света: небо тоже было черным и буквально покрыто линиями и неправильными
кругами разной степени черноты. Небо выглядело, как черный кусок дерева с
каким-то рельефом.
Я взглянул вниз на землю. Она была пушистой. Казалось, она сделана из
хлопьев агар-агара. Они не были тусклыми, но и не светились: это было
что-то среднее, чего я никогда не видел в жизни - черный агар-агар.
Я услышал голос видения. Он сказал, что моя точка сборки собрала
полный мир с другими великими диапазонами эманаций - черный мир.
Мне хотелось впитать каждое слово, какое я слышал. Чтобы сделать это,
мне пришлось расщепить свое сосредоточение. Голос прекратился. Мои глаза
опять сфокусировались: я стоял с доном Хуаном всего в нескольких кварталах
от площади.
Я мгновенно почувствовал, что у меня нет времени для отдыха - было бы
бесполезно потакать себе в том, что я слишком поражен. Я собрал все свое
мужество и спросил дона Хуана: сделал ли я то, чего он ожидал.
- Ты точно сделал то, что от тебя требовалось, - ответил он
утвердительно. - давай выйдем к площади и обойдем ее еще раз, последний
раз в этом мире.
Я отказывался думать о том, что дон Хуан покидает этот мир, поэтому я
спросил его о черном мире. У меня было смутное воспоминание, что я видел
его раньше. Он сказал:
- Собрать его - это самое простое. Из всего, что ты пережил, только
черный мир достоин внимания. Он представляет собой действительную
настройку другого великого диапазона, какую ты когда-либо делал. Все
остальное было боковым сдвигом в человеческой полосе по-прежнему в
пределах все того же великого диапазона: стена тумана, равнина желтоватых
дюн, мир светоносных явлений - все это боковые настройки, которые
осуществляются нашей точкой сборки при приближении к критической позиции.
Пока мы шли обратно к площади, он объяснил, что одним из странных
свойств черного мира является то, что в нем за восприятие времени
ответственны не такие же эманации, как у нас: они отличны и результат их
действия другой! Видящие, путешествующие в черный мир, чувствуют, что они
находятся там целую вечность, а в нашем мире этому соответствует
мгновение. (см. Даниила Андреева "Роза мира" о слоях с другим течением
времени. /Прим. И. Г. /). - Черный мир - это ужасный мир, - сказал он
убежденно. - потому что он старит тело.
Я попросил его разъяснить это утверждение. Он замедлил шаг и взглянул
на меня. Он напомнил мне, что Хенаро своим прямым методом однажды уже
старался обратить на это мое внимание, когда сказал, что мы топтались в
аду целую вечность, хотя в этом мире, который мы знаем, на прошло и
минуты.
Дон Хуан сказал, что в молодости был одержим черным миром. И он
поинтересовался у своего благодетеля, что с ним случится, если он войдет в
него и останется там некоторое время, ну а поскольку его благодетель не
был склонен к объяснениям, он просто погрузил дона Хуана в черный мир,
чтобы он сам это обнаружил.
- Власть нагваля Хулиана была такой необычайной, - продолжал дон
Хуан. - что мне потребовалось несколько дней, чтобы вернуться назад из
того черного мира.
- Ты имеешь в виду, что тебе потребовалось несколько дней, чтобы
вернуть свою точку сборки в ее нормальное положение? - спросил я.
- Да, именно это я имею в виду, - ответил он.
Он объяснил, что за несколько дней, пока он блуждал в черном мире, он
постарел по крайней мере, на десять лет, если не больше: эманации внутри
его кокона чувствовали годы борьбы и одиночества.
С Сильвио Мануэлем был прямо противоположный случай. Нагваль Хулиан
погрузил его тоже в неведомое, однако Сильвио Мануэль собрал другой мир с
другим набором полос и с не нашими эманациями времени, а с такими, которые
оказывают на видящих противоположное действие: он отсутствовал семь лет, а
чувствовал это так, как если бы прошло только мгновение.
- Собрать другие миры это не только вопрос практики, но и вопрос
намерения, - продолжал он. - и это не просто впрыгивание и выпрыгивание из
этих миров, как на резиновой ленте. Понимаешь, видящий должен быть смелым:
если ты разбил барьер восприятия, ты вовсе не обязан вернуться в то же
самое место этого мира. Понимаешь, о чем я говорю?
Во мне медленно начало проясняться то, о чем он говорит. У меня было
почти непреодолимое желание рассмеяться над столь абсурдной мыслью, но до
того, как она выкристаллизовалась во мне, дон Хуан заговорил со мной и
прервал то, что я уже готов был вспомнить.
Он сказал, что для воинов опасность сборки других миров состоит в
том, что они столь же захватывающи, как и этот наш мир. Сила настройки
такова, что если точка сборки порвала свою связь с нормальной позицией,
она начинает фиксироваться в других положениях, другими настройками. И
воины рискуют заблудиться в немыслимом одиночестве.
Когда я слушал его, инквизиторская рассудочная часть меня напомнила
мне, что в черном мире я видел и его, как светящийся шар, следовательно, в
том мире можно быть с другими людьми.
- Только если люди последуют за тобой, сдвинув свои точки сборки,
когда ты сдвинешь свою, - ответил он. - я сдвинул свою, чтобы быть с
тобой, иначе бы ты остался там один с олли.
Мы остановились, и дон Хуан сказал, что для меня пришло время
уходить.
- Я хотел бы, чтобы ты обошел все боковые сдвиги, - сказал он. - и
направился сразу в другой полный мир - черный мир. Через пару дней тебе
придется делать это самому. Тогда у тебя не будет времени заниматься
пустяками - ты должен будешь сделать это, чтобы избежать смерти.
Он сказал, что преодоление барьера восприятия это кульминация всего,
что делают видящие. С момента, когда этот барьер разбит, понятие человек с
его судьбой для воина имеет другое значение. Из-за такого трансцендентного
значения преодоления этого барьера новые видящие используют акт его
преодоления в качестве финального испытания. Это испытание состоит из
прыжка с горной вершины в пропасть, причем в состоянии нормального
сознания. Если воин, прыгнувший в пропасть, не сотрет повседневный мир и
не соберет новый, пока не достигнет дна, он умрет.
- Что тебе следует сделать, так это заставить этот мир исчезнуть, -
сказал он. - но все же в какой-то мере ты останешься собой. Это и есть
последнее прибежище сознания - то, на которое опираются новые видящие: они
знают, что после того, как сожгут сознание, они каким-то образом сохраняют
способность быть самими собой.
Он улыбнулся и указал на улицу, которая была видна оттуда, где мы
сидели: на этой улице Хенаро показал мне тайны настройки.
- Эта улица, как и любая другая, ведет в вечность, - сказал он. -
все, что тебе следует сделать, это пойти по ней в полном безмолвии. Время
пришло - иди! Иди же!
Он повернулся и пошел прочь от меня. Хенаро ожидал его на углу.
Хенаро помахал мне, а затем сделал жест, вынуждающий меня следовать своим
путем. Дон Хуан шел, не оборачиваясь. Хенаро присоединился к нему. Сначала
я пошел за ними, но я знал, что это ошибка: вместо этого я должен идти в
обратном направлении. Улица была темной, пустынной и унылой. Я не
поддавался чувству поражения или неадекватности. Я шел, сохраняя
внутреннее безмолвие. Моя точка сборки сдвигалась очень быстро. Я увидел
тех трех олли. Их серединная линия создавала впечатление, что они криво
усмехаются. Я почувствовал, что фривольничаю, а затем сила, подобная
ветру, унесла прочь этот мир.
ЭПИЛОГ
Через пару дней вся партия нагваля и все ученики собрались на плоской
вершине, о которой говорил мне дон Хуан.
Дон Хуан сказал, что каждый из учеников уже сказал последнее "прости"
каждому и что все мы находимся в состоянии сознания, которое не допускает
сентиментальностей. Для нас, сказал он, есть только действие: мы - воины в
состоянии тотальной войны.
Все, за исключением дона Хуана, Хенаро, Паблито, Нестора и меня
отошли на некоторое расстояние от плоской вершины, чтобы позволить
Паблито, Нестору и мне уединиться и войти в состояние нормального
сознания, но до того, как мы это сделали, дон Хуан взял нас за руки и
повел по кругу на этой плоской вершине.
- Через минуту вы должны будете намеренно заставить сдвинуться свою
точку сборки, - сказал он. - И никто не поможет вам, - теперь вы одиноки.
Вы должны понять, что намерение начинается с команды.
- Древние видящие обычно говорили, что если воины собираются иметь
внутренний диалог, они должны иметь соответствующий диалог. Для древних
видящих это означало диалог о колдовстве и усилении самоотражения. Для
новых видящих это не означает диалога, а отрешенную манипуляцию намерением
посредством трезвых команд.
Он все снова и снова повторял, что манипулирование намерением
начинается с отдачи самому себе команды. Затем команда повторяется до тех
пор, пока она не станет командой орла, ну а потом точка сборки сдвигается,
когда достигнут момент внутреннего безмолвия.
Тот факт, что такой момент возможен, сказал он, имеет чрезвычайную
важность для видящих, как новых, так и древних, но по диаметрально
противоположным соображениям. Знание этого позволяло древним видящим
сдвигать свою точку сборки в немыслимые позиции сновидения в неизмеримом
неведомом. Для новых видящих это означает отказ от того, чтобы быть пищей:
избежать орла путем сдвига точки сборки в особую позицию сновидения,
называемую полной свободой.
Он объяснил, что древние видящие открыли, что можно привести точку
сборки к пределам известного и удерживать ее там неподвижно в состоянии
первичного повышенного сознания. Из этой позиции они видели возможность
медленно сдвигать точку сборки уже постоянно в другие позиции за границы
этого предела - изумительный подвиг смелости, однако лишенный трезвости,
поскольку они никогда не могли вернуть обратно свою точку сборки или,
возможно, не хотели.
Дон Хуан сказал, что эти авантюристы, поставленные перед выбором
умереть в мире обычных дел или в неведомых мирах, неизбежно избирали
последнее, а новые видящие, осознав, что их предшественники избирали всего
навсего место своей смерти, поняли суетность всего этого: тщетность борьбы
за контроль над своими собратьями-людьми, тщетность сборки других миров и,
самое главное, тщетность довольства собой.
Он сказал, что одним из наиболее счастливых решений, которое приняли
новые видящие, было решение никогда не позволять своей точке сборки
постоянно сдвигаться в какую-либо другую позицию, кроме повышенного
состояния сознания. Из этой позиции они в действительности разрешили свою
дилемму тщетности и нашли, что решение состоит не просто в том, чтобы
выбрать другой мир, где умереть, но в избрании полного сознания, полной
свободы.
Дон Хуан заметил, что, избрав полную свободу, новые видящие
непреднамеренно продолжили традицию своих предшественников и стали ядром
победителей смерти.
Он объяснил, что новые видящие открыли, что если точку сборки
заставлять постоянно сдвигаться до границ неведомого, а затем возвращать к
позиции на границе известного и потом вдруг ее внезапно освободить, она
проносится, как молния, по всему кокону человека, сразу настраивая все
эманации внутри кокона.
- Новые видящие зажигаются силой настройки, - продолжал дон Хуан. -
силой воли, которую они обратили в силу намерения путем безупречной жизни.
Намерение - это настройка всех янтарных эманаций сознания, так что
правильно будет сказать, что полная свобода означает полное сознание.
