здесь! Где-то здесь! Я знаю!
- И мы найдем ее! - не колеблясь, сказал Эрейзан и тут же обратился к
Тирусу: - Тирус?
- Я тоже думаю, что она жива. И нам нужно идти вперед, как шли. Моя
рука на стене. Джателла впереди, показывает дорогу мне.
Они начали спускаться по лестнице. Она была очень длинная с крутыми
поворотами. Иногда Тирус задевал головой низкий потолок. Иногда попадались
лестничные площадки, которые соединялись с холлами. В одном из них они
остановились, обеспокоенные громкими звуками, исходившими из черного
коридора, отходящего направо.
Тирус осторожно обратился к своей магии. Морщась от боли он подошел,
но не очень близко, к какому-то существу, от которого исходило жуткое
зловоние.
- Еще один какой-то зверь. Он... он, кажется, спит здесь.
- Он придет сюда? - тревожно спросил Обаж.
- Кто может угадать поведение Нидила и его созданий? - с презрением
спросил Эрейзан. - Только такой, как Врадуир, может попытаться.
После того, как они прокрались мимо зловонного отверстия, ведущего в
коридор, любопытство Обажа, довольного, что они избежали опасности,
пробудилось, и он спросил:
- А как он выглядит?
- Тебе не нужно этого знать, - сказал Тирус. - Я сам бы желал забыть.
Лестница кончилась и они стояли в коридоре, ведущем в анфиладу
небольших комнат. Как только они переступили порог первой, Обаж и Джателла
схватились за свои мечи, но они, помня наставления Тируса, не нападали, а
ждали его указаний. Тирус тяжело применился к двери. Он жадно глотал
воздух и вытирал слезы, которые катились из его глаз. Через некоторое
время он сказал:
- Вот это... это не создание Бога Смерти.
- Оно очень безобразно, - сказал Эрейзан. - Безобразное создание
безобразного мастера.
- Джателла, отойдите, пожалуйста, в сторону. Мне его нужно видеть. Я
думаю, что у меня хватит сил, чтобы расколдовать его на таком небольшом
расстоянии.
То, что было в комнате, представляло собой пародию на животное - одно
из тех жалких созданий, которых Врадуир создавал на Камате, когда он
начинал осваивать запретные пути черной магии. Тирус стал исследовать это
существо. Он решил, что самое простое - это отнять у него память.
- Дьявол тебя ждет, - сказал он сурово. - Ты должен был погибнуть со
всеми своими, когда погиб народ Камата. Теперь ты должен встретить судьбу,
которой ты тогда избежал. Я посылаю тебя в яркое пламя...
Джателла и Обаж ничего не поняли из этой речи. Эрейзан тоже не знал
этого заклинания. Но из своего долгого знакомства с Тирусом он знал, что
он может управлять многими силами добра и зла. Он улыбнулся, когда
крылатое чудовище с головой быка стало растворяться в воздухе. Оно щелкало
своими страшными зубами и акробат сунул свою руку прямо ему в пасть. Обаж
был изумлен такой храбростью, а Джателла вскрикнула и попыталась оттащить
его прочь, предполагая, что он сошел с ума. Затем они оба рассмеялись,
когда чудовище свирепо схватило его за руку, но никакой раны уже нанести
не могло. Через несколько секунд оно исчезло, не оставив даже запаха.
В следующих комнатах их ожидали не менее жуткие чудовища, ни одно из
них не было реальным, но каждое из них было страшно видеть и слышать, а
запах был таким, что они чуть не теряли сознание. Тирус все еще жестоко
страдал от боли и тем не менее, на таких малых расстояниях его магия была
достаточно эффективной. Один за другим он расколдовал жуткое подобие
многоголового морского дракона, покрытого иглами с ядом огромного волка,
чудовищную змею со стальной чешуей и острыми позвонками.
Где-то вдали они могли слышать продолжающийся бой солдат с
разбойниками. Тирус не мог отвлекаться от опасностей, которые сейчас
возникали перед ним, так что он не разделял беспокойство своих спутников
относительно исхода этой битвы.
Пройдя комнату, в которой металлическая змея превратилась в туман,
они вошли в большую комнату. Эрейзан резко остановился и заставил Тируса и
Джателлу остановиться, прижав их к стене.
- Если это не иллюзия...
Тирус был достаточно высок и мог увидеть через голову друга, что его
так взволновало.
- Нет, мой друг, это иллюзия. Это не сам Врадуир, это его
изображение.
По реакции своего друга Тирус понял, что изображение было очень
достоверным и полным жизни. Врадуир - высокий, с широкими плечами, светлые
волосы казались золотыми в пламени свечей - он ходил по комнате, не
обращая на них никакого внимания. Тирус отодвинул Эрейзана и пошел к этой
кукле.
Действительно! Он был как живой! Когда он подошел поближе, чтобы
рассмотреть детали, его чувства взбунтовались, в нем вспыхнуло острое
желание броситься как в юности, на шею к своему отцу, обнять его,
прижаться к нему. Но в нем зажглась и ненависть, огонь которой был в
тысячу раз жарче, чем тот огонь, который сейчас жег его глаза и душу.
- Это только имитация Врадуира! Исчезни!
- Я Врадуир, - настаивала иллюзия. - Я Врадуир, мастер колдовства,
король-колдун, настоящий колдун, я верный слуга Бога Смерти и его
наследник.
- Что ты унаследуешь, имитация Врадуира? - Тирус решил удовлетворить
свое любопытство и не стал его уничтожать. - Почему Бог Смерти выбрал тебя
наследником? Зачем ему смертные слуги? Он Нидил.
- Он будет богом над всеми богами. Я сделал ему бесценные подарки,
принес жертвы, каких не знали боги. И он сделает меня господином, чтобы
сделать мир таким, каким он должен быть. - Гордость звучала в этих словах.
- Я буду править бесконечно. Честный и верный слуга Нидила, время и смерть
обойдут меня.
Изображение полностью копировало манеры Врадуира, оно то сжимало
кулаки и размахивало ими в воздухе, то прижимало руки к груди, и все время
расхаживало по комнате. Врожденный ум и жажда познания светились в его
голубых глазах и читались в красивом лице. Каждое движение и выражение
возбуждало память в Тирусе. Любовь и ненависть переплестись в его душе.
- Бессмертие! - выдохнула Джателла. Все ее чувства были оскорблены. -
Это невозможно!
- Я буду бессмертен и уверяю вас, что мое колдовство всегда будет
властвовать, - сказала имитация Врадуира. Он больше говорил для себя, чем
для слушателей. Тирус понял, что это изображение должно было всегда
общаться с Нидилом, изображать поклонение перед ним, это было одним из
элементов сделки, которую он надеялся заключить с Богом Смерти.
- Бог не может быть колдуном, - поучающе подняло палец изображение. -
Этому я научен. Но бог есть бог, он требует жертвоприношений и его всегда
можно удовлетворить. Я не смог совладать с дьяволом. Но когда все люди и
звери острова оказались в его руках, он принял жертву и позволил мне
остаться живым.
Джателла отвернулась и зажала уши руками, не желая слушать этих
святотатственных речей. Тирус стоял, лед и огонь в крови, с каждым словом
в нем оживало прошлое.
В словах изображения скользнула нотка сожаления:
- Я не хотел, чтобы это так случилось. Мои подданные первыми узнали
мою власть... но произошла ошибка. Теперь я буду более осторожным. Бога не
так просто купить. Милость надо завоевывать постепенно. Настоящие жертвы,
не ритуалы и обычные приношения простых смертных. Нидил и так может брать
все. Ему нужны вещи раньше, чем приходит их срок попасть к нему. Тогда
он... он улыбается мне и дарит мне власть. Я буду его союзником, хозяином
жизни и смерти, королем-колдуном всех стран и провинций - моих стран, моих
провинций! Я буду править живыми, а Нидил - мертвыми!
- Исчезни! - закричал Тирус, делая жест, чтобы изображение сгинуло.
Это опять швырнуло его в пропасть боли и огня. - Расвен, помоги мне! Я
уничтожаю его, как его хозяин уничтожил свой народ! Жертвы! Он принес
целый народ в жертву, чтобы спасти свою жизнь и все ради этой болтовни о
власти! Король смерти и боли. Мы никогда не позволим ему править миром.
Тирус запел свое сильное заклинание, изображение стало корчиться от
боли, прижимая руки к груди и горлу. До этих пор он не обращал внимания на
присутствия Тируса и остальных Это подтвердило подозрения Тируса, что оно
создано для представительства, для замены самого Врадуира, для изречения
его мыслей, его программы, живая статуя, олицетворяющая спесь и
самодовольство.
Копия упала, корчась в судорогах, а Тирус все поражал и поражал ее
ударами магии, пока Эрейзан не оттащил его.
- Это же не Врадуир. Побереги силы для настоящего Врадуира!
Тирус шатался и Эрейзан поддерживал его, пока волны ненависти и
гнева, копимые долгое время, не вытекли из Тируса. Скорчившись, копия
лежала у их ног. Тирус сделал незаметное движение, завершая заклинание
уничтожения.
- Я отсылаю тебя навсегда прочь. Больше не появляйся там, где ходят
живые. Ты принадлежишь вечности, создание Врадуира.
Как и остальные чудовища, иллюзия содрогнулась и исчезла. Тирус
глубоко вздохнул и потер лоб. Джателла подошла к нему.
- Я знаю, что ты чувствуешь, Тирус. Мне хотелось самому разорвать его
на куски. Хуже того, мне хотелось пытать, мучить его, как варвары мучают
тех, кого они берут в плен. - Джателла была вне себя от гнева. - Я... я
думала, что я цивилизованная и все же, я никогда не чувствовала такой
ненависти! И это всего лишь его изображение!
- Его точная копия, - сказал Эрейзан, следя за Тирусом, готовый
помочь ему в случае слабости. - Вы бы ненавидели его еще больше, если
бы...
Акробат прикусил свою губу, поняв, что чуть не выдал свою тайну,
тайну заклятия, наложенную на него Врадуиром.
- Править миром с помощью черной магии, - прошептала Джателла, с
ужасом думая о том, что сказало изображение Врадуира.
- Что это? - Обаж осторожно обошел место, где только что была копия
Врадуира, и приблизился к экрану, изготовленному из искусно обработанных
камней. Его шаги отражались гулким эхом в комнате. Затем он резко
остановился.
Все остальные подошли к нему. Джателла сняла факел со стены и подняла
его над головой. Они все собрались вокруг этого странного экрана.
- Как это может быть? - прошептала Джателла. - Он сверкает как снег в
долине Бога Смерти.
То, на что они с изумлением смотрели, представляло собой куб,
испускающий то же самое сверхъестественное сияние, которое наполняло ночь
во время их последней стоянки. Хотя поверхность казалась твердой,
содержимое куба непрерывно двигалось и переливалось в этом жутком
потустороннем сиянии.
Внезапно напряженная Джателла воскликнула:
- Тирус... там... там внутри замурован человек.
При этих словах все они ощутили мелодию: мягкую, приятную,
успокаивающую. Она постепенно нарастала, заполняя все пространство вокруг
них. В отличие от их шагов и слов, музыка вовсе не имела эха. Чистые и
ничем не искаженные звуки вытекали из куба. Они формировались в знакомые
мелодии Кларики, веселые и печальные, праздничные и траурные. Песни
рыбаков, пастухов, моряков, дворян повисли в холодном воздухе, проникая в
души восхищенных слушателей. Тирус никогда не слышал такого совершенного
исполнения. Мелодии были так божественны, что они были покорены их
красотой.
Как будто находясь под заклинанием, они слушали и смотрели на
человека, находящегося в кристаллической пещере. Он казался подвешенным в
пространство куба, чужой свет танцевал вокруг него.
Он держал в руках инструмент. Пальцы застыли в положении, как будто
он трогает струны. Рот его был открыт, как будто он замер в тот момент,
когда он пел свои чудесные песни. Его голос и инструмент превратились в
