заснятый на пленку.
В наступившей мертвой тишине Мартин изящным движением стряхнул пепел
и добавил:
- С моей помощью вы еще можете не стать посмешищем всего континента.
Этот фильм до последнего метра должен быть выброшен в корзину. Завтра
рано поутру мы начнем все сначала и... Уотт сказал негромко:
- Мы вполне способны сами сделать фильм из "Анджелины Ноэл", Мартин.
- Это художественно! - взревел Сен-Сир. - И принесет большие деньги!
- Деньги? Чушь! - коварно заметил Мартин и щедрым жестом стряхнул
новую колбаску пепла. - Кого интересуют деньги? О них пусть думает "Вер-
шинна".
Уотт наклонился и, щурясь в полумраке, внимательно посмотрел на Мар-
тина.
- Рауль, - сказал он, оглянувшись на Сен-Сира, - насколько мне из-
вестно, вы приводите своих... э... новых сценаристов в форму. На мой
взгляд, это не...
- Да, да, да, да! - возбужденно крякнул Сен-Сир. - Я их привожу в
форму! Горячечный припадок, а? Мартин, вы хорошо себя чувствуете? Палева
у вас в порядке? Мартин усмехнулся спокойно и уверенно.
- Не тревожьтесь, - объявил он. - Деньги, которые вы на меня расхо-
дуете, я возвращаю вам с процентами в виде престижа. Я все прекрасно по-
нимаю. Наши конфиденциальные беседы, вероятно, известны Уотту.
- Какие еще конфиденциальные беседы? - прогрохотал Сен-Сир и густо
побагровел.
- Ведь мы ничего не скрываем от Уотта, не так ли? - не моргнув гла-
зом, продолжал Мартин. - Вы наняли меня ради престижа, и престиж вам
обеспечен, если только вы не станете зря разевать пасть. Благодаря мне
имя Сен-Сира покроется славой. Конечно, это может сказаться на сборах,
но подобная мелочь...
- Пджрзксгл! - возопил Сен-Сир на своем родном языке и, восстав из
кресла, взмахнул микрофоном, зажатым в огромной волосатой лапе. Мартин
ловко изогнулся и вырвал у него микрофон.
- Остановите показ! - распорядился он властно. Все это было очень
странно. Каким-то дальним уголком сознания он понимал, что при нормаль-
ных обстоятельствах никогда не посмел бы вести себя так, но в то же вре-
мя был твердо убежден, что впервые его поведение стало по-настоящему
нормальным. Он ощущал блаженный жар уверенности, что любой его поступок
окажется правильным, во всяком случае пока не истекут двенадцать часов
действия матрицы. Экран нерешительно замигал и погас.
- Зажгите свет! - приказал Мартин невидимому духу, скрытому за мик-
рофоном.
Комнату внезапно залил мягкий свет, и по выражению на лицах Уотта и
Сен-Сира Мартин понял, что оба они испытывают смутную и нарастающую тре-
вогу.
Ведь он дал им немалую пищу для размышлений - и не только это. Он
попробовал вообразить, какие мысли сейчас теснятся в их мозгу, пробира-
ясь через лабиринт подозрений, которые он так искусно посеял.
Мысли Сен-Сира отгадывались без труда. Миксо-Андиец облизнул губы -
что было нелегкой задачей, - и его налитые кровью глаза обеспокоено впи-
лись в Мартина. С чего это сценарист заговорил так уверенно? Что это
значит? Какой тайный грех Сен-Сира он узнал, какую обнаружил ошибку в
контракте, что осмеливается вести себя так нагло?
Толливер Уотт представлял проблему иного рода. Тайных грехов за ним,
по-видимому, не водилось, но и он как будто встревожился. Мартин сверлил
взглядом гордое лошадиное лицо, выискивая скрытую слабость. Да, спра-
виться с Уоттом будет потруднее, но он сумеет сделать и это.
- Последний подводный эпизод, - сказал он, возвращаясь к прежней те-
ме, - это невообразимая чепуха. Его надо вырезать. Сцену будем снимать
из-под воды.
- Молчать! - взревел Сен-Сир.
- Но это единственный выход, - настаивал Мартин. - Иначе она окажет-
ся не в тон тому, что я написал теперь. Собственно говоря, я считаю, что
весь фильм надо снимать из-под воды. Мы могли бы использовать приемы до-
кументального кино...
- Рауль, - внезапно сказал Уотт. - К чему он клонит?
- Он клонит, конечно, к тому, чтобы порвать свой контракт, - ответил
Сен-Сир, наливаясь оливковым румянцем. - Это скверный период, через ко-
торый проходят все мои сценаристы, прежде чем я приведу их в форму. В
Миксо-Лидии...
- А вы уверены, что сумеете привести его в форму? - спросил Уотт.
- Это для меня теперь уже личный вопрос, - ответил Сен-Сир, сверля
Мартина яростным взглядом. - Я потратил на этого человека почти три ме-
сяца и не намерен расходовать мое драгоценное время на другого. Просто
он хочет, чтобы с ним расторгли контракт. Штучки, штучки, штучки.
- Это верно? - холодно спросил Уотт у Мартина.
- Уже нет, - ответил Мартин, - я передумал. Мой агент полагает, что
мне нечего делать в "Вершине". Собственно говоря, она считает, что это
плачевный мезальянс. Но мы впервые расходимся с ней в мнениях. Я начинаю
видеть кое-какие возможности даже в той дряни, которой СенСир уже столь-
ко лет кормит публику. Разумеется, я не могу творить чудес. Зрители при-
выкли ожидать от "Вершины" помоев, и их даже приучили любить эти помои.
Но мы постепенно перевоспитаем их - и начнем с этой картины. Я полагаю,
нам следует символизировать ее экзистенциалистскую безнадежность, завер-
шив фильм четырьмястами метрами морского пейзажа - ничего, кроме огром-
ных волнующихся протяжений океана, - докончил он со вкусом.
Огромное волнующееся протяжение Рауля Сен-Сира поднялось с кресла и
надвинулось на Мартина.
- Вон! Вон - закричал он. - Назад в свой кабинет, ничтожество! Это
приказываю я, Рауль Сен-Сир. Вон - иначе я раздеру тебя на клочки
Мартин быстро перебил режиссера. Голос его был спокоен, но он знал,
что времени терять нельзя.
- Видите, Уотт? - спросил драматург громко, перехватив недоумевающий
взгляд Уотта. - Он не дает мне сказать вам ни слова, наверно боится, как
бы я не проговорился. Понятно, почему он гонит меня отсюда, - он чувс-
твует, что пахнет жареным.
Сен-Сир вне себя наклонился и занес кулак. Но тут вмешался Уотт.
Возможно, сценарист и правда пытается избавиться от контракта. Но за
этим явно кроется и что-то другое. Слишком уж Мартин небрежен, слишком
уверен в себе. Уотт решил разобраться во всем до конца.
- Тише, тише, Рауль, - сказал он категорическим тоном. - Успокой-
тесь! Я говорю вам - успокойтесь. Вряд ли нас устроит, если инк подаст
на вас в суд за оскорбление действием. Ваш артистический темперамент
иногда заставляет вас забываться. Успокойтесь и послушаем учто скажет
Ник.
- Держите с ним ухо востро, Толливер! - предостерегающе воскликнул
Сен-Сир. - Они хитры, эти твари, хитры, как крысы. От них всего можно...
Мартин величественным жестом поднес микрофон ко рту. Не обращая ни
малейшего внимания на разъяренного режиссера, он сказал властно:
- Соедините меня с баром, пожалуйста. Да... Я хочу заказать кок-
тейль. Совершенно особый. А... э... "Елену Глинскую".
- Здравствуйте, - раздался в дверях голос Эрики Эшби. - Ник, ты
здесь? Можно мне войти?
При звуке ее голоса по спине Мартина забегали блаженные мурашки. С
микрофоном в руке он повернулся к ней, но, прежде чем он успел ответить,
Сен-Сир взревел:
- Нет, нет, нет! Убирайтесь! Немедленно убирайтесь! Кто бы вы там ни
были - вон!
Эрика - деловитая, хорошенькая, неукротимая - решительно вошла в зал
и бросила на Мартина взгляд, выражавший долготерпеливую покорность судь-
бе. Она, несомненно, готовилась сражаться за двоих.
- Я здесь по делу, - холодно заявила она Сен-Сиру. - Вы не имеете
права не допускать к автору его агента. Мы с Ником хотим поговорить с
мистером Уоттом.
- А, моя прелесть, садитесь! - произнес Мартин громким, четким голо-
сом и встал с кресла. - Добро пожаловать! Я заказываю себе коктейль. Не
хотите ли чего-нибудь?
Эрика взглянула на него с внезапным подозрением.
- Я не буду пить, - сказала она. - И ты не будешь. Сколько коктейлей
ты уже выпил? Ник, если ты напился в такую минуту...
- И, пожалуйста, поскорее, - холодно приказал Мартин в микрофон. -
Он мне нужен немедленно, вы поняли? Да, коктейль "Елена Глинекая". Может
быть, он вам не известен? В таком случае слушайте внимательно: возьмите
самый большой бокал, а впрочем, лучше даже пуншевую чашу... Наполните ее
до половины охлажденным пивом. Поняли? Добавьте три мерки мятного лике-
ра...
- Ник, ты с ума сошел! - с отвращением воскликнула Эрика.
- ...и шесть мерок меда, - безмятежно продолжал Мартин. - Размешай-
те, но не взбивайте. "Елену Глинскую" ни в коем случае взбивать нельзя.
Хорошенько охладите...
- Мисс Эшби, мы очень заняты, - внушительно перебил его СенСир, ука-
зывая на дверь. - Не сейчас. Извините. Вы мешаете. Немедленно уйдите.
- Впрочем, добавьте еще шесть мерок меду, - задумчиво произнес Мар-
тин в микрофон. - И немедленно пришлите его сюда. Если он будет здесь
через шестьдесят секунд, вы получите премию. Договорились? Прекрасно. Я
жду.
Он небрежно бросил микрофон Сен-Сиру. Тем временем Эрика подобралась
к Толливеру Уотгу.
- Я только что говорила с Глорией Идеи - она готова заключить с
"Вершиной" контракт на один фильм, если я дам согласие. Но я дам согла-
сие, только если вы расторгнете контракт с Никласом Мартином. Это мое
последнее слово. На лице Уотта отразилось приятное удивление.
- Мы, пожалуй, могли бы поладить, - ответил он тотчас же (Уотт был
большим поклонником мисс Идеи и давно мечтал поставить с ней "Ярмарку
тщеславия"). - Почему вы не привезли ее с собой? Мы могли бы...
- Ерунда? - завопил Сен-Сир. - Не обсуждайте этого, Толливер!
- Она в "Лагуне", объяснила Эрика. - Замолчите же, Сен-еир. Я не на-
мерена...
Но тут кто-то почтительно постучал в дверь. Мартин поспешил открыть
ее и, как и ожидал, увидел официанта с подносом.
- Быстрая работа, - сказал он снисходительно, принимая большую запо-
тевшую чашу, окруженную кубиками льда. - Прелесть, не правда ли?
Раздавшиеся позади гулкие вопли Сен-Сира заглушили возможный ответ
официанта, который получил от Мартина доллар и удалился, явно борясь с
тошнотой.
- Нет, нет, нет, нет! - рычал Сен-Сир. - Толливер, мы можем получить
Глорию и сохранить этого сценариста: хотя он никуда не годится, но я уже
потратил три месяца, чтобы выдрессировать его в сен-сировском подходе.
Предоставьте это мне. В Миксо-Лидии мы...
Хорошенький ротик Эрики открывался и закрывался, но рев режиссера
заглушал ее голос. А в Голливуде было всем известно, что Сен-Сир может
реветь так часами без передышки. Мартин вздохнул, поднял полную до краев
чашу, изящно ее понюхал и попятился к своему креслу. Когда его каблук
коснулся полированной ножки, он грациозно споткнулся и с необыкновенной
ловкостью опрокинул "Елену Глинскую" - пиво, мед, мятный ликер и лед -
на обширную грудь Сен-Сира. Рык Сен-Сира сломал микрофон.
Мартин обдумал составные части новоявленного коктейля с большим тща-
нием. Тошнотворное пойло соединяло максимум элементов сырости, холода,
липкости и вонючести.
Промокший Сен-Сир задрожал, как в ознобе, когда ледяной напиток об-
дал его ноги, и, выхватив платок, попробовал вытереться, но безуспешно.
Носовой платок намертво прилип к брюкам, приклеенный к ним двенадцатью
мерками меда. От режиссера разило мятой.
- Я предложил бы перейти в бар, - сказал Мартин, брезгливо сморщив
нос. - Там, в отдельном кабинете, мы могли бы продолжить наш разговор
вдали от этого... этого немножко слишком сильного благоухания мяты.
- В Миксо-Лидии, - задыхался Сен-Сир, надвигаясь на Мартина и хлюпая
башмаками, - в Миксо-Лидии мы бросали собакам... мы варили в масле,
мы...
- А в следующий раз, - сказал Мартин, - будьте так любезны не тол-
кать меня под локоть, когда я держу в руках "Елену Глинскую". Право же,
это весьма неприятно.
Сен-Сир набрал воздуха в грудь, Сен-Сир выпрямился во весь свой ги-
