на заложенном
фундаменте.
Протокол 12
Масонское толкование слова "свобода". Будущее прессы в масонском
царстве. Контроль над прессой. Корреспондентские агентства. Что такое
прогресс в понятиях масонства? Еще о прессе. Масонская солидарность в
современной прессе. Возбуждение провинциальных "общественных"
требований. Непогрешимость нового режима.
Слово "свобода", которое можно толковать разнообразно, мы
определяем так:
Свобода есть право делать то, что позволяет закон. Подобное
толкование этого слова в то время послужит нам к тому, что вся свобода
окажется в наших руках, потому что законы будут разрушать или созидать
только желательное нам по вышеизложенной программе.
С прессой мы поступим следующим образом. - Какую роль играет теперь
пресса? Она служит пылкому разгоранию нужных нам страстей или же
эгоистичным партийностям. Она бывает пуста, несправедлива, лжива, и
большинство людей не понимают вовсе, чему она служит. Мы ее оседлаем и
возьмем в крепкие вожжи, то же сделаем и с остальной печатью, ибо какой
смысл нам избавляться от нападок прессы, если мы останемся мишенью для
брошюры и книги. Мы превратим ныне дорогостоящий продукт гласности,
дорогой благодаря необходимости его цензуры, в доходную статью для
нашего государства: мы ее обложим особым марочным налогом и взносами
залогов при учреждении органов печати или типографий, которые должны
будут гарантировать наше правительство от всяких нападений со стороны
прессы. За возможное нападение мы будем штрафовать беспощадно. Такие
меры, как марки, залоги и штрафы, ими обеспеченные, принесут огромный
доход правительству. Правда, партийные газеты могли бы не пожалеть
денег, но мы их будем закрывать по второму нападению на нас. Никто
безнаказанно не будет касаться ореола нашей правительственной
непогрешимости. Предлог для прекращения издания - закрываемый-де орган,
волнует умы без повода и основания. Прошу заметить, что среди
нападающих на нас будут и нами учрежденные органы, но они будут
нападать исключительно на пункты, предназначенные нами к изменению.
Ни одно оповещение не будет проникать в общество без нашего
контроля. Это и теперь уже нами достигается тем, что все новости
получаются несколькими агентствами, в которых они централизуются со
всех концов света. Эти агентства будут тогда уже всецело нашими
учреждениями и будут оглашать только то, что мы им предпишем. Если
теперь мы сумели овладеть умами гоевских обществ до той степени, что
все они почти смотрят на мировые события сквозь цветные стекла тех
очков, которые мы им надеваем на глаза, если теперь для нас ни в одном
государстве не существует запоров, преграждающих нам доступ к так
называемым гоевской глупостью государственным тайнам, то что же будет
тогда, когда мы будем признанными владыками мира, в лице нашего
всемирного царя?!
Вернемся к будущности печати. - Каждый, пожелавший быть издателем,
библио текарем или типографщиком, будет вынужден добыть на это дело
установленный диплом, который в случае провинности немедленно же будет
отобран. При таких мерах орудие мысли станет воспитательным средством в
руках нашего правительства, которое уже не допустит народную массу
заблуждаться в дебрях и мечтах о благодеяниях прогресса. Кто из нас не
знает, что эти призрачные благодеяния - прямые дороги к нелепым
мечтаниям, от которых родились анархические отношения людей между собою
и к власти, потому что прогресс, или лучше сказать, идея прогресса
навела на мысль о всякого рода эмансипации, не установив ее границы...
Все так называемые либералы суть анархисты, если не дела, то мысли.
Каждый из них гоняется за призраками свободы, впадая исключительно в
своеволие, то есть в анархию протеста ради протеста...
Перейдем к прессе. Мы ее обложим, как и всю печать, марочными
сборами с листа и залогами, а книги, имеющие менее 3О листов, - в
двойном размере. Мы их запишем в разряд брошюр, чтобы, с одной стороны,
сократить число журналов, которые собой представляют худший печатный
яд, а с другой - эта мера вынудит писателей к таким длинным
произведениям, что их будут мало читать, особенно при их дороговизне.
То же, что мы будем издавать сами на пользу умственного направления в
намеченную нами сторону, будет дешево и будет читаться нарасхват.
Налог угомонит пустое литературное влечение, наказуемость поставит
литераторов в зависимость от нас. Если и найдутся желающие писать
