Секунды три я молчала. Я решила мысленно считать до трех, прежде чем отвечать на любой из его вопросов. Это удержит меня от излишней торопливости, расплатой за которую будет падение в одну из ям, которые он вырыл для меня. Но Мак-Олиф, должно быть, подумал, что своим вопросом лишил меня дара речи, потому что подался вперед на своем стуле, и я клянусь и присягаю, что на секунду или две его глаза из ярко-голубых превратились в ослепительно-белые.
- Меня это не удивляет, - возразила я. - Во-первых, семь миль в час - это не больше, чем легкое дуновение ветерка в сырой и душный день. Во-вторых, в бухте находилось больше тысячи лодок, и все они сигналили и перекликались гудками. И откуда вам известно, что он вообще кричал? Вы ведь не слышали этого.
Разочарованный, он откинулся назад.
- Это вполне разумный довод, - признал он. - Мы знаем, что падение само по себе не убило его, и, согласно результатам медицинского освидетельствования, он еще какое-то время находился в сознании. Миссис Сент-Джордж, если бы вы упали в заброшенный колодец и у вас были бы переломаны все кости, разве вы не стали бы звать на помощь?
Я дала себе трехсекундную передышку, а потом ответила:
- Но ведь это не я упала в колодец, доктор Мак-Олиф. Упал Джо, а он был пьян.
- Да, - согласился доктор Мак-Олиф. - Вы купили ему бутылку шотландского виски, хотя все, с кем я разговаривал, утверждали, что вы терпеть не могли, когда ваш муж пил; вы купили ему бутылку, несмотря на то что в пьяном виде он становился невыносимым и драчливым; вы купили ему бутылку, и он не просто выпил, он напился. Он был очень пьян. У него был полон рот крови, вся его рубашка была залита кровью. Сопоставление этого факта с тем, что у него были переломаны ребра и повреждены легкие, наводит на мысль... Знаете, что это предполагает?
Раз, моя лошадка... два, моя лошадка... три, моя лошадка.
- Нет, - ответила я
- Несколько переломанных ребер проткнули его легкие. Такие разрывы всегда приводят к кровотечению, но очень редко к такому обильному. Такое кровотечение, должен вам сказать, могли вызвать только продолжительные крики с риском для жизни.
- Так он и сказал, Энди, - с риском.
Это не было вопросом, но я все равно сосчитала до трех, прежде чем сказать:
- Значит, вы думаете, что он звал на помощь, насколько я поняла из ваших слов.
- Нет, мадам, - убежденно ответил он. - Я не просто так думаю, я уверен в этом.
В этот раз я не стала выжидать.
- Доктор Мак-Олиф, - твердо спросила я, - уж не считаете ли вы, что это я столкнула своего мужа в этот колодец?
Это немного поколебало его. Его глаза-прожекторы замигали и как-то потускнели на несколько секунд. Он повертел свою трубку в руках, потом снова всунул ее в рот и затянулся, все это время пытаясь решить, как ему быть с этим.
Но тут заговорил Гаррет. Лицо его было красным, как редиска.
- Долорес, - сказал он, - я уверен, что никто не думает... никто даже не рассматривает возможность того, что...
- Я, - прервал его Мак-Олиф. На несколько секунд мне удалось отвести его поезд на запасной путь, но я поняла, что ему без особого труда удалось вернуть его на центральную магистраль. - Я рассматриваю такую возможность. Поймите, миссис Сент-Джордж, это входит в мои служебные обязанности.
- Ох, да бросьте вы называть меня миссис Сент-Джордж! - сказала я. - Если уж вы обвиняете меня в том, что сначала я столкнула своего мужа в колодец, а потом стояла и слушала его крики о помощи, так уж зовите меня просто Долорес.
Честно говоря, я не пыталась загнать его в угол в этот раз, Энди, но будь я проклята, если мне не удалось это - второй раз за такой короткий промежуток. Сомневаюсь, что подобное случалось с ним с тех пор, как он окончил медицинский факультет.
- Никто ни в чем вас не обвиняет, миссис Сент-Джордж, - как-то сдавленно произнес он, но в глазах его промелькнуло: "По крайней мере, пока".
- Ну что ж, это хорошо, - сказала я, - Потому что мысль, что я могла столкнуть Джо в колодец, просто глупа. Он весил больше меня фунтов на пятьдесят - а может быть, даже намного больше. За последние несколько лет он сильно поправился. К тому же он не боялся пускать в ход кулаки, если кто-то вставал на его пути. Я говорю это вам как его жена, а я была ею больше шестнадцати лет, но любой может сказать вам то же самое.
Конечно, Джо давно уже не бил меня, но я никогда не пыталась изменить общее мнение, сложившееся на острове, что он поколачивает меня. И теперь, когда внимательные глаза Мак-Олифа пытались пробуравить меня насквозь, я была чертовски рада этому.
- Никто не говорит, что вы столкнули его в колодец, - произнес шотландец. Теперь он уже быстренько отступал. По выражению его лица было видно, что он знает об этом, но не имеет ни малейшего представления, как это произошло. Его лицо говорило, что это я должна была отступать. - Но ведь он же кричал. Он долго взывал о помощи - возможно, несколько часов - к тому же достаточно громко.
Раз, моя лошадка... два, моя лошадка... три.
- Возможно, теперь я понимаю вас, - сказала я. - Возможно, вы думаете, что он случайно провалился в колодец, но я, услышав его крики, притворилась глухой. Ведь на это вы намекаете?
По его лицу я поняла, что именно так он считает. Я также видела, что он в бешенстве от того, что все идет не так, как он предполагал, не так, как это происходило всегда на подобных беседах. Крошечные красные пятнышки появились на его щеках. Я обрадовалась, увидев их, потому что очень хотела, чтобы он вышел из себя. С людьми типа Мак-Олифа намного легче управляться, когда они в бешенстве, потому что они привыкли сохранять хладнокровие и самообладание, тогда как их собеседники теряют их.
- Миссис Сент-Джордж, будет очень трудно достичь чего-нибудь, если вы будете отвечать вопросом на вопрос.
- Почему же вы не задаете вопросов, доктор Мак-Олиф? - широко раскрыв глаза, сказала я. - Вы сказали мне, что Джо кричал - "взывал", как вы выразились, - поэтому я просто спросила...
- Хорошо, хорошо, - прервал он меня и опустил свою трубку на пепельницу Гаррета с такой силой, что она звякнула. Теперь глаза его сверкали, а на лбу появилась полоска такого же красного цвета, как и пятна на щеках. - Вы слышали, как он звал на помощь, миссис Сент-Джордж?
Раз, моя лошадка... два, моя лошадка...
- Джон, я не думаю, что есть хоть какие-то основания так изводить бедную женщину, - вмешался Гаррет. Голос его звучал еще более смущенно, но провалиться мне на этом месте, если это снова не пробило брешь в игре шотландца. Я чуть не рассмеялась. Мне не поздоровилось бы, если бы я сделала это, но все равно мне было смешно.
Мак-Олиф метнул на Гаррета разъяренный взгляд:
- Вы согласились доверить это дело мне!
Бедный старина Гаррет так резко отпрянул от него, что чуть не упал со своего стула; я уверена, что он проклинал себя.
- Хорошо, хорошо, не нужно подливать масла в огонь, - примирительно пробормотал он.
Мак-Олиф повернулся ко мне, готовый повторить свой вопрос, но я не позволила ему утруждать себя. У меня было достаточно времени, чтобы сосчитать до десяти.
- Нет, - твердо сказала я. - Я ничего не слышала, только перекличку катеров в бухте да крики людей, когда они увидели, что началось затмение.
Он ждал, что я скажу что-то еще - старый трюк, когда ты остаешься спокойным, позволяя другим лезть напролом, набивая себе шишки, - в комнате повисла напряженная тишина. Мои руки покоились на сумочке. Мак-Олиф смотрел на меня, а я смотрела на него.
"Ты расскажешь мне, женщина, - говорили его глаза. - Ты расскажешь мне все, что я захочу узнать... дважды, если мне это понадобится".
А мои глаза отвечали: "Нет, приятель. Ты можешь сидеть здесь, пронзая меня своими сверкающими ярко-голубыми глазами, пока пылающий огонь не превратится в замерзший каток, но ты не выбьешь из меня ни слова, пока сам не откроешь рот и не спросишь".
Эта дуэль глаз продолжалась почти минуту, и к самому концу я почувствовала слабость и желание сказать хоть что-нибудь, хотя бы: "Разве мама не учила вас, что невежливо глазеть на человека?" Затем заговорил Гаррет - вернее, его желудок. Раздалось громкое бу-у-ур-р-р-р-рча-а-а-ние-е-е-е-е.
Мак-Олиф посмотрел да Гаррета с отвращением, а тот вытащил перочинный ножичек и стал вычищать грязь из-под ногтей. Мак-Олиф достал записную книжечку из внутреннего кармана шерстяного пиджака (шерсть! в июле!), что-то просмотрел в ней, а потом спрятал ее обратно.
- Он пытался выкарабкаться наружу, - наконец произнес он так небрежно, как будто говорил: "Меня пригласили на ленч".
Ощущение было такое, будто кто-то воткнул вилку мне в бок, но я попыталась не показать этого.
- О, неужели? - изумилась я.
- Да, - подтвердил Мак-Олиф. - Шахта колодца выложена огромными булыжниками (только он произнес "булишниками", Энди, как говорят в Шотландии), мы нашли окровавленные отпечатки пальцев на нескольких камнях. Оказывается, ему удалось подняться на ноги, а потом медленно, камень за камнем, вскарабкаться вверх. Наверное, на это потребовались усилия Геркулеса, превращающие нестерпимую боль в адские муки.
- Мне очень жаль, что он так страдал, - произнесла я как можно спокойнее, чувствуя в то же время, как пот выступает у меня под мышками (помню, я испугалась, что капельки пота появятся на лбу и висках, и он сможет заметить их). - Бедняга Джо.
- Да, - согласился Мак-Олиф, его глаза-прожекторы, устав, мигнули. - Бедный... старина... Джо. Я считаю, что он вполне мог бы самостоятельно выбраться из колодца. Возможно, он вскоре бы умер, даже если бы и выбрался, но он мог сделать это. Однако что-то помешало ему.
- Что же? - спросила я.
- У него оказался пробитым череп, - ответил Мак-Олиф. Взор его был все таким же острым, а вот голос напоминал мурлыканье кошки. - Между его ног мы обнаружили большой камень. Он весь покрыт кровью вашего мужа, миссис Сент-Джордж. И в этой крови мы обнаружили множество фарфоровых осколков. Знаете, к какому заключению я пришел?
Раз... два... три...
- Похоже, что этот камень выбил его искусственные зубы, так же как и проломил ему голову, - сказала я. - Ужасно - Джо очень нравились его зубы, и я не представляю, как это Люсьену Мерсею удалось угодить ему.
Губы Мак-Олифа дрогнули, когда я высказала это предположение и посмотрела на его зубы. Никаких пломб. Мне кажется, он предполагал, что это будет выглядеть как улыбка, но ему это не удалось. Ни грамма.
- Да, - произнес он, демонстрируя оба ряда беленьких аккуратненьких зубов. - Да, я тоже пришел к такому выводу - это фарфоровые осколки его нижней челюсти. А теперь, миссис Сент-Джордж, - есть ли у вас хоть какое-то предположение, как мог этот камень ударить вашего мужа, когда он уже почти выбрался из колодца?
Раз... два... три.
- Нет, - сказала я. - А у вас?
- Да, - ответил он. - Я подозреваю, что кто-то вырвал камень из земли и изо всей силы ударил в обращенное вверх умоляющее лицо.
Вновь в кабинете повисло тяжелое молчание. Одному Богу известно, что я хотела сказать; я хотела вскочить и сказать: "Это не я. Может быть. кто-то и сделал это, но только не я". Однако я не сделала этого, потому что снова была в этот момент в зарослях ежевики, и теперь повсюду меня окружали проклятые колодцы.
Вместо того чтобы заговорить, я молча смотрела на Мак-Олифа, чувствуя, как меня кидает в пот, а руки вот-вот судорожно сожмутся. У меня побелели ногти... и он заметил это. Мак-Олиф был рожден, чтобы замечать такие вещи; глаза его снова засияли, как прожекторы на маяке. Я попыталась снова призвать на помощь Веру: как бы она смотрела на него - как будто бы он был всего-навсего комочком собачьего дерьма, - но под его пронзительным, буравящим взглядом это не удалось. Раньше мне казалось, что Вера здесь, в этой комнате, со мной рядом, но теперь все было по-другому. Теперь здесь не было никого, кроме меня и этого маленького, аккуратного шотландского доктора, который, возможно, развлекался, как детектив-любитель в журнальных рассказах (и чьи свидетельские показания, как я выяснила позже, отправили в тюрьму уже больше дюжины человек), и я чувствовала, что все ближе и ближе подхожу к тому моменту, чтобы открыть рот и выдать что-нибудь. И, черт побери, Энди, я не имела ни малейшего представления, что я скажу, когда настанет этот момент. Я слышала тиканье часов на столе Гаррета - они очень громко отсчитывали время.
