милуем, мы, как шеф всех наших войск, сидим на предводительском коне.
Мы правим сильною волею, потому что у нас в руках осколки когда-то
сильной партии ныне покоренной нами. В наших руках неудержимое
честолюбие, жгучие жадности, беспощадные мести, злобные ненависти.
От нас исходит всеохватывающий террор. У нас в услужении люди всех
мнений, всех доктрин: реставраторы монархии, демагоги социалисты,
коммунары и всякие утописты. Мы всех запрягали в работу: каждый из них
с своей стороны подтачивает последние остатки власти, старается
свергнуть все установленные порядки. Этими действиями все государства
замучены; они взывают к покою, готовы ради мира жертвовать всем; но мы
не дадим им мира, пока они не признают нашего интернационального
Сверхправительства открыто, с покорностью.
Народ завопил о необходимости разрешить социальный вопрос путем
международного соглашения. Раздробление партий предоставило их все в
наше распоряжение, так как для того чтобы вести соревновательную
борьбу, надо иметь деньги, а они все у нас.
Мы могли бы бояться соединения гоевской зрячей силы царствующих со
слепой силой народной, но нами приняты все меры против такой
возможности: между той и другой силой нами воздвигнута стена в виде
взаимного между ними террора. Таким образом, слепая сила народа
остается нашей опорой, и мы, только мы, будем ей служить руководителем
и, конечно, направим ее к нашей цели.
Чтобы рук слепого не могла освободиться от нашего руководства, мы
должны по временам находиться в тесном общении с ним, если не лично, то
через самых верных братьев наших. Когда мы будем признанной властью, то
мы с народом будем беседовать лично на площадях и будем его учить в
вопросах политики в том направлении, какое нам понадобится.
Как проверить, что ему преподают в деревенских школах? А что скажет
посланник правительства или сам царствующий, то не может не стать
известным тотчас всему государству, ибо быстро будет разнесено голосом
народа.
Чтобы не уничтожать раньше времени гоевских учреждений, мы
коснулись их умелой рукой и забрали в свои руки концы пружин их
механизма. Пружины эти были в строгом, но справедливом порядке, а мы
его заменили либеральным беспорядочным произволом. Мы затронули
юрисдикцию, выборные порядки, печать, свободу личности, а главное -
образование и воспитание, как краеугольные камни свободного бытия.
Мы одурачили, одурманили и развратили гоевскую молодежь посредством
воспитания в заведомо для нас ложных, но нами внушенных принципах и
теориях.
Сверх существующих законов, не изменяя их существенно, а лишь
исковеркав их противоречивыми толкованиями, мы создали нечто
грандиозное в смысле результатов. Эти результаты выразились сначала в
том, что толкования замаскировали законы, а затем и совсем закрыли их
от взоров правительства невозможностью ведать такое запутанное
законодательство.
Отсюда - теория суда совести.
Вы говорите, что на нас поднимутся с оружием в руках, если
раскусят, в чем дело, раньше времени; но для этого у нас в запасе такой
терроризирующий маневр, что самые храбрые души дрогнут:
метрополитеновые подземные ходы - коридоры будут к тому времени
проведены во всех столицах, откуда они будут взорваны со всеми своими
организациями и документами стран.
Протокол 10
Показное в политике. "Гениальность" подлости. Что обещает масонский
государственный переворот? Всеобщее голосование. Самозначение. Лидеры
масонства. Гениальный руководитель масонства. Учреждения и их функции.
Яд либерализма. Конституция - школа партийных раздоров.
Республиканская эра. Президенты - креатура масонства. Ответственность
президентов. "Панама". Роль палаты депутатов и президента. Масонство -
законодательная сила. Новая республиканская конституция. Переход к
масонскому самодержавию. Момент провозглашения "всемирного царя".
Прививка болезней и прочие козни масонства.
Сегодня начинаю с повторенья уже сказанного и прошу вас помнить,
что правительства и народы в политике довольствуются показным. Да и где
им разглядеть подкладку вещей, когда их представителям важнее всего
веселиться. Для нашей политики весьма важно ведать эту подробность: она
нам поможет при переходе к обсуждению разделения власти, свободы слова,
прессы, религии (веры), права ассоциации, равенства перед законом,
неприкосновенности собственности, жилища, налога (идея о скрытом
налоге), обратной силы законов. Все эти вопросы таковы, что их прямо и
открыто для народа не следует никогда касаться. В тех случаях, когда
необходимо их коснуться, надо не перечислять их, а заявлять без
подробного изложения, что принципы современного права признаются нами.
Значение этого умолчания заключается в том, что неназванный принцип
оставляет нам свободу действий исключать то или другое из него
неприметно: при перечислении же их они являются все как бы уже
дарованными.
Народ питает особую любовь и уважение к гениям политической мощи и
на все их насильственные действия отвечает: подло-то, подло, но
ловко!.. фокус, но как сыгран, сколь величественно, нахально!..
Мы расчитываем привлечь все нации к работе возведения нового
фундаментального здания, которое нами проектировано. Вот почему нам
прежде всего необходимо запастись и заручиться той прямо бесшабашной
удалью и мощью духа, которая в лице наших деятелей сломит все
препятствия на нашем пути.
Когда мы завершим наш государственный переворот, мы скажем тогда
народам: "Все шло ужасно плохо, все исстрадались. Конечно вы свободны
произнести над нами приговор, но разве он может быть справедливым, если
он будет вами утвержден прежде, чем испытаете то, что мы вам дадим"...
Тогда они нас вознесут и на руках понесут в единодушном восторге надежд
и упований. Голосование, которое мы сделали орудием нашего воцарения,
приучив к нему даже самые мелкие единицы из числа членов человечества
составлением групповых собраний и соглашений, отслужит свою службу и
сыграет на этот раз свою последнюю роль единогласием, в желании
ознакомиться с нами поближе, прежде чем осудить.
Для этого привести всех к голосованию, без различия классов и
ценза, чтобы установить абсолютизм большинства, которого нельзя
добиться от интеллигентных цензовых классов. Таким порядком приучив
всех к мысли о самосозначении, мы сломаем значение гоевской семьи и ее
воспитательную цену, устраним выделение индивидуальных умов, которым
толпа, руководимая нами, не даст ни выдвинуться, ни даже высказаться:
она привыкла слушать только нас, платящих ей за послушание и внимание.
Этим мы создадим такую слепую мощь, которая не будет в состоянии никуда
двинуться, помимо руководства наших агентов, поставленных нами на место
ее лидеров. Народ подчинится этому режиму, потому что будет знать, что
от этих лидеров будут зависеть заработки, подачки и получение всяких
благ.
План управления должен выйти готовым из одной головы, потому что
его не скрепишь, если допустить его раздробление на клочки в
многочисленных умах. Поэтому нам можно ведать план действий, но не
обсуждать его, чтобы не нарушить его гениальности, связи его составных
частей, практической силы тайного значения каждого его пункта. Если
обсуждать и изменять подобную работу многочисленным голосованием, то
она понесет на себе печать всех умственных недоразумений, не проникших
в глубину и связь ее замыслов. Нам нужно, чтобы наши планы были сильны
и целесообразно задуманы. Поэтому нам не следует бросать гениальной
работы нашего руководителя на растерзание толпы или даже ограниченного
общества.
Эти планы не перевернут пока вверх дном современных учреждений.
Они только заменят их экономию, а следовательно, всю комбинацию их
шествия, которое, таким образом, направится по намеченному в наших
планах пути.
Под разными названиями во всех странах существует приблизительно
одно и то же. Представительство, Министерства, Сенат, Государственный
Совет, Законодательный и Исполнительный Корпус. Мне не нужно пояснять
вам механизма отношений этих учреждений между собою, так ка это вам
хорошо известно; обратите только внимание на то, что каждое из
названных учреждений отвечает какой-либо важной государственной
функции, причем прошу вас заметить, что слово "важный" я отношу не к
учреждению, а к функции, следовательно, не учреждения важны, а важны
функции их. Учреждения поделили между собою все функции управления -
административную, законодательную, исполнительную, поэтому они стали
действовать в государственном организме как органы в человеческом теле.
Если повредим одну часть в государственной машине, государство
заболеет, как человеческое тело... и умрет.
Когда мы ввели в государственный организм яд либерализма, вся его
политическая комплекция изменилась: государства заболели смертельной
болезнью - разложением крови. Остается ожидать конца их агонии.
От либерализма родились конституционные государства, заменившие
спасительное для гоев Самодержавие, а конституция, как вам хорошо
известно, есть не что иное как школа раздоров, разлада, споров,
несогласий, бесплотных партийных агитаций, партийных тенденций - одним
словом, школа всего того, что обезличивает деятельность государства.
Трибуна не хуже прессы приговорила правительства к бездействию и к
бессилию и тем сделала их ненужными, лишними, отчего они были во многих
странах свергнуты. Тогда стало возможным возникновение республиканской
эры, и тогда мы заменили правителя карикатурой правительства -
президентом, взятым из толпы, из среды наших креатур, наших рабов. В
этом было основание мины, подведенной нами, под гоевский народ, или,
вернее под гоевские народы.
В близком будущем мы утвердим ответственность президентов.
Тогда мы уже не станем церемонится в проведении того, за что будет
отвечать наша безличная креатура. Что нам до того, если разредеют ряды
стремящихся ко власти, что наступят замешательства от ненахождения
президентов, замешательства, которые окончательно дезорганизуют
страну...
Чтобы привести наш план к такому результату, мы будем подстраивать
выборы таких президентов, у которых в прошлом есть какое-нибудь
нераскрытое темное дело, какая-нибудь "панама" - тогда они будут
верными исполнителями наших предписаний из боязни разоблачений и из
свойственного всякому человеку, достигшему власти, стремления удержать
за собою привилегии, преимущества и почет, связанный со званием
президента. Палата депутатов будет прикрывать, защищать, избирать
президентов, но мы у нее отнимем право предложения законов, их
изменения, ибо это право будет нами предоставлено ответственному
президенту, куле в руках наших. Конечно, тогда власть президента станет
мишенью для всевозможных нападок, но мы ему дадим самозащиту в праве
обращения к народу, к его решению, помимо его представителей, то есть к
тому же нашему слепому прислужнику - большинству из толпы. Независимо
от этого мы предоставим президенту право объявления военного положения.
Это последнее право мы будем мотивировать тем, что президент, как шеф
армии страны, должен иметь ее в своем распоряжении на случай защиты
новой республиканской конституции, на защиту которой он имеет право,
как ответственный представитель этой конституции.
