г. Это было первое открытое выступление в моей еретической карьере, и я
никак не представлял себе его немедленные последствия. Как раз в это время я
оставил работу в школе и взялся за новое дело: чтение популярных лекций по
экономике и литературе при университете. Первым ударом был отказ лондонского
управления народных курсов разрешить мне чтение курса политической экономии.
Как я узнал, причиной было вмешательство одного профессора-экономиста,
который прочитал мою книгу и увидел в ней нечто вроде попытки доказать, что
земля плоская. Каким образом может существовать предел полезному сбережению,
когда каждый элемент сбережения улучшает структуру капитала и увеличивает
фонд, из которого выплачивается заработная плата? Здравомыслящие экономисты
не могли без ужаса относиться к теории, которая стремится подорвать источник
всякого промышленного прогресса (183) . Еще один случай заставил меня
почувствовать всю греховность моей позиции. Хотя мне и не позволили читать
лекции по политической экономии в Лондоне, мне разрешили благодаря большому
либерализму движения народных курсов при Оксфордском университете обратиться
к провинциальной аудитории, ограничившись практическими вопросами,
касающимися положения рабочего класса. Как раз в это время организация
благотворительных обществ задумала провести цикл лекций по экономическим
вопросам и предложила мне подготовить курс. Я выразил свою готовность
взяться за эту новую лекционную работу, как вдруг, внезапно, без всякого
объяснения, предложение было взято назад. Даже и тогда я не совсем понял,
что, ставя под вопрос преимущества безграничной бережливости, я совершил
непростительный грех".
В этой ранней работе со своим соавтором Гобсон более прямо, чем в
позднейших работах, высказался о классической экономической теории, на
которой он был воспитан. По этой причине, а также потому, что это было
первым изложением его теории, я приведу цитаты из нее, чтобы показать,
насколько значительна и хорошо обоснована была критика авторов и правильна
была их интуиция. Они следующим образом характеризуют в предисловии существо
тех выводов, которые они подвергают критике:
"Сбережение обогащает, а расходование денег делает бедным общество, как и
отдельных лиц, и поэтому можно выдвинуть в качестве общего положения, что
действительная любовь к деньгам лежит в основе этих экономических
достижений. Она не только обогащает самого бережливого человека, но и
повышает заработную плату, дает занятие безработным и расточает благодеяния
везде и всюду. От ежедневных газет и до новейших экономических трактатов, от
кафедры проповедника и до палаты общин это положение повторялось непрестанно
до тех пор, пока сомневаться в этом стало просто нечестивостью. И все же
образованный мир при поддержке большинства экономистов, вплоть до
опубликования работы Рикардо, решительно отвергал это учение, и если позднее
оно было принято, то лишь вследствие неспособности опровергнуть теперь уже
сведенную на нет теорию о фонде заработной платы. То, что вывод пережил
аргумент, на котором он логически основывался, можно объяснить только
большим авторитетом провозглашавших его великих людей. Экономисты отважились
критиковать детали этой теории, но боялись затрагивать ее основные выводы.
Наша цель - показать, что эти выводы неправильны, что возможно чрезмерное
развитие привычки к сбережению и что такое чрезмерное сбережение обедняет
общество, выбрасывает рабочих на улицу, сокращает заработную плату, сеет
уныние и подавленность в деловом мире, которые известны под именем
экономических депрессий...
Цель производства - снабдить потребителя "полезными благами и
удобствами". Это непрерывный процесс, начиная от первичной переработки сырья
и до конечного потребления полезных благ либо услуг. Единственное
использование капитала заключается в помощи производству этих полезностей
или услуг, и весь его объем будет неизбежно изменяться в зависимости от
количества ежедневно или еженедельно потребляемых благ и услуг. Сбережение,
увеличивая совокупный капитал, одновременно уменьшает количество
потребляемых благ и услуг. Поэтому чрезмерное развитие привычки сберегать
должно вызвать накопление капитала в размере, превышающем его использование,
и этот избыток принимает форму общего перепроизводства" (184) .
В последней фразе абзаца - корень ошибки самого Гобсона. Он полагает, что
чрезмерное сбережение порождает действительное накопление капитала сверх
потребности в нем. На самом деле это второстепенное зло, которое проистекает
только из-за ошибок в предвидении. Главное же зло - это склонность сберегать
в условиях полной занятости больше, чем требуемый эквивалент, препятствуя
таким образом полной занятости, за исключением случаев ошибок в предвидении.
Однако одной-двумя страницами далее он, по моему мнению, совершенно верно
излагает, во всяком случае, половину проблемы, хотя и упускает из виду
возможное влияние изменений нормы процента и деловой уверенности, т. е.
факторов, которые он, по-видимому, считает заранее данными.
"Мы приходим, таким образом, к заключению, что основа, на которой
покоилась со времен Адама Смита вся экономическая наука,- а именно
представление, что количество ежегодно производимого продукта определяется
совокупностью природных факторов, капитала и труда,- ошибочна и что,
напротив, объем производства, хотя и не может никогда превысить границ,
установленных этими факторами, может упасть и фактически падает намного ниже
этого максимума вследствие препятствий, создаваемых чрезмерным сбережением и
вытекающим из этого перепроизводством. Иными словами, в современных
промышленных обществах потребление ограничивает производство, а не
производство - потребление" (185) .
Наконец, Гобсон показывает отношение своей теории к аргументации
защитников ортодоксального фритредерства:
"Отметим также, что обвинение в коммерческой глупости, так легко
бросаемое ортодоксальными экономистами по адресу наших американских родичей
и других протекционистских обществ, не может поддерживаться какими-либо
приводившимися до сих пор фритредер-скими доводами, так как все эти доводы
основывались на предпосылке, что перепроизводство невозможно" (186) .
Следующая за тем аргументация, возможно, неполна. Но все же это первое явное
утверждение того факта, что капитал образуется не в результате склонности к
сбережению, а в результате спроса, обусловленного текущим и перспективным
потреблением. Ход мыслей авторов виден из следующих нескольких цитат:
"Должно быть ясно, что капитал общества не может с пользой увеличиваться
без соответственного роста потребления товаров... Всякое увеличение
сбережения и капитала, чтобы быть действительным, требует соответствующего
роста потребления в ближайшем будущем" (187) ... И когда мы говорим о
будущем потреблении, то имеем в виду не потребление через 10, 20 или 50 лет,
а в самое ближайшее время... Если растущая бережливость или осторожность
побуждает людей больше сберегать в настоящем, то они должны согласиться
больше потреблять в будущем (188) ...
Ни на одной стадии производственного процесса не может быть экономически
оправдано существование большего количества капитала, чем это необходимо для
снабжения товарами при текущем объеме потребления (189) ... Ясно, что моя
личная бережливость никоим образом не затрагивает общих экономических
сбережений "общества, но лишь определяет, какая доля общего сбережения будет
осуществляться мной или кем-либо другим. Мы покажем, как бережливость одной
части общества заставляет другую его часть жить вне рамок ее дохода (190)
... Большинство современных экономистов отрицает, что потребление может
иногда быть недостаточным. Можем ли мы найти какую-либо действующую
экономическую силу, которая могла бы побудить общество к такой излишней
бережливости, и если есть такие силы, то не обеспечивает ли механизм
торговли сдерживающего влияния? Мы покажем, во-первых, что в каждом
высокоорганизованном промышленном обществе постоянно действует сила,
которая, естественно, побуждает к излишней бережливости, а во-вторых, что
якобы заложенные в самом механизме торговли "тормоза" либо вовсе не
действуют, либо недостаточны для предотвращения крупного ущерба торговле
(191) ... Краткий ответ, который дал Рикардо на утверждения Мальтуса и
Чалмерса, был, по-видимому, принят большинством позднейших экономистов как
вполне достаточный. "Продукция всегда покупается за продукцию или услуги.
Деньги - это лишь орудие, посредством которого осуществляется обмен. Поэтому
увеличение производства всегда сопровождается соответственным увеличением
способности к приобретению и потреблению, и перепроизводства быть не
может".- Ricardo. Principles of Political Economy, p. 362 (192) .
Гобсон и Меммери знали, что процент есть не что иное, как плата за
пользование деньгами (193) . Они также достаточно хорошо знали, что их
противники будут ссылаться на то, будто должно произойти "такое падение
нормы процента (или прибыли), которое будет сдерживать сбережения и
восстановит правильную пропорцию между производством и потреблением" (194) .
В ответ они указывали, что "если падение прибыли побуждает людей сберегать
меньше, то это должно проявляться двумя путями - либо склоняя их расходовать
больше, либо производить меньше" (195) . В отношении первого случая они
доказывали, что если прибыль падает, то весь доход общества уменьшается, и
"мы не допускаем, чтобы, когда средняя величина дохода падает, люди
испытывали побуждение к увеличению потребления только потому, что премия за
бережливость соответственно уменьшилась". Что же касается второй
возможности, то, пишут авторы, "мы и не думаем отрицать, что падение
прибыли, вызванное перепроизводством, будет тормозить производство.
Предположение о наличии такого тормоза и есть центральный пункт нашей
аргументации" (196) . Тем не менее их теории не хватало законченности именно
потому, что они не разработали самостоятельной теории процента. Вследствие
этого Гобсон слишком подчеркивал (особенно в своих последних книгах) роль
недопотребления, ведущего к чрезмерным, т. е. нерентабельным, инвестициям,
вместо того, чтобы объяснить, что относительно слабая склонность к
потреблению содействует появлению безработицы, потому что она требует и не
получает в компенсирующем объеме новые инвестиции, которые хотя иногда в
течение короткого времени и имеют место вследствие чрезмерно оптимистических
ожиданий, но вообще не производятся вследствие падения ожидаемой прибыли
намного ниже уровня, устанавливаемого нормой процента.
Со времени войны на нас обрушился целый поток еретических теорий
недопотребления, из которых наиболее знаменита теория майора Дугласа. Сила
аргументации майора Дугласа заключалась главным образом в том, что у
ортодоксальной теории не было убедительного ответа на его разрушительную
критику. С другой стороны, детали его концепции, в частности так называемая
"теорема А + Б", содержит много чистейшей мистификации. Если бы майор Дуглас
ограничил свои статьи "сектора Б" создаваемыми предпринимателями финансовыми
резервами, которым не соответствуют никакие текущие расходы на возмещение и
обновление, он был бы ближе к истине. Но даже и в этом случае следует
учитывать возможность балансирования этих резервов новыми инвестициями по
другим направлениям, а также увеличением расходов на потребление. Майор
