реализма, индустриализации и механизации?
К счастью, незнакомка вполне соответствовала духу нашей
индустриальной эпохи. Это была не женщина, а машина. Из тех
женщин, которые кричат: "Долой мужчину -даешь машину!"
Незнакомка сняла с себя маску только тогда, когда ей
захотелось спать. На подушке с закрытыми глазами лежало
хорошенькое личико французской Лизы.
-- Это действительное сказка из тысяча и второй ночи!--
сказал он.-- Ведь ты же всегда ненавидела меня, как собака
кошку?
Лиза устало улыбнулась:
-- Знаешь, человеку свойственно ошибаться, сказал петух,
слезая с козы.
-- Но почему ты мне так грубиянила?
-- Ах, ты ничего не понимаешь в женщинах,-- сонно
бормотала Лиза, не открывая глаз.-- Ты просто нравился мне -- и
я ревновала тебя к Нине. А теперь я с Ниной поссорилась.
-- Ох чудеса...
-- Да, от президента дома чудес я тоже ожидала всяких
чудес,-- сонно шептала Лиза.-- Но, кажется, я ошиблась...
Впрочем, ты самое большое чудо в доме чудес: нормальный
человек... А теперь луна зашла, и я хочу спать.
Утром Лиза увидела на стене триптих Босха "Сад земных
утех", который висел здесь еще с тех времен, когда этой
квартирой пользовался Максим.
-- Ага, слева скучный рай,-- сказала она.-- Посередке наша
сумасшедшая жизнь. А справа, посмотри, какой веселый ад!
Кстати, этот Босх, хотя и был монахом, но принадлежал к секте
голиков-адамитов. Он любил бегать голеньким -- вот так, как
я,-- и она затанцевала голенькая по квартире.
Когда они встретились в следующий раз, Лиза поставила
вопрос ребром:
-- А почему ты еще не сделал мне предложения? Ведь это
свинство с твоей стороны!
От такого свинства она так рассердилась, что чуть не
засадила ему вилку в бок. Потом она стала хньпсать, что
когда-то, катаясь на лыжах с гор, она стукнулась головой о
дерево, и с тех пор врачи говорят, что у нее было сотрясение
мозга, и поэтому она за свои поступки не отвечает.
Однако у Лизы были и свои хорошие качества. Например, она
никогда не отказывала. Иногда, когда Борису было скучно, он
звонил ей по телефону. Иногда уже за полночь.
-- Ох, у меня здесь сидит один поклонник,- вздыхала
Лиза.-- Немножко неудобно. Но ничего, я сейчас приеду. И
приезжала в машине своего поклонника.
-- Я не люблю долгих разговоров,-- оправдывалась она,
прыгая в постель.-- Все мужчины стараются доказать, какие они
умные. А я и сама не дура.
Благодаряя хорошему знанию иностранных языков французская
Лиза была на особом положении. Иногда по приказу свыше ей
давали на радио "Свобода" отпуск, и она в качестве переводчицы
сопровождала всякие советские делегации за границу.
Однажды, вернувшись из такой поездки в Вену, она привезла
Борису два подарка. В первом пакетике был серебристый шелковый
галстук.
-- Самый лучший в Вене!- сказала она.- Ты такого даже v и
не заслуживаешь.
Во втором пакетике была маленькая игрушечная ведьма на
помеле. Рыжие волосы из куриного пуха, остренький деревянный
носик и штанишки из клеенки.
-- Самая хорошенькая ведьма в Вене,-- улыбнулась Лиза.--
Если не считать меня. Но я летаю не на метле, а на самолете.
-- Хм,-- сказал Борис, вертя игрушку в руках.-- А зачем
это?
-- Это амулет от нечистой силы. Повесь его себе в машину.
Вместо машины Борис засунул подарок в ящик письменного
стола и забыл о нем.
Но зато Лиза не забыла. Как и многие женщины, она была
довольно близорука, но очков не носила. Поэтому отсутствие
амулета в машине она заметила не сразу. Но зато когда
заметила...
Лиза подняла крик, что неуважение к маленькой ведьме --
это для нее личное оскорбление. Дело происходило ночью в
подмосковном лесу, и Лиза закатила такой скандал, что
взбудоражила все лесное зверье.
На верхушках деревьев проснулись и загалдели вороны. Из-за
кустов выскочил перепуганный заяц и метнулся через дорогу. А
Борис, чтобы не наехать на зайца, чуть не наскочил на
телефонный столб.
-- Видишь, это-потому, что у тебя нет амулета!-- вопила
Лиза.
-- Но ведьма в машине -- это дурная примета,- оправдывался
он.
-- Ах так! Значит, и я для тебя тоже дурная
примета?-вскипела Лиза и выскочила из машины, как разъяренная
пантера.
В темноте она сослепу стукнулась ногой о пенек и подняла
такой гвалт, такой переполох, какого подмосковные леса не
слышали со времен наступления немцев на Москву.
Однажды Борис спросил Лизу, кто она такая: полуеврейка или
внучка царского сенатора. Лиза недовольно поморщилась:
-- Евреи -- это не раса, а религия. Поэтому, раз мои
предки перешли из иудейства в христианство, значит, я никакая
не еврейка. И не напоминай мне об этом.
Желая доказать, что она вовсе не еврейка, Лиза даже
рассказала еврейский анекдот:
-- Знаешь, когда Абрамчику исполнилось тринадцать лет,
устроили праздник бар-митцва, а потом мамеле и говорит: "Ну,
Абрамчик, теперь ты уже взрослый, на тебе рубль и сходи к
проститутке". Тогда Абрамчик идет к своей младшей сестре
Сарочке и говорит: "Слушай, Сарочка, зачем я буду давать рубль
проститутке. Может, хочешь ты заработать?" А Сарочка и говорит:
"Что? Рубль? Да мне папеле за это же самое пять рублей
платит".-- Лиза с сожалением вздохнула:- А я, дура, тебе даром
даю. Видишь, значит, я вовсе не еврейка.
-- Слушай, Лизочка, если ты даже бывшая еврейка,-улыбнулся
Борис,-- то тебе все-таки не стоит рассказывать такие анекдоты.
-- Почему?- фыркнула Лиза.-- Ведь эти анекдоты сами ж
евреи и выдумывают. Ведь вы ж, русские, до таких хороших
анекдотов никогда и не додумаетесь.
Иногда, когда начальству дома чудес хотелось выпить, там
устраивали вечеринку, чтобы отпраздновать чей-нибудь день
рождения. Удобнее всего для этой цели был дряхлый потомок
Чингисхана, который тщательно скрывал дату своего рождения, но
любил выпить и готов был праздновать свой день рождения хоть
каждый день.
Чтобы загладить инцидент с амулетом, президент дома чудес
пригласил Лизу на одну из таких вечеринок. На шею он
предусмотрительно надел серебристый галстук, самый лучший в
Вене. Новорожденный потомок Чингисхана запрыгал вокруг Лизы,
как воробей:
-- Боже, какая женщина! Настоящая мечта поэта!
-- М-да,-- согласился флегматичный Филимон.- Темперамента
у нее хватит на трех.
Борис сидел в углу со своим комиссаром Гильрудом и его
женой, которая, как обычно, скучала и жаловалась на головные
боли. Чтобы подбодрить ее, Борис сделал ей маленький
комплимент.
Но этот комплимент обошелся ему дорого. Сидевшая рядом
Лиза вдруг взорвалась, как атомный реактор. Она выплеснула
содержимое своей рюмки на самый лучший в Вене галстук, хватила
рюмкой-о пол и вылетела из комнаты, как баллистический снаряд.
Вся дрожа-от негодования, она заявила, что органически не
переваривает комплиментов другим женщинам.
Потомок Чинхисхана грохнулся перед ней на колени:
-- Царица, богиня, дайте я поцелую вашу ручку!- И он
принялся лизать ей руку, как маленькая собачка.
Лизе это так понравилось, что она пустилась в пляс и
сломала себе каблук. Тогда она сбросила туфли и продолжала
пляску в чулках, чем привела всех в дикий восторг. Неистовый
Артамон покачал головой.
-- Такая женщина расшевелит даже мертвого.
-- А живого загонит в гроб,-- заметил флегматичный
Филимон.
Борис промокал свой галстук промокашкой и оправдывался:
-- Знаете, это моя подруга детства...
-- Бурное же у вас было детство,-- сочувственно пожевал
губами комиссар дома чудес.
После этого Борис решил, что пока он еще цел и невредим,
сказку из 1002-й ночи пора заканчивать. Если сначала Лиза
разыгрывала из себя незнакомку, то теперь он стал разыгрывать
из себя незнакомца.
Но подруга детства не сдавалась. Каждое утро она будила
его телефонными звонками и справлялась, где и как он провел эту
ночь.
-- Ты там с какой сучкой ночевал?-- спрашивала внучка
сенатора, и ее голос не предвещал ничего хорошего.
Однако, слава Богу, все кончилось более или менее
благополучно. Лиза помирилась с Ниной и успокоилась. И опять
они бегали с Ниной, как веселые молодые козочки. Встречая
Бориса, Лиза бросала ему презрительные взгляды. Так, словно она
вышла победительницей.
А президент дома чудес был очень рад, что дешево
отделался. На память о Лизе в его машине еще долго болтался
амулет от нечистой силы -- маленькая игрушечная ведьма.
На радио "Свобода" произошло чрезвычайное происшествие,
или, как теперь говорят, ЧП. А началось все это с
совершеннейшей чепухи.
Однажды поэт-неохристианин Серафим Аллилуев вышел с работы
вместе с Ниной и французской Лизой. Затем они случайно
встретили Бориса Руднева и решили употребить его, чтобы он
отвез их домой на своей машине. Французская Лиза, помирившись с
Ниной, осталась у нее ночевать, а Серафим затащил Бориса в
пивную.
Там Серафим стал пить ерша, то есть пиво, смешанное с
водкой, от которого человек сразу дуреет. После второго ерша
Серафим укоризненно покачал головой:
-- И как только тебе не стыдно?
-- Что?
-- Но ведь ты морочишь голову порядочным девушкам.
-- Кому? Лизе? Она сама сказала, что это ее тысяча и
вторая ночь.
-- Ах, Борис, но притворяйся... Ведь Нина мне во всем
призналась...
-- В чем?
-- В том, что когда ты развлекался с французской Лизой,
Нина из-за тебя каждую ночь в подушку плакала.
Маленький поэт сделал себе третьего ерша, подсыпал туда
соли и перца, потом печально забормотал:
-- Эта Нина действует на меня, как змея на кролика.
Как увижу ее, сразу начинаю дрожать и пороть всякую
чушь. Чувствую себя как последний идиот -- и ничего не могу
поделать. Это моя судьба -- карма. А Нина надо мной
только смеется.
-- Но Лиза говорила, что у тебя с Ниной маленький
романчик.
-- Не романчик, а сплошная трагедия,-- уныло признался
поэт. Он сосредоточенно посмотрел на дно своей пивной кружки:-
Но теперь я все понимаю. Раз Нина говорит, что она из-за тебя
плакала, да еще по ночам, да еще в подушку, значит, она в тебя
влюбилась.
-- Чепуха,-- сказал Борис,-- Она хамит мне на каждом шагу.
Поэтому я ее даже избегаю. Вот и сегодня она опять фыркала, как
дикая кошка.
-- Это она нарочно -- из гордости. Ты просто не понимаешь
женщин. Ну представь себе: она в тебя влюблена, а ты нахально
спишь с ее подругой. Потому она и фыркает.
-- Ничего,- примирительно решил Борис.- Сегодня она
сама спит с этой подругой.
С этого дня Серафим запил горькую. Каждый вечер он блуждал
по пивным и хлестал ерша, а днем сидел, нахохлившись, на радио
"Свобода" и сочинял политические куплеты. В ответ на
сепаратистскую политику американского радио "Освобождение"
Серафим сочинил такой куплет:
Россию вам не поделить -- Она ие плитка шоколада!
Потом он передал этот куплет и, глядя в одну точку, мрачно
бормотал:
И Нину нам не поделить -- Оиа ие плитка
шоколада!
Пока на радио "Свобода" делили Нину, на московских
кладбищах творились странные вещи. Милиционеры рапортовали
начальству:
-- Хулиганы, значиться, по ночам памятники уродують.
Марморные. То нос отобьють. То ухи отломають. Или руку, ежели
торчить. А то усю башку отшибуть. И малюют какие-то черные
кресты.
В милиции завели "Дело о хулиганстве среди покойников". Но
