беспокоить хозяек", которые за стенкой играли на рояле, обдумывая во время
таких хождений на цыпочках строчки новой работы, анализирующей опыт
пережитой революции.
И вот такой стеснительный, предупредительный, истинно-интеллигентный,
вежливый человек придумал решение жилищной проблемы после захвата власти.
После чего навсегда умолкли игра на рояле, и веселое щебетание девушек -
хозяек чистеньких квартир, которые вскоре после революции перестали быть
физически чистыми, превратились в перенаселенные коммуналки с общей ванной,
общим туалетом на несколько десятков жильцов.
Да, отплатил предупредительный и обходительный постоялец черной
неблагодарностью и московскому доброжелателю с Бронной, актеру Падарину, и
врачу "Л", и питерским либералам - зубному врачу Доре Двойрис с Невского
проспекта, и зубному врачу Лаврентьеву с Николаевской улицы, и адвокату
Чекруль-Куше", и папаше Роде, домовладельцу, отцу подруги Надежды
Константиновны, любезно предоставившему квартиру под партявку. Отблагодарил
всех прочих, сочувствовавших революции, сполна. За что они боролись - на то
и напоролись. Так было в прошлом, так может случиться сейчас. Остались
тогда все перечисленные господа без квартир, мебели, без шуб, белопенных
сервизов, столового серебра и, ясное дело, еды, без денег и
драгоценностей...
Живя подолгу в Питере и Москве, Ленин хорошо представлял столичные
доходные дома и их жилища. В них, как правило, насчитывалось по пять -семь
и более комнат. Они проектировались с таким расчетом, чтобы в многодетных
семьях каждому взрослому члену семьи было по отдельной комнате, не считая
гостиной.
В таких больших квартирах проживала также прислуга. Эти квартиры знают
хорошо коренные москвичи и питерцы, обитатели нынешних трущоб в центре
городов. Злосчастные коммунальные квартиры произошли как раз в результате
побед вооруженного восстания, после того социального переворота, который
задумывался Владимиром Ульяновым, когда он кочевал с одной квартиры на
другую и хорошо присмотрелся к их размерам, прикидывая в уме, как поступить
с жильцами, когда наконец победит рабочий класс, фактически, его партия.
Еще до захвата власти будущий глава советского правительства проигрывал в
голове такой сценарий:
"Пролетарскому, государству надо принудительно вселить крайне нуждающуюся
семью в квартиру богатого человека. Наш отряд рабочей милиции состоит,
допустим, из 15 человек: два матроса, два солдата, два сознательных
рабочих, из которых пусть только один является членом нашей партии или
сочувствующий ей, затем интеллигент и 8 человек из трудящейся бедноты,
непременно не менее 5 женщин, прислуги, чернорабочих и т, п. Отряд является
в квартиру богатого, осматривает ее, находят 5 комнат на двоих мужчин и две
женщины - "Вы потеснитесь, граждане, в двух комнатах на эту зиму, а две
комнаты приготовьте для поселения в них двух семей из подвала. На время
пока мы при помощи инженеров (вы, кажется, инженер?) не построим хороших
квартир для всех, обязательно потеснитесь. Гражданин студент, который
находится в нашем отряде, напишет сейчас в двух экземплярах текст
государственного приказа, а вы будьте любезны выдать нам расписку, что
обязуетесь в точности выполнить его".
Такая вот была голубая мечта, которая в реальной действительности
обернулась злым кошмаром и тихим ужасом. Он длится свыше семидесяти, лет в
старых домах Москвы, куда после Октября заявились без приглашения
непрошеные гости - отряды из "сознательных рабочих и солдат".
Да, в многокомнатных квартирах, предназначенных на одну семью, с одной
кухней, одной ванной и одним туалетом, поселили по указанию вождя в каждой
комнате по семье. Да только не временно, "на эту зиму". Что из всего вышло,
описали Михаил Булгаков, Михаил Зощенко, многие другие литераторы,
оставившие нам картины послереволюционного быта. Коммунальные квартиры
отравляют жизнь многим людям поныне. Конца этому ленинскому почину пока не
видно. Граждане инженеры так и не построили почти за век достаточно жилья
для граждан рабочих, потому что многие из них занялись строительством
объектов совсем иного свойству, "закрытых" городов, о которых мы узнаем
сегодня, ракетодромов, баз и так далее. А своих средств у граждан, чтобы
заиметь достойное жилье, не было. Между прочим, квалифицированные рабочие в
дореволюционных столицах могли арендовать вполне буржуазные квартиры,
обставив их мебелью.
Странно, но от внимания историков, не раз переиздававших и дополнявших
справочник "Ленин в Москве", ускользнул еще один случай посещения вождем
Москвы, в дни революции 1905 г., причем засвидетельствованный не
кем-нибудь, а Крупской. Это посещение Москвы она относит к осени 1905 года,
Тогда пришлось также срочно покидать город, еще не познавший ужаса
"вооруженного восстания", причем не без маскарада, к которому тяготел
Ильич.
На вокзал к поезду он проследовал... в синих очках, а в руках держал
желтую финскую сумку, В таком-то виде посадили москвичи своего кумира в
последний вагон поезда - экспресса. Этот маскарад, как считает Надежда
Крупская, вместо того чтобы отвлечь, привлек к нему внимание полиции. Придя
на квартиру к мужу после его возвращения из Москвы, она обнаружила шпиков.
Решили срочно уходить. И ушли, взявшись под руки, как добропорядочная
супружеская пара. Никто не остановил. Никто не спросил документов. Однако
от подъезда пошли "в обратную сторону против той, которая была нужна", сели
на одного, потом на другого, затем на третьего извозчика, заметали следы.
Читая о всех этих явках, конспиративных квартирах, езде на извозчиках,
свиданиях в меблированных комнатах, маскарадных переодеваниях, начинаешь
думать, что Владимир Ильич и Надежда Константиновна явно страдали манией
преследования, страшившись постоянного ареста, чему, конечно, были
основания, им хорошо известные.
Если из Москвы вернулся Ильмч в синих очках, то, побывав в 1906 году на
партийном съезде в Стокгольме, вернулся таким, что жена его родная не
узнала.
Сбрил бороду, усы постриг, надел на голову соломенную шляпу.
Да, любил Ильич маскарад, внедрил на десятки лет в партийную практику
метод изменения внешности и в этом деле был закоперщиком.
...Недавно генеральный прокурор России Валентин Степанков сообщил, что на
Старой площади среди тысяч разных кабинетов ЦК КПСС была неожиданно
обнаружена "абсолютно подпольная мастерская для фальсификаторских нужд". В
помещении под N 516 оказалось четырнадцать засекреченных комнат, где шла
фабрикация фальшивых документов для нелегального перехода границы и
проживания за рубежом агентов партии и ее "друзей". Как пишет генеральный
прокурор, в этих подпольных комнатах нашли не только фальшивые паспорта,
штампы, печати, бланки, множество фотографий и тому подобных атрибутов,
необходимых для выделки подложных документов, но и "средства для изменения
внешности - парики, фальшивые усы, бороды, гримировальные принадлежности".
Как полагает прокурор, эта так называемая секретная группа "парттехники"
при международном отделе ЦК КПСС берет свое начало со времен Коминтерна, то
есть с первых лет революции. Но здесь явная неточность. Вся большевистская
"парттехника" берет начало от париков и грима Владимира Ильича, от его
синих очков и соломенной шляпы.
Когда чилийского вождя компартии товарища Луиса Корвалана. в 1983 году
решили из Москвы перебросить из одного полушария в другое - в Чили для
работы в подполье, то чекисты и ребята из "парттехники" следовали заветам
Ильича. Они разработали операцию, в отчете о которой докладывали:
"Изменение внешности т. "Хорхе (то есть Луиса Корвалана. - Ред.) -
проведена пластическая операция, изменены цвет волос и прическа, подобраны
очки и контактные линзы для постоянного ношения, проведена работа с зубами,
переданы спецпояса для снижения общего веса и некоторого изменения фигуры и
походки". Во всем этом легко усматривается преемственность с тем, что делал
Владимир Ильич в годы первой русской революции. Конечно, у него не было
контактных линз, спецпоясов и пластической операции сделать ему тогда врачи
не могли, но многое товарищ Хорхе позаимствовал у товарища Карпова, Вебера,
Николая Ленина...
Между прочим, искусно сделанные парики в прошлом стоили больших денег, но
они находились и для изменения внешности, и для безбедного проживания в
гостиницах и частных квартирах, и для поездок по стране и за границу.
Надежда Константиновна вспоминала, что как-то поздно вечером вернулась из
Питера на финляндскую дачу, а там ее ждут голодные и холодные семнадцать
нежданных гостей, семнадцать выбранных на съезд партийных активистов,
направлявшихся... в Лондон.
Куда они и проследовали на другой день из Финляндии. Сначала в Швецию,
оттуда морем до Англии и обратно, а через несколько недель вернулись в
разные города России.
В числе делегатов находился, в частности, Иван Бабушкин, один из немногих
рабочих, ставший профессиональным революционером, что позволило ему
свободно перемещаться по империи и за ее пределами. Исполняя волю партии,
призвавшей народ к оружию, Иван Васильевич взялся за его добычу. Арестовали
Бабушкина с поличным, когда вез транспорт с оружием. Карательная
экспедиция, озлобленная убийствами со стороны революционеров, расправилась
с Бабушкиным без суда. Его расстреляли на месте преступления.
Вспомнил ли Иван Васильевич в последние мгновенья жизни своего питерского
наставника, учившего его азам марксизма, энергичного Николая Петровича,
вспомнил ли он председательствовавшего на съезде в Лондоне вождя,
ратовавшего за это самое оружие, за которое он заплатил жизнью?
Несмотря на постоянную слежку, как пишет Крупская, "...полиция не знала
все же очень и очень многого, например, местожительства Владимира Ильича.
Полицейский аппарат был в 1905-м и весь 1906 год порядочно дезорганизован".
Так ли это? В январе 1906 года питерская охранка начала выяснять адрес
вождя для его ареста. Однако основанием для него служил не факт Московского
вооруженного восстания, а... статья Ильича в газете, в которой власти
увидели "прямой призыв к вооруженному восстанию". Статья попала на глаза
самому графу Витте, премьеру, препроводившему ее в департамент полиции.
Была дана команда арестовать автора статьи.
Но вот парадокс! Слежка велась постоянно, команда была дана, а исполнить
ее не спешили, Вернувшийся в Питер после первого посещения Москвы в начале
1906 года, Ильич срочно меняет из-за этой слежки один питерский адрес за
другим. После второго посещения Москвы Ленин живет по паспорту на имя
доктора Вебера. Под другой фамилией - Карпова выступает публично на разных
собраниях. На его публикации налагаются аресты, их издатели привлекаются к
ответственности, а сам автор безнаказанно живет в столице, появляется
всюду, где ему хочется, а в случае опасности спешит перебраться через
границу в Финляндию.
Только через год, в январе 1907 года, департамент полиции сообщает
питерскому охранному отделению, что Ленин проживает в Куоккала, где у него
проходят многолюдные собрания. Вслед за питерскими вроде бы взялись за
Ильина и московские власти, решив возбудить судебное преследование за выход
известного сочинения "Две тактики социал-демократии в демократической
революции". Хотя точный адрес вождя был известен полиции уже в начале года,
в апреле судебный следователь 27-го участка г. Петербурга пишет отношение
окружному суду "о розыске Ленина через публикацию".
В июне по империи рассылается циркуляр со списком лиц, подлежащих розыску
и аресту. Под N 2611 значится: "Владимир Ильич Ульянов (псевдоним Н.
Ленин)". По этому циркуляру надлежало "арестовать, обыскать, препроводить в
распоряжение следователя 27 уч. г. С.-Петербурга".
Этот порядковый номер 2611 красноречиво доказывает, что царские
правоохранительные органы не понимали тогда роли Н. Ленина в событиях, не
выделили его первой строкой среди всех других революционеров.
Об адресе вождя в Финляндии сообщала в Питер и заграничная агентура, не
