(На самом деле цветов тут шесть, некоторые повторяются, однако
они учитываются в сочетании с числом, т.е. со своим порядковым
номером, что дает необходимую дифференциацию - и непривычную для нас
формулировку).
Каждый год, месяц и день проверяются не только по 10 статическим
и 12 динамическим знакам, но также и по 8 стихиям и 9 цветам. Каждый
человек знает или может вычислить свою стихию и цвет, что позволяет
определить для него удачные и неудачные дни, выбрать профессию или
невесту, и так далее.
И Цзин
Восьмерка же лежит в основе изложения материала известного
трактата И Цзин, он же "Книга перемен". В ней описываются 64
гексаграммы, составляемые путем комбинирования восьми основных
триграмм. Существует также трактат Нань Цзин - один из древнейших в
Китае медицинских трактатов, в основу которого положена девятка: он
описывает 81 трудность классической медицины. Это дало повод нашему
китаеведу В.С. Спирину назвать И Цзин "легким", а Нань Цзин -
"трудным" трактатом на том основании, что И Цзин, по его мнению,
оперирует двумерной, а Нань Цзин - трехмерной схемой членения мiра.
Далее он предпринимает попытку разделить или распределить таким
образом все китайские философские трактаты, что, как мы с вами теперь
уже понимаем, неверно, ибо "мерность" во всех случаях одинакова (три
по вертикали, четыре по горизонтали), различается же только число
учитываемых элементов. Подробнее см.: Спирин В.С. Построение
древнекитайских текстов. М., 1976.
Трактат Нань Цзин мы по причине его специфической направленности
рассматривать не будем, хотя интересующиеся могут ознакомиться с ним
в пересказе Дениса Александровича Дубровина: Трудные вопросы
классической китайской медицины, Л., "Аста Пресс", 1991.
И Цзин же оперирует прежде всего восемью основными триграммами
(Ба Гуа), четыре из которых и поныне украшают государственный флаг
республики Южная Корея. Это те же уже знакомые нам восемь стихий,
четыре больших и четыре малых, хотя они называются несколько иначе:
-----
----- цянь небо творчество
-----
-- --
-- -- кунь земля исполнение
-- --
-- --
-- -- чжэнь гром возбуждение
-----
-- --
----- кань вода опасность
-- --
-----
-- -- гэнь гора незыблемость
-- --
-----
----- сунь ветер утончение
-- --
-----
-- -- ли огонь ясность
-----
-- --
----- дуй водоем радостность
-----
Из восьми триграмм складываются 64 гексаграммы, каждая из
которых сопровождается афористическим описанием. Позже, на протяжении
последующих веков, к ним составлялись более или менее пространные
комментарии языковедческого, литературоведческого или философского
характера.
Вообще именно афористичность древних книг заставляла
читателей последующих эпох снабжать их комментариями в силу
своего понимания и разумения - возьмите хоть И Цзин, хоть Ветхий
Завет, хоть Авесту. Даже не слишком древняя "Китабе Акдес"
Бахауллы, написанная во времена Наполеона III, обросла уже
целой библиотекой комментариев.
Видимо, прав Юлиан Константинович Щуцкий, говоря, что
первоначально книга И Цзин возникла как свод чисто гадательных
правил, практическое руководство по гаданию. Ведь в период эры Овна
везде, а в Китае особенно гадатели и астрологи считались
государственными чиновниками, без консультации с которыми не
принималось ни одно важное решение.
Однако сама исходная точка, от которой отталкивался автор этой
книги, а именно естественная (одна из естественных) система членения
мiра, восьмерица, носящая еще сугубо земной, монопланетарный характер
(в отличие от десятки, охватывающей уже Солнечную систему),
превращает И Цзин в первую из известных нам "энциклопедий" о мiре и
человеке.
Для подобной "энциклопедии", точнее, для теории макрокосма и
микрокосма важно не столько количество "статей", то есть отдельных
случаев, сколько степень дробления, то есть, говоря образно,
разрешающая сила объектива. В принципе даже деление пополам (ян-инь)
уже позволяет классифицировать все вещи и явления, объединив их в две
большие группы. 64 - это два в шестой степени, тогда как (возвращаясь
к трактату Нань Цзин или, допустим, к "Книге Великой Тайны"
/Тайсюаньи-цзин/ Ян Сюна) 81 - это три всего лишь в четвертой
степени. Где же мерность больше?
Таким образом, любая "статья" книги И Цзин оказывается пусть
кратким (афористичным), но тем не менее исчерпывающим описанием любой
ситуации с точностью "до шестого знака после запятой", что уже много.
Этого достаточно как для описания политических событий в той или иной
стране, так и для анализа жизненной ситуации отдельного человека, и
даже для прогнозирования результатов какого-нибудь физико-химического
эксперимента. В самом деле: молекула - раз, атом - два, электроны и
протоны - три, всякие там мю- и пи-мезоны - четыре, кварки - пять,
гравитоны - шесть...
Однако для того, чтобы сегодня гадать по книге И Цзин, нужно
либо хорошо разбираться в символике и символологии Древнего Китая,
чего от не-китаеведов требовать трудно, либо же обратиться к
современным ее интерпретациям, где значение каждой гексаграммы
откомментировано на языке нашего времени.
Еще одна проблема древних текстов - изменение сознания,
точнее, содержания сознания читателей в каждом новом поколении.
Меняется и язык. Поэтому по меньшей мере раз в сто лет эти
тексты требуют нового перевода или по крайней мере комментария,
чтобы "цель коммуникации", как это называется в теории перевода,
по-прежнему достигалась...
Главный же смысл этой книги, как и многих других книг, сегодня
заключается не в гадании. И Цзин предлагает читателю некую
методологию познания мiра, пусть сложную и требующую внимательного
изучения, но доступную и не-китаеведам, ведь основы китайской системы
видения мiра очень просты и логичны, в чем мы с вами уже успели
убедиться.
Желающие узнать о книге И Цзин, так сказать, из первых рук,
могут обратиться к работе Юлиана Константиновича Щуцкого, ставшей уже
почти такой же классической, как сама "Книга Перемен": Щуцкий Ю.К.
Китайская классическая Книга Перемен. М., СПб., АО "Комплект", 1992.
О древнекитайской литературе в целом есть неплохая книга Н.Т.
Федоренко: Древние памятники китайской литературы. М., "Наука", 1978.
Там приводятся и списки специальной литературы по этим вопросам.
Лао Цзы, Будда и Конфуций
Мы с вами не будем подробно анализировать три основные течения
китайской философии - конфуцианство, даосизм и буддизм, не говоря уже
о более мелких школах.
Во-первых потому, что, как уже говорилось выше, в основе каждой
из них лежит одна и та же модель мiра. Без знания основы нет смысла
приступать к частностям, а зная основу, в частностях можно
разобраться и самостоятельно.
Во-вторых, потому что подобный анализ лучше проводить в рамках
курса истории философии или религии, а еще лучше - на факультете
китайской, японской или тибето-монгольской филологии. Религия и
философия все-таки разные вещи, тем более, что и нас с вами в данном
случае интересует не философия в целом, а только эзотеризм, то есть
одна из философий или, скорее, один из компонентов любой философии,
доля которого может быть больше или меньше.
С точки зрения эзотеризма, кстати, ничто не может быть
представлено в виде доли целого, равной ста процентам или нулю:
во всяком целом есть место для чего-то иного, чаще всего - прямо
противоположного. Этот принцип эзотеризма выражен практически во
всех древнекитайских книгах, а в И Цзин - особенно: недаром она
называется "Книгой Перемен", то есть постоянного изменения от ян
к инь и обратно.
Какова же доля эзотеризма в основных школах китайской философии?
Конфуцианство
Конфуцианство - это главным образом учение для экзотериков, то
есть для "внешних": для простых людей, не ученых. Конфуций же
подчеркивает, что обращается именно ко всем без различия возраста,
социального положения и уровня образования.
Для обеспечения мiровой гармонии предписывалось просто соблюдать
ритуалы (ли), разработанные на все случаи жизни. Несоблюдение
ритуалов приравнивалось к нарушению космического равновесия и
действительно было таковым. Правда, объяснять смысл ритуалов своим
"внешним" последователям Конфуций и его ученики не считали возможным,
ибо для того, чтобы понять их, требовалась ученость. К ученым в Китае
всегда было особое отношение, и они как бы естественно образовывали
элиту, обладавшую знанием, недоступным для непосвященных. Элите же,
то есть ученым, предписывалось изучать наследие древних, ибо те
"знали смысл всех вещей", и задача ученого состояла только в том,
чтобы в него проникнуть. Однако им и самим далеко не всегда удавалось
обнаружить этот тайный смысл в древних книгах, прежде всего потому,
что нередко его там просто не было (вспомним слова Ю.К. Щуцкого об И
Цзин). И тогда они - и в этом их заслуга - садились писать очередной
комментарий, вкладывая туда свой смысл...
Тексты Конфуция недавно были впервые изданы на русском
языке. И, хотя язык перевода местами хромает, желающие могут
обратиться к альманаху "Рубеж" N 1/92, cc. 259-310. О Конфуции
есть книга Владимира Малявина, вышедшая в серии "ЖЗЛ" (М.,
"Молодая Гвардия", 1992).
Ритуал помогает направить усилие сознания и подсознания в нужное
русло. Он нужен неспособным, нежелающим и начинающим. Умеющему
управлять усилиями своего сознания и подсознания ритуал не нужен.
Помните притчу о белом медведе? К больному пришел шаман и
сказал: я тебя вылечу, только не думай о белом медведе. С тех
пор больной не мог думать ни о чем кроме белого медведя -
классический случай неумения управлять ни сознанием, ни
подсознанием. Для неумеющих самый простой способ "не думать о
белом медведе" - ритуал: немедленно начать читать мантры, или
молитвы, или стихи, тоже всегда имеющие магические свойства.
Умеющему достаточно пожелать забыть о белом медведе.
Даосизм
Даосизм уже в гораздо большей мере учение для эзотериков. Текст
книги Дао Дэ Цзин обращен именно к тем, кто хотел бы войти в
немногочисленную элиту "знающих" и "умеющих". Прямо об этом, конечно,
не говорится: автор (Лао Цзы) просто высказывает сожаление, что лишь
очень немногие дают себе труд понять его слова, хотя смысл их прост.
Религиозные ритуалы даосов, моделирующие зачатие и зарождение
души, были открыты для многих, но лишь немногим удавалось проникнуть
в их истинный смысл - "внутреннюю алхимию" (Нэй Дань), о которой
очень подробно и толково пишет, например, Лу Куань Юй - рус. пер.
Е.А. Торчинова: Даосская алхимия и бессмертие. СПб., "ОРИС", 1993.
Собственная же книга Торчинова о даосизме - СПб., 1993 - посвящена
скорее религиозным, чем философским вопросам.
Философская же суть дела заключается вот в чем. Даосизму
человечество обязано формулировкой двух фундаментальных принципов:
Единого пути познания и Недеяния. Что такое путь познания (Дао), мы с
вами себе уже более или менее представляем: это признание видимого и
невидимого, описуемого и неописуемого. Если об описуемом можно и
нужно говорить, то о неописуемом лучше промолчать: так будет
понятнее. Недеяние же (У-вэй) есть все тот же принцип ненарушения
космического равновесия, гласящий: не делай лишнего!
Эти важнейшие эзотерические принципы, как мы еще убедимся, в той
или иной форме присутствуют во всех религиях и философиях, но лишь
даосизм выявил их во всей четкости и простоте. Правда, осознать эту
простоту очень трудно; отсюда - непонимание или не-до-конца-понимание
