Ричардс. Он помахал рукой.
- До скорого, - сказал Ричардс, но недостаточно громко, чтобы Маккоун
его услышал. И усмехнулся.
...Минус 029
Счет продолжается...
Пассажирское отделение первого класса было длинным и широким -
шириной в три ряда кресел, все кругом было облицовано натуральной
секвойей. Пол был покрыт ковром цвета бордо, судя по ощущению, очень
толстым. Стереоэкран тянулся вдоль дальней стены от отделения первого
класса до кухни. На месте номер 100 лежала объемная пачка - это был
парашют. Ричардс похлопал по тюку и проследовал на кухню. Кто-то уже
поставил варить кофе.
Он миновал еще одну дверь и очутился в коротком коридоре, ведущем в
кабину пилота. Справа находился радиодиспетчер, мужчина лет тридцати, с
ухоженным, гладким лицом, злобно покосившийся на Ричардса, а потом
уткнувшийся в свои приборы. Еще через несколько шагов вперед и влево у
своих панелей, сеток и пластиковых карт сидел штурман.
- К нам явился тот, кто собирается нас всех тут угробить, парни, -
сказал он в свой микрофон. И холод- но уставился на Ричардса.
Ричардс промолчал. В конце концов, этот человек прав. Он побрел в нос
самолета.
Пилотом оказался человек лет пятидесяти, а может и побольше, этакая
старая полковая лошадь, с красным носом законченного пьяницы и цепкими,
ясными глазами человека, который в жизни не брал ни капли в рот. Его
напарник был лет на десять моложе, с пышной рыжей шевелюрой,
выбивающейся из-под форменной фуражки.
- Привет, мистер Ричардс, - сказал пилот. Прежде чем взглянуть
Ричардсу в лицо. Он глянул на оттопыренный карман его пальто. -
Простите, что я не подаю вам руки. Я капитан авиации Дэн Холлоуэй. Это
мой напарник, Уэйн Данинджер.
- Учитывая сложившуюся обстановку, не могу сказать, что рад с вами
познакомиться, - сказал Данинджер. Ричардс скривил губы.
- Я тоже, и хотел бы присовокупить сожаления по поводу своего
присутствия здесь. Капитан Холлоуэй, у вас налажена связь с Маккоуном,
не так ли?
- Разумеется. Через связиста, Киппи Фридмена.
- Дайте мне с ним поговорить.
Холлоуэй протянул ему микрофон, соблюдая осторожность.
- Готовьтесь к полету, - сказал Ричардс. - Через пять минут.
- Привести вооружение в боевую готовность? - спросил Данинджер с
преувеличенной серьезностью.
- Делайте все, что вы обычно делаете, - холодно произнес Ричардс.
Пришла пора предпринять последние шаги, сделать последнее усилие. Его
разум был разгорячен, перегрет, он был на пределе. Высунись и прокричи -
вот в чем заключалась игра. Я прямо сейчас отправляюсь к самым небесам,
Маккоун.
- Мистер Фридман!
- Слушаю.
- Говорит Ричардс. Я хочу говорить с Маккоуном. С минуту в эфире
царило безмолвие. Холлоуэй и Данинджер больше не следили за ним, они
готовились к отлету, сверяя параметры и давление, проверяя закрылки,
люки, переключения. Снова подымались и опускались
Огромные турбины, но теперь это звучало резче, громче. Когда Маккоун
наконец откликнулся, его почти не было слышно в общем нарастающем шуме.
- Маккоун слушает.
- Ну, слушай меня, червяк. Я приглашаю тебя и женщину лететь со мной.
Подваливай к двери грузового отсека в течение трех минут, или я
выдергиваю кольцо.
Данинджер на своем месте замер, как подстреленный. Когда он очнулся и
продолжил свои проверки, голос его дрожал, и в нем звучал ужас.
- Раз они так нагло себя ведут - он отплатит им той же монетой.
Забрать у них женщину - значит лишить их последнего шанса. Если только
этот шанс существует. Ричардс ждал. В его голове тикали часы.
...Минус 028
Счет продолжается...
Когда до Ричардса донесся голос Маккоуна, он услышал в нем незнакомые
угрожающие нотки. Что было причиной? Страх? Вероятно. Сердце замерло у
Ричардса в груди. Может, все обойдется. Может быть. - Ты спятил,
Ричардс? Я не...
- Послушай, ты, - сказал Ричардс, перебив Маккоуна. - Пока я говорю,
возьми на заметку, что нашу беседу слышат все связисты в радиусе
полусотни километров. Все, что я тебе скажу, разнесется по всей округе.
То, что ты делаешь, станет известно всем. Ты сейчас находишься на
большой сцене. Ты придешь ко мне хотя бы потому, что ты слишком труслив,
чтобы вести двойную игру, за которую ты можешь заплатить жизнью. А
женщина придет потому, что Я сказал ей, куда я направляюсь.
Слишком мягко. Надо давить на него. Не давать ему времени думать.
- Даже если ты останешься в живых, когда я дерну за кольцо, тыне
будешь никому нужен: тебя не возьмут даже яблоками торговать.
Он сжимал сумочку в кармане с неистовой, маниакальной силой.
- Вот так-то. У тебя есть три минуты. Отключаю связь.
- Ричардс, подожди...
Он отключил связь, оборвав звучавший в микрофоне голос Маккоуна. Он
вернул микрофон Холлоуэю, и тот принял его трясущимися пальцами.
- У вас сильная воля, - медленно произнес Холлоуэй. - Поверьте мне.
Мне никогда не приходилось видеть человека с такой выдержкой, как у вас.
- А если он выдернет кольцо, ты поймешь, что у него еще более сильная
воля, чем у кого бы то ни было, - сказал Данинджер.
- Продолжайте подготовку к отлету, пожалуйста, - сказал Ричардс. - Я
спущусь поприветствовать наших гостей. Мы вылетаем через пять минут.
Он вернулся назади пододвинул парашют к окну, а потом сел, не спуская
глаз с двери между первым и вторым классом. Скоро все выяснится. Очень
скоро.
Его рука без устали с беспомощной силой сжимала сумочку Амелии
Вильямс. Снаружи уже совершенно стемнело.
...Минус 027
Счет продолжается...
Они подошли к трапу, когда оставалось сорок пять секунд. Амелия
задыхалась от страха, ее волосы взметнулись беспорядочной копной,
подхваченные резким ветром, гулявшим по рукотворной степи аэродрома.
Наружность Маккоуна совершенно не изменилась. Он по-прежнему выглядел
опрятно и непринужденно, можно даже было сказать, невозмутимо, но глаза
его потемнели от безумной ненависти.
- Ты ничего не выиграешь, говнюк, - сказал он спокойно. - Мы даже не
начали еще разыгрывать главный козырь.
- Рад снова видеть вас, миссис Вильямс, - мягко сказал Ричардс.
И тут, будто бы он подал ей некий сигнал, задел невидимую струну, она
начала рыдать. Ее рыдания не были истеричными, это было выражение
совершенной безнадежности, исторгнутое из самой глубины души. Сила этого
порыва заставила ее зашататься и упасть на плюшевый ковер этого целиком
плюшевого отсека первого класса, сжимая лицо в ладонях, словно стараясь
удержать его. Кровь Ричардса на ее блузке засохла и выделялась бурыми
пятнами. Ее пышная юбка, скрывающая ноги, делала ее похожей на увядший
цветок.
Ричардс почувствовал к ней жалость. Это было мимолетное чувство, но
это был максимум, на что он был способен.
- Мистер Ричардс, - из переговорного устройства послышался голос
Холлоуэя.
- Слушаю.
- Мы... можем взлетать?
- Да.
- Тогда я отдаю распоряжение убрать трап и задраить люки. Не
беспокойтесь на этот счет.
- Отлично, капитан. Благодарю.
- Вызвав сюда женщину, ты тем самым угробил себя. Ты это понимаешь? -
Казалось, что Маккоун улыбается и хмурится одновременно, он производил
впечатление параноика. Он сцеплял и расцеплял пальцы.
- Ну и что? - мягко спросил Ричардс. - А поскольку ты никогда не
делаешь ошибок, ты, конечно же, нападешь на меня, прежде чем мы взлетим.
Таким образом ты окажешься вне опасности и прослывешь героем,
благоухающим, как роза, правильно?
Маккоун издал тихое рычание, а потом сжал губы так, что они побелели.
Он не сдвинулся с места. Самолет дрожал все сильнее, по мере того, как
моторы набирали оборот.
Кто-то захлопнул дверь в отделении для второго класса, и шум
неожиданно прекратился. Прильнув к иллюминатору со стороны порта и
всмотревшись, Ричардс увидел, что экипаж буквально скатывает трап
внутрь. Теперь мы все взошли на эшафот, подумал он.
...Минус 026
Счет продолжается...
На правом экране загорелась надпись "ПРИСТЕГНУТЬ РЕМНИ/НЕ КУРИТЬ".
Самолет начал медленно разворачиваться. Все свои знания о самолетах
Ричардс почерпнул из канала Фри-Ви и из книг, из этих модных
приключенческих и фантастических книг, но он всего лишь второй раз в
жизни находился в самолете, поэтому перелет из Хардинга в Нью-Йорк
представлялся ему сущим пустяком. Дрожание под ногами еще более
усилилось и внушало беспокойство.
- Амелия!
Она медленно подняла на него глаза, ее лицо с дорожками слез
выглядело опустошенным. "А?" Она говорила хрипло, ошеломленно, губы ее
пересохли. Она словно забыла, где находилась.
- Пройди вперед. Мы взлетаем. - Он посмотрел на Маккоуна. - А ты иди
куда хочешь. Ты совершаешь побег вместе со мной. Не вздумай
сговариваться с экипажем.
Маккоун ничего не ответил и сел у занавески, отделяющей первый класс
от второго. Потом, видимо, передумав, он рванулся в соседний отсек и
исчез.
Ричардс приблизился к женщине, хватаясь за спинки кресел для
поддержки.
- Я предпочитаю сидеть у окна, - сказал он. - Я всего раз в жизни
летал на самолете. - Он попытался улыбнуться, но она не реагировала,
тупо уставившись на него.
Он опустился в кресло, она села рядом. Она пристегнула его ремнем,
чтобы ему не пришлось вынимать руку из кармана.
- Ты как дурной сон, - сказала она. - Как бесконечный кошмар.
- Прости.
- Я не... - начала было она, но он закрыл ей рот рукой и покачал
головой. Он одними губами произнес слово - нет, чтобы она увидела.
Все дрожало, турбины ревели, самолет разворачивался по направлению ко
взлетной полосе, словно неуклюжая утка, спускающаяся к воде. Он был
таким огромным, -что Ричардсу казалось: они стоят на месте, а земля
двигается.
Может, это все мне только кажется, мелькнула у него безумная мысль.
Может, они установили в иллюминаторах стереопроекторы и... Он оборвал
эту мысль.
Вот они уже миновали рулежную дорожку, и самолет тяжело развернулся
вправо. Они неслись под прямым углом ко взлетной полосе, проехав полосы
3 и 2. Потом повернули влево и на секунду замерли. Холлоуэй выразительно
сказал из кабины:
- Взлетаем, мистер Ричардс.
Поначалу самолет медленно двигался, со скоростью авиакара, потом
возник кошмарный рев" и Ричардсу захотелось завопить от ужаса.
Его прижало к мягкой спинке сиденья, взлетные огни снаружи вдруг
начали проноситься со все возрастающей скоростью. Кустарник и чахлые
деревца на пустыре, залитый восходящим солнцем горизонт неслись прямо
навстречу им. Моторы все набирали и набирали обороты. Пол снова начал
вибрировать.
Он вдруг понял, что Амелия Вильямс обеими рукам держится за его
плечо, а лицо ее перекосилось в гримас ужаса и отчаяния.
Боже милостивый, она тоже никогда не летала!
- Мы летим, - сказал он. Он понял, что уже давно это повторяет и не
может остановиться. - Мы летим. М летим. - Куда? - прошептала она.
Он не ответил. Он только сейчас начал это понимать.
...Минус 025
Счет продолжается...
Два солдата на посту у восточного входа в аэропорт наблюдали, как
огромный лайнер вырулил на взлетную полосу, набирая скорость. Его огни
замигали оранжевым и зеленым в темноте, и вой его моторов больно ударял
по барабанным перепонкам.
- Он летит. Господи, он летит.
- Куда? - спросил другой.
Они смотрели на темный силуэт, отделявшийся от. земли. Его моторы
издавали странный тихий звук, похожий на звук артподготовки холодным
утром. Он круто поднялся в высоту, такой же реальный, как кусок масла на
тарелке, и одновременно невероятный в своем полете.
- Думаешь, у него есть эта штука?
- Черт возьми, откуда я знаю? Рев мотора доносился до них все слабее
