который был написан рукой Юрия Малышева, как в дальнейшем показала
экспертиза. Указание названий, стоимость в долларах. Отпираться было
бесполезно...
* * *
Так супруги Малышевы оказались за решеткой, а Букийон был выдворен из
СССР. В восемьдесят шестом году Людмила, а в восемьдесят восьмом - Юрий были
условно-досрочно освобождены, не досидев, соответственно, пять и четыре
года. Болели они шибко!
Оказавшись в тюрьме в самый что ни на есть период застоя, Малышевы
вернулись на свободу, когда по стране катила перестройка. Уже качалась
казавшаяся прежде незыблемой система, уже появились первые ростки
предпринимательства. Бывшие комсомольцы, бывшие криминальные лидеры
осваивали азы рыночных отношений. Юрий и Людмила оказались в стране "с
человеческим лицом", в социализме с этим самым лицом. В ноябре восемьдесят
восьмого года Юрий Михайлович устраивается на работу в областное отделение
под названием "Народные художественные промыслы". Во как! И устраивается он
на должность художника - изготовителя ювелирных изделий, с окладом в сто
двадцать два рубля. Для него это было круто! Это для него, ворочающего
десятками и сотнями тысяч. Характеристика: "На работе проявляет себя только
с положительной стороны, устойчив, скромен, интеллигентен, пьяным замечен не
был".
Но страсть к собирательству, страсть, которой он посвятил себя, не
оставляет его ни на миг.
В то же время в Бельгии у друга Готфрида мертвым грузом лежит товар
Малышевых - на сумму более четырехсот тысяч долларов. Букийон готов говорить
об иконах и прочем только с Людмилой лично, исключая телефонную,
телеграфную, почтовую, да и другие связи. Но поскольку после отсидки Людмила
оставалась еще невыездной, в Берлин выезжает ее муж - погостить у
свояченицы, а заодно и изучить в магазинах и антикварных лавках спрос на
иконы и их стоимость. Там же фортуна улыбается Малышеву, он знакомится с
гражданином Федеративной Республики Городецким Зиновием Львовичем,
вице-президентом фирмы "Динамик-Маркетинг", и его женой Марой Ефимовной,
работающей в совместном предприятии "Фиотекс" города Черновцы.
Городецкие берут на себя обязанности по организации вывоза из СССР икон и
предоставляют Малышеву денежные средства для их приобретения. Малышев оные
иконы приобретает. За организацию канала и деньги Городецкие получают
двадцать процентов от проданной партии, сорок процентов идет Малышевым, еще
сорок - покупателю. Но Городецкие не подозревают, что покупателем,
номинальным покупателем, является свояченица Юрия - Нина Бальсс... Таким
образом, Малышевы покупают товар сами у себя.
Но это все лирика.
Вернувшись из командировки, Юрий Николаевич занимается восстановлением
старых и поиском новых связей в среде коллекционеров. Ведь у каждого
собирателя, у каждого творца есть собственный обменный фонд. Это те вещи,
которые коллекционер продает или меняет, чтобы приобрести то, что ему
необходимо. Выгодный обмен или нет - во многом зависит от умения и удачи,
как в любом коммерческом предприятии. Вряд ли Юрий Николаевич стал бы
обладателем собрания русских икон, множества редкостных, дорогостоящих
предметов, если бы не вел такой обмен. Искал, приобретал и выгодно продавал,
оставляя себе лишь самое ценное.
Слывя деловым, знающим человеком, Малышев очень бережно относился к
коллекционерам меньшего размаха и полета. Ведь именно у этих людей,
"мальчиков" из глубинки, очень часто можно было выменять или выгодно купить
бесценные вещи. Будучи отличным знатоком и реставратором, Малышев некоторые
иконы "доводил до ума" и с выгодой менял или продавал. Кроме того, Людмила
Николаевна занялась благотворительностью. Иконы, которые не представляли для
супругов определенной ценности, передавались, дарились в различные
богоугодные и прочие учреждения. Бог ведь велел делиться!
Итак.
Итак, товар был собран, и осталось лишь дождаться результатов работы
Зиновия, который тоже не сидел сложа руки. Будучи в январе девяностого года
в Венгрии, он договаривается со своим знакомым Вадасом Михаем, сотрудником
фирмы "Волен камион", об организации вывоза из СССР неких вещичек,
принадлежавших знакомым из Ленинграда: "Так, ерунда, какоето там барахлишко,
ничего незаконного. Впрочем, можно заработать! Позвони знакомому в Москве,
Чаки Эрне, работающему в торговом представительстве, скажи, что ты от меня.
Он поможет".
Что Городецкий и делает.
Получив согласие, он связывается с Малышевыми. Людмила Николаевна
выезжает в Москву, где встречается с Городецким, который вместе с супругой
проживает в гостинице "Россия". Там же она получает от них сто восемьдесят
тысяч рублей на приобретение антиквариата.
Кстати, интересная информация: примерно в это же время на Вадул-Сиретской
таможне в машине "КамАЗ" была обнаружена партия не указанных в декларации
вещей. Два магнитофона, два фотоксерокса, еще коечто. Получатель груза -
предприятие "Фиотекс". Не в нем ли работала Мара Ефимовна? И еще. Когда Мара
приезжала в Киев, то принимающей ее организацией значилось общество
футбольный клуб "Динамо" господина Сукриса. Оперативники предполагали, что
взамен за спонсорскую помощь руководство клуба и некоторые футболисты
принимали активное участие в делишках господ Городецких.
Тридцатого марта Малышевы выезжают в Москву. Не на прогулку, а с товаром.
В московской квартире на улице Демьяна Бедного они тщательно упаковывают
иконы в коробки, и за ними приезжает Эрне. Юрий Николаевич помогает
погрузить коробки в машину, после чего возвращается домой и ложится спать.
Чаки же загружает коробки в фургон, готовый к отправке в Венгрию. Четвертого
апреля фургон проходит досмотр на Московской центральной таможне. После
передачи представителю таможни таможенной декларации тот просит водителя
Сени открыть брезент.
- Откиньте брезент, товарищ водитель.
Сени отвязывает веревки и откидывает брезент. Далее следует диалог Сени с
присутствующим там же Чаки Эрне, но на венгерском языке:
- Товарищ Сени, принесите документы товарищу из таможни.
- Так я же принес.
- И где они?
- Так у таможенника, товарищ Чаки.
- А, ну-ну... Тогда сходите там, пивка попейте...
- Так мне же нельзя, я ж за рулем. Да и где взять его, пиво-то, в Москве?
Эрни нервно:
- Тогда кваса попейте. Вы пробовали русский квас?
- Ну ладно, пойду, раз вам так хочется.
Сени уходит, а таможенник спрашивает Эрне:
- О чем это вы?
- Да тооваррищ Сени, как это луудше сказать поррусски, по нужде попросил.
- А, по нужде. По малой?
- Это как посмотреть, - и достает из-под полы куртки блок "Мальборо".
Таможенник многозначительно смотрит на Эрне и прячет сигареты за пазуху.
- Закончен досмотр!
Таможенник отдает документы водителю и пломбирует фуру.
Вероятно, вся эта история закончилась бы благополучно для обеих семей,
если бы за семейством Малышевых не было старых грешков. За ними уже
приличное время велось наружное наблюдение, наружка, как это называют
сотрудники КГБ, когда все действия подозреваемых фиксируются на пленку.
Поэтому очередная попытка контрабанды закончилась неудачно. Закончилось
откровенным провалом. Десятого апреля чета Малышевых задерживается органами
в Ленинграде, а тринадцатого следует арест Мары Городецкой. Ефим Городецкий
успел уехать в Германию. Всем арестованным инкриминируется попытка
контрабанды по двум статьям. Одновременно с этим сотрудники ГБ проводят ряд
обысков на квартирах Малышевых и их ближайших знакомых - в "целях
установления истины по делу о контрабанде". Обыски поражают видавших виды
чекистов. Некоторые квартиры просто ломятся от ценностей и антиквариата,
более напоминая музейные хранилища, нежели квартиры рядовых советских
граждан.
Через некоторое время после ареста Малышевых в поле зрения оперативников
попадает некто Песочинский, близкий друг семьи, - по мнению чекистов,
близкий друг Людмилы. Чекисты полагали, Песочинский готовит покушение на
следователей, ведущих это дело. Восемнадцатого апреля его задерживают на
Васильевском острове. Во время задержания Песочинский пытается выбросить
находившийся у него револьвер системы наган. Трижды судимый мужчина от
объяснений отказывается, заявляя, что пистолет принадлежит не ему. Однако во
время обыска у него на квартире оперативники находят сорок два патрона к
этому пистолету, и он привлекается к уголовной ответственности.
Во время допросов и на суде Малышевы всячески отказываются от
предъявленных им обвинений и сваливают все на Городецких и Эрне. Ведь одной
из основных улик являются газеты с номером ленинградской квартиры Малышевых
и их абонентским ящиком. Именно в эти газеты были упакованы иконы.
- Мы думали, что Городецкий покупает иконы для себя, что он отвозит их к
себе в Киев. Я же три года зону топтала, - заявила Людмила, - я что, лох
какой? Я же не дупло, чтобы иконы для контрабанды заворачивать в вещдоки?
Это они во всем виноваты, товарищи судьи!
Суд длился три года. Вину Малышевых суд признал частично доказанной и
осудил их на четыре года. По окончании процесса произошел эпизод, который
возможен разве что в нашей стране. Поболтав с родственниками и адвокатами и
видя, что никому не нужны, Малышевы преспокойно выходят из зала суда.
Пришедшие омоновцы разыскивают осужденных, не зная их в лицо. Слава Богу, их
задержали в коридоре и увели на заслуженный отдых.
* * *
На этом можно было бы поставить точку в этой истории. Но при чем здесь
магазин "Рапсодия" на Конюшенной, спросит читатель? А вот при чем. Как и в
восьмидесятых, Людмила Николаевна была освобождена по состоянию здоровья, а
Юрий Николаевич получил химию. Причем Юрий Малышев отрабатывал, как бы это
попроще сказать, ну вообще, стройки народного хозяйства в магазине, которым
владела его жена. "Рапсодию" Людмила приобрела, находясь под следствием, но
это уже другая история.
Магазин постепенно превращается из музыкального в антикварный. Юрий
Николаевич занимается любимым делом, пополняет коллекцию. Его даже
показывали по НТВ как известного эксперта.
Времена меняются. Меняется Россия. Возможно, людям, сколотившим в
советские времена огромные состояния, нет больше нужды скрывать свои деньги
и пытаться самим отправлять на Запад очередные партии антиквариата. За
супругов Малышевых это сделают другие, а у них иная дорога. Пора входить во
власть.
Маккена
Александр Федорович Седюк - личность в Петербурге известная, потому что
банда братьев Седюков по праву считается предтечей современного питерского
бандитизма. Два брата - Маккена и Коля-Каратэ - в середине 80-х годов,
безусловно, были в Ленинграде центровыми фигурами. Согласиться на интервью
Маккену подтолкнуло одно любопытное обстоятельство - в вышедшей в 1996 году
книге "Бандитский Петербург" было упоминание о том, что легендарный некогда
Маккена, дескать, несколько подрастерял свой авторитет и часто ходит по
рюмочным, где ему за былые заслуги подносят рюмку-другую.
Маккена позвонил к нам в Службу расследований и предложил встречу. Всего
встреч было две - первая в кафе "Морж" на Садовой, а вторая непосредственно
у нас в офисе. Александр Федорович был в некоторой претензии: "И кто вам
сказал такую глупость, что я, дескать, от кого-то какие-то рюмки принимаю?
Сроду алкоголиком не был. На "кайфе" сидел, не спорю, но и с этим справился,
а спиртным уж никогда не увлекался".
Разговор, носивший сначала несколько напряженный характер, постепенно
