ожидания. Молодая, голубоглазая, она, несомненно, любила посмеяться, хотя
в последнее время поводов для веселья не было. А волосы ее цветом
напоминали нарциссы, согретые весенним солнцем. Одета она была в зеленое
платье, отделанное желтым, под цвет ее волос. Сшитое из превосходного
восточного шелка, при ходьбе оно приятно шуршало.
- Платье она привезла с собой, - поспешно пояснила Айя, неправильно
истолковав выражение лица Аттилы. Но тот думал не о цене платья. Его
поразила красота незнакомки.
- Она говорит на нашем языке? - шепотом осведомился он.
- Немного. Понимает, если четко выговаривать каждый звук. Отвечает с
трудом. Словарный запас у нее невелик.
Не теряя времени, Аттила взял пленницу за руку и отвел в уголок.
Понизил голос.
- Как тебя зовут?
- Сванхильда, о король.
- Красивое имя. Достойное тебя. Ты без труда понимаешь меня?
- О, да, король.
- Хорошо, что ты говоришь на нашем языке, дитя мое. Мы поладим. Кому
нужна жена, которая не понимает, что твоих слов, ничего не отвечает и
только сидит да смотрит на тебя.
Сванхильда замялась.
- Но я знаю лишь несколько слов. Этого мало.
Ему понравился и акцент, с которым она говорила на языке гуннов.
Очень хотелось погладить ее по розовой щечке.
- Чувствую, ты с каждым днем все больше будешь мне нравиться, - он
попытался улыбнуться. Во всяком случае, глазки его блеснули, а губы
изогнулись серпом под маленьким носом. - Ты меня боишься?
- Да, - ответила девушка. - Очень боюсь.
- Это хорошо. Жена, если она хочет стать хорошей женой, должна
бояться мужа, - какая же она очаровательная, какая стройная, хрупкая!
Аттила коснулся ладонями ее щек. Повернулся к Айе и Генизарию. - Я женюсь
на ней тотчас же. Займись подготовкой свадебной церемонии, Генизарий, -
Аттила отступил на шаг и обозрел новую жемчужину своего гарема. Да, этот
день порадовал его приятным сюрпризом. - Я очень доволен. Я так доволен,
что хочу подумать о свадебном подарке для моей новой жены.
Но сюрпризы на том не кончились. И следующая фраза невесты,
произнесенная тихим голосом, то есть предназначавшаяся только для ушей
Аттилы, пренеприятно удивила его.
- Разве тебе не сказали, что я дочь Аталариха, короля Южной Тюрингии?
Аталарих из Тюрингии! Один из десяти, кого он приговорил к смерти час
тому назад?
- О властелин мира! - взмолилась девушка. - Если ты хочешь, чтобы я
стала твоей женой, я согласна. Я буду хорошей женой. Но, если я поняла
правильно, ты что-то сказал о подарке для меня. Пожалуйста, о Аттила,
подари мне свободу моего отца! Он хороший король, храбрый король, а мне он
добрейший и заботливейший отец. Подданные его в печали из-за того, что он
в тюрьме. А у меня просто разрывается сердце.
Аттила грубо схватил ее за руку и вывел в соседнюю комнату.
- Оставайся здесь, - бросил он, а сам вернулся к Айе и Генизарию.
- Почему вы не сказали мне, что она дочь одного из пленников?
- Я думала, тебе это известно, - ответила Айя.
- Я понятия не имел, что вместе с Аталарихом доставили членов его
семьи.
- Командир отряда, посланного тобой за Аталарихом, решил, что она
тебе понравится. Потому ее и прихватили.
На лице Аттилы отразилось раздражение.
- Девушка знает, что ее отца ждет смерть?
Айя покачала головой.
- Она, конечно, опасается самого худшего, но ей ничего не известно о
готовящейся казни.
Аттила заговорил размеренно, словно размышляя вслух.
- Девушка прекрасна. В ней есть все, что должно быть в жене. Я
уверен, что полюбил бы ее больше других жен. Но не след менять принятое
решение из-за... семейных соображений. Я не могу пощадить Аталариха и
казнить остальных.
- Я могу поговорить с ней, - предложила Айя.
- Нет. Толку в этом не будет. Я поговорю с ней сам, - Аттила
посмотрел на женщину, которая была первой из его любимых жен. В его
взгляде читалось недоумение. - Ну почему самая желанная женщина должна
оказаться дочерью предателя!
- На свете есть и другие красавицы, - напомнила ему Айя.
Аттила аж взвился.
- Я возжелал эту как никакую другую.
Он прошел в маленькую комнату. Сидевшая Сванхильда тут же вскочила,
побледнев как полотно.
- Мой маленький золотой цветочек! Я хочу, чтобы ты знала, что я уже
тебя люблю. Но должен сказать тебе и другое. Твой отец и еще девять
правителей не выполнили мой приказ поставить требуемое число людей и
припасов. Что мне оставалось делать? Я не могу допустить неповиновения в
моих владениях. Дитя мое, все десять должны умереть.
- Нет, нет! - глаза девушки наполнил ужас. - Это невозможно. Великий
Аттила, ты пугаешь меня. Ты сам сказал, что жены должны тебя бояться.
- Будь это в моей власти, я бы облегчил твою боль, пощадив твоего
отца, хотя он и предатель. Но решение уже принято. Я не могу позволить
личным чувствам вмешиваться в дела государства, - он взял ее за руки. -
Послушай меня. Ты еще ребенок. Ты переживешь то, что сейчас кажется тебе
трагедией. Возможно, со временем даже о ней забудешь. Все люди должны
умереть, раньше или позже, даже короли, даже Аттила, величайших из них. Ты
меня слушаешь? - он тряхнул Сванхильду. - Слушай внимательно. Я с первого
взгляда понял, что ты будешь мне настоящей женой, которая будет стоять
рядом со мной и сидеть около моего трона, которая разделит славу моих
грядущих побед. Ни одна женщина не получала такого шанса, какой предлагаю
тебе я. Ты станешь у меня, моя славная Сванхильда, королевой всего мира!
Девушка упала на колени.
- Я готова стать твоей рабыней, если ты помилуешь моего отца. Моего
доброго, великодушного, любимого отца! Если ты убьешь его, я умру от горя.
Если ты должен кого-то убить, убей меня. Пусть это будет уроком тем
правителям, у которых есть дочери.
Аттила покачал головой.
- Я не могу изменить принятого решения.
- Тогда позволь мне умереть вместе с ним! - девушка забилась в
истерике, вырываясь из рук Аттилы. - Если мой отец должен умереть, я тоже
не хочу жить. О, великий Аттила, поверь, он всегда был верен тебе, но не
мог не думать о благосостоянии своих подданных. Пообещай мне, что еще раз
подумаешь, стоит ли столь сурово наказывать моего отца.
Аттила не привык к тому, что кто-либо обсуждал его решения.
- Подумать придется тебе, - бросил он. - Я знаком с тобой лишь
несколько минут, но уже предложил тебе земное королевство. Я привык
отдавать приказы, а не объяснять, ради чего они отданы. Больше говорить не
о чем. Если излишняя сентиментальность не позволяет тебе принять мое
предложение, значит, ты не та женщина, которую я хочу видеть рядом с
собой.
Сложности личной жизни не отвлекли Аттилу от повседневной работы.
Покинув Двор королевских жен, он, как обычно, отправился к городским
воротам, вершить суд, выслушивая жалобы и решая споры. В решениях своих он
руководствовался справедливостью и здравым смыслом. Собственная
полураздетость нисколько не смущала его. Отпустив последнего просителя,
Аттила вернулся в обеденный зал, где в уединении откушал холодного мяса и
фиников. После чего спустился вниз, на военный совет.
Его высшие командиры сидели за длинным столом. Как и он, обнаженные
выше пояса, но все в высоких кожаных сапогах, обильно смазанных маслом,
отчего от них ужасно воняло. Они привыкли сидеть в седле или на корточках,
отчего пребывание за столом доставляло им массу неудобств. У некоторых
ноги не доставали до пола, и они болтали ими в воздухе, словно малый дети.
Послушав несколько минут жаркую дискуссию о перемещении армий с
востока через горную страну, именуемую Дакия, что лежала на севере
Восточной Римской империи, Аттила пришел к выводу, что вонь сапог - лишь
одна, и не самая главная из неприятных черт его военноначальников. Он
резко встал.
- Сколько можно слушать эти глупости? - разом оборвал он
разгоревшийся спор. - То, о чем вы говорите, вызовет хаос в моих
владениях. Вы хотите, чтобы все армии прошли через Дакию, наступая друг
другу на пятки. Они сожрут все вокруг, как стая голодной саранчи. Они
начнут останавливаться и сражаться друг с другом. Я собираю армии не для
того, чтобы они сталкивались на дорожных перекрестках. Им предстоит борьба
с общим врагом, - глаза Аттилы пробежались по лицам сидящих за столом. Он
просто кипел от гнева. - Войну выигрывает армия, наиболее подготовленная
ко дню решающего сражения. Вы же готовы потерять сотни и тысячи солдат на
горных дорогах. На сегодня достаточно. Я надеялся, что эти вопросы удастся
решить без помощи Всегда-одетого, который занят сейчас другими делами. Но
я вижу, что только он сможет распутать завязанные вами узлы.
Выражения лиц военноначальников ясно показывали, что едва ли кто из
них испытывал добрые чувства к любимому помощнику Аттилы, прозванному
Всегда-одетый. Да и взгляды, которыми обменялись многие, были куда
красноречивее слов.
Аттила же плевать хотел на чувства своих командиров. Взмахом руки он
распустил совет, и один за другим они покинули залу. Аттила остался за
столом в глубокой задумчивости. И прошло немало времени, прежде чем он
почувствовал чье-то присутствие. Повернулся и увидел стоящего в дверях
Гизо. Нахмурился.
- Когда ты пришел?
- Полчаса тому назад. Я не решался нарушить ход мыслей великого
гунна.
Мужчина, мановение руки которого стирало с лица земли целые
государства, пренебрежительно хмыкнул.
- Почему ты думаешь, что мне надо лгать? Ты здесь не больше двух
минут. Совещание только что окончилось.
Гизо всплеснул руками.
- Ты владыка жизни и смерти и не можешь ошибаться. Из этого следует,
что я не мог сказать правду, а потому посмел солгать тебе.
- Что привело тебя?
Гизо не замедлил с ответом, хотя и чувствовал, что его господин не в
духе.
- Я знал, что нужен тебе. Эти доблестные воины ушли полчаса тому
назад, прости меня, о Великий Танджо, с их ухода прошло лишь две минуты, с
красными от унижения лицами. Из этого следует, что услышали они, пусть и
не лицеприятную, но правду. Вот я и заключил, что труды их не принесли
результата, и ты хотел бы вызвать молодого иллирийца, Николана
Ильдербурфа, которого все зовут Тогалатий или Всегда-одетый. Я пришел
доложить, что Всегда-одетый должен вернуться этим вечером. Он никогда не
опаздывает, и можно не сомневаться, что он будет здесь через несколько
часов.
- Ему придется работать всю ночь, чтобы разрешить этот ребус и
подготовить соответствующие приказы.
На мгновение создалось ощущение, что Аттила вновь впадет в глубокое
раздумье, но он тряхнул головой, встал и раз, другой прошелся вдоль стола
на кривых ногах, прежде чем остановиться перед своим слугой.
- Я принял решение, - глаза его торжествующе сверкнули.
- Я это чувствовал, - Гизо удовлетворенно кивнул. - Относительно
десяти пленников.
Обычно Аттила обходился минимумом слов. Но обладал даром красноречия,
нисходившим на него, когда возникала необходимость. В такие моменты, пусть
и очень нечастые, лицо его вспыхивало, жесты становились величественными,
слова - убедительными. Так произошло и на совете вождей гуннов, когда он
появился с найденным мечом Марса и потребовал от них клятву верности.
- Я принял решение, - повторил Аттила, поднял руку. - Умрут только
двое из пленников. Кто это будет, решит жребий. Без моего участия. Казнь
пройдет, как я и говорил. С одним дополнением. Когда головы тех, кому не
повезло, упадут в корзину, людям будет зачитано послание от... божества,
