таких громких дел в колонию строгого режима почему-то не попадали. Каж-
дый этап приносил всякую шушеру: воров средней руки, мелких грабителей,
неудачливых разбойников, наркоманов...
И все же накануне освобождения Крест плохо спал, а когда под утро за-
былся в тяжелой дремоте, привиделся какой-то кошмар, который он счел
дурным предзнаменованием.
Около полудня замнач колонии пожал освобождающимся руки, вручил доку-
менты и произнес положенные слова напутствия. Четверо бывших осужденных
переступили порог КПП и оказались в другом мире, где нет обязательных
"шмонов", побудок и построений, штрафного изолятора, пудовых кулаков и
резиновых палок прапорщиков, постоянной скученности и круглосуточного
контроля чужих глаз, вони, бормотании и стонов ночного барака, однооб-
разной опостылевшей пищи... Их больше не стерегли шипы стандартной "ко-
лючки" и острые, режущие как пила, до кости, зубья спиральной, холодные
зрачки телекамер, электрошоковая система "Кактус", свирепые, выдрессиро-
ванные специально для охоты на зэков псы и автоматы солдат, которым
удачный выстрел немедленно приносил десятисуточный отпуск.
Первым впечатлением от воли стала разухабистая гармошка и веселая
компания вокруг разостланной прямо на газоне скатерти, заставленной вод-
кой и закуской. Когда-то так встречала братва авторитетных и уважаемых
воров. Крест сделал несколько шагов, но лица были незнакомыми, а взгляды
шалых глаз сильно размалеванных женщин и цепкие Прищуры приблатненных
парней фокусировались на ком-то за его спиной.
- Корифаны! - оттолкнув Креста, вперед вырвался Мокрый, пару минут
назад почтительно пропустивший всех в двери КПП.
Гармошка заиграла туш, раздались приветственные выкрики.
Мокрый отмотал шестерик за изнасилование десятилетней девочки в лифте
многоэтажного дома. Лишь благодаря заступничеству Креста его не отлету-
шили, и весь срок он болтался в самом низу зоновской иерархии. Сейчас
его встречали как героя.
"При таких раскладах еще и авторитетом станет, - мрачно подумал
Крест. - Раз их не интересует, за что сидел и кем был в зоне... Большой
срок оттянул - значит, солидный вор..."
Рассказы о нарушении "законов" наглядно подтверждались. Крест сплю-
нул.
Мокрый пил водку из стакана, на щеках краснела помада, надрывалась
гармошка. Жизнь на воле для насильника и чушкаря начиналась с праздника.
Не без зависти оглядываясь на веселую компанию, два освобожденных му-
жика понуро брели к автобусной остановке. Ветер гнал по немощеной улице
клубы пыли, окурки, обрывки бумаг, сморщенные полиэтиленовые пакеты. Му-
сор забивался под огороживающйй газон облезлый штакетник, ложился под
днища четырех огромных иностранных автомобилей, каких в своей прежней
дозоновской жизни гражданин Калашников ни разу не видел.
До Тиходонска было восемьдесят километров. Бывший осужденный Калашни-
ков нащупал в кармане пачку денег, триста с лишним тысяч, свой заработок
за двенадцать лет. Вконец запутавшись в масштабах цен, он знал, что на
автобусный билет должно хватить. И тоже двинулся к остановке.
Крест не видел ни одного западного боевика, которым любил подражать
Север, а потому удивился, когда лимузины одновременно взревели сигналами
и из них вышли Север, Хромой, Король и Лакировщик. Все были в костюмах,
при галстуках, Хромой и Лакировщик свели с рук татуировки, держались они
уверенно и совершенно не опасались, что вдруг подкатит синяя с красной
полосой машина и менты начнут задавать свои каверзные вопросы и прове-
рять документы на явно краденые "тачки".
Освобожденный вчистую по отбытии срока наказания, полноправный рос-
сийский гражданин Олег Васильевич Калашников, он же авторитет преступно-
го мира, коронованный вор в законе по прозвищу Крест, здорово отстал от
жизни. Он не знал, что криминалы самого разного уровня вполне легально
ездят на иномарках, что менты в значительной степени утратили любо-
пытство и задают гораздо меньше вопросов, а их машины раскрашены совсем
по-другому, чем двенадцать лет назад. Он не знал, что заработанных им за
весь срок трехсот тысяч, огромных денег, по зоновским меркам, Северу не
хватит на один вечер в ресторане.
Но Крест хорошо разбирался в хитросплетениях человеческих отношений и
прекрасно понял, что означает отсутствие среди встречавших Черномора.
Красноречивым знаком являлась и почти стопроцентная явка наиболее круп-
ных авторитетов Тиходонска, свидетельствующих ему свое почтение, несмот-
ря на явную нерасположенноеть пахана.
Через несколько минут четыре лимузина сорвались с места и, набирая
скорость, понеслись к Тиходонску.
* * *
В то время как Олег Васильевич Калашников, утопая в Мягких кожаных
подушках сидений, на скорости сто километров в час (состояние трассы не
позволяло водителю до отказа нажать педаль газа) слушал последние новос-
ти воли, Иван Сергеевич Козлову себя дома вел серьезный разговор с двумя
московскими гостями.
Подвижная шустрая Даша - маруха, ведущая хозяйство Отца последние
двадцать лет, сноровисто накрыла стол и, хорошо зная порядки, немедленно
удалилась.
- Закусим, выпьем, с дорожки полезно, - добродушно покряхтывая, про-
говорил Черномор, которого неожиданный визит несколько насторожил.
Но мосластый, начинающий грузнеть мужик с жестким, давшим ему кличку
ежиком, отрицательно покачал головой.
- Нет, не за тем прибыли.
- Как хочешь, Метла, - с преувеличенной обидой сказал Черномор, прох-
ромал на плохо сгибающихся ногах к своему месту, неловко плюхнулся в
кресло, налил рюмку.
- А я выпью за твое здоровье и закушу за свое...
Вор должен быть артистом. В молодости, схваченный с чужим кошельком,
Черномор так разыгрывал эпилептические припадки, что и толпа зевак, и
обворованный "лох" проникались сочувствием, звонили в "скорую" и начина-
ли орать на выкручивающих руки ментов: "Что вы с больным человеком дела-
ете?! Его в больницу надо!"
Конечно, опера ему не верили, норовили вылечить кулаком под дых, но
общественность давила на психику и отказывалась идти в свидетели. А без
свидетелей какое "дело"? Заведут во двор, дадут трендюлей и отпустят.
Иногда и без трендюлей обходилось...
Когда очевидцы оказывались несентиментальными, приходилось отправ-
ляться в зону, но и там артистизм необходим, особенно пока не набрал ве-
са. В любом споре кому поверит братва - тот и прав! А кому верят? Тому,
кто убедительно свою правоту изображает: божится, клянется, в драку бро-
сается, рубаху на груди рвет. И на разборах, правилках очень важно бле-
фовать, силу и уверенность показывать.
Сейчас Черному ни пить, ни есть не хотелось. Чего вдруг заявился Мет-
ла с гориллообразным "гладиатором"? А водилу в машине оставили, и мотор
работает - уйдет, если что, не станешь же на улице у своего дома
стрельбу поднимать! Вот и приходится играть, изображать мирного, немощ-
ного, готового отойти от дел старикашку. А маленький потертый, резкого
боя браунинг лежит в кармане. И Гангрена сунул пушку за - пояс да послал
Черта за подмогой, а Фома на грузовичке готов перегородить выезд Из пе-
реулка.
Но это на крайний случай. А пока играется спектакль. Метла трапезни-
чать отказался - дал понять: мол, с претензией пришел. А он пьет и заку-
сывает через силу: мол, никакой вины за мной нет, никого не боюсь, аппе-
тит хороший, нервы крепкие.
- С чем прибыл? - холодно спросил Черномор, жуя квашеную капусту. Об-
ращался он только к Метле, авторитету российского уровня. "Гладиатора"
он не знал и знать не хотел. Хотя стол распорядился накрыть на троих:
есть любому человеку надо... А право на слово в серьезном разговоре не
каждый имеет.
- По дороге в Донецк заехали, - не отвечая на вопрос, сообщил Метла.
- Петрусь и Трезубец недовольны: беспредел у тебя! Ни за что людям руки
рубят...
- С этим мы разобрались, - поморщился Черномор.
- И руку пришили на место? - ухмыльнулся "гладиатор". Он развалился
на диване и развязно жевал резинку, бесцеремонно разглядывая глубоко по-
саженными глазами хозяина дома. Бритый блестящий череп, могучая расши-
ряющаяся от ушей шея, руки как балки крана. Обычное бессловесное живот-
ное, машина для расправ. Почему же он раскрывает рот?
Черномор перевел взгляд на Метлу.
- Кого ты привел?
Тот должен был смутиться, но не смутился.
- Вельвет - мой компаньон. Командует крупной группировкой. Считается
по нашему уровню.
"Вот оно что... значит, из "новых"... Выходит, Метла с ними снюхал-
ся", - с неприязнью подумал Черномор, а вслух сказал:
- Кем "считается"?
Метла отвел взгляд.
- Кто его знает? Где он зону топтал? Кто за него "подписку" бросит?
Метла молчал.
- Я сам себе "подписка", - прогудел Вельвет. - У меня двести человек,
каждый со "стволом". За час всех соберу! И знают меня все, кто надо! И
прокуроры, и начальники ментовские, и власть... Так что парашу нюхать я
не собираюсь!
- Это верно, - сказал Метла, глядя в сторону. - Сейчас многое меняет-
ся. Вы на кражах, угонах, наркоте да казино держитесь. А у нас бабки
совсем по-другому куются. И совсем другие бабки...
Черномор мог многое сказать в ответ. Про "закон", про воровское
братство, про наглых спортсменов-рэкетиров, которых надо ставить на мес-
то... Но ничего не сказал. Еще недавно он сам осуждал Креста, не желаю-
щего ни на шаг отступать от "закона". Теперь Метла смотрит на него как
на упертого "парашника". А этот Вельвет ему первый друг, если схлестнут-
ся, то ясно, на чьей стороне окажется московский "законник".
От бритоголового исходила явно ощущаемая угроза. "Ничего, сейчас Черт
приведет Севера или Хромого с людьми, эти псы забыли, что они не на сво-
ей земле! Закопаем всех троих, а тачку отгоним под Воронеж и свалим на
обочине, пусть ищут! Да, приезжали, потом уехали... Ни один сходняк не
признает вину!"
И вдруг Черномор вспомнил, что и Север, и Хромой, и все остальные по-
ехали встречать Креста. На мгновенье он почувствовал себя беззащитным,
но лишь на мгновенье.
"Я их и сам расшлепаю! - мелькнула злая мысль. - Верный Гангрена де-
журит за дверью, и вообще: в Тиходонске найдется достаточно лихих людей,
способных дать по рогам любым заезжим. Если только..."
Достав платок, Черномор промокнул губы и сунул его обратно, коснув-
шись теплого металла.
Если нет решения убрать его, освобождая место Кресту! В таких случаях
обычно присылают людей со стороны, и их ликвидация не решает ровным сче-
том ничего. Приговоры сходки исполняются всегда - не одним, так другими.
Но никакие крупные сходки в последнее время не собирались, да и его обя-
зательно должны были вызвать! Может быть, Крест устроил сходняк зоновс-
ких авторитетов? Но до него непременно дошла бы информация об этом...
Сцепившиеся в полете мухи с жужжанием упали в рюмку с водкой. Черно-
мор с омерзением выплеснул на пол сорокаградусную жидкость.
- Даша! - раздраженно крикнул он. - Даша, поменяй рюмку!
Вместо Даши в комнату вошел Гангрена. Исходящее от него излучение
опасности уравновесило биоволны угрозы, идущие от Вельвета. Накинутый
впопыхах чужой пиджак топорщился на животе - незаметно носить парабеллум
очень трудно, для этого требуется специальное снаряжение и сноровка. Но
Гангрена и не собирался ничего скрывать: ни оружия, ни своей готовности
в клочья разнести чужаков по команде хозяина.
- Она во дворе, - обычным гнусавым голосом сказал вошедший, щупая
гостей давящим взглядом. Те поежились, Черномор почувствовал, что владе-
ющее им напряжение отступило.
- Отнеси рюмку, пусть заменит. И заварит чай покрепче.
Выйдя в коридор, Гангрена столкнулся с Клопом.
- Отец у себя? - озабоченно спросил тот.
- Занят, - буркнул Гангрена. - Подожди здесь. И присматривай...
Сделав неопределенный жест, он направился к лестнице и стал спус-
