Но дело в том, что вся наличная энергия поглощена внешним вниманием.
Перечисления, которыми занимаются люди, не только всю ее забирают, но и
огрубляют оболочку кокона до того, что делают ее негибкой. При таких
обстоятельствах нет возможного взаимодействия.
Он напомнил мне о тех бесчисленных случаях в процессе моего обучения
с ним, когда я был сам свидетелем неорганических существ. Я возразил, что
"объяснил" почти все эти случаи. Я даже сформулировал гипотезу, что это
учение с помощью галлюциногенных растений пытается выудить у ученика
согласие на первобытную интерпретацию мира. Я сказал ему, что формально я
не назвал это "первобытной интерпретацией мира", а применил
антропологическое выражение "взгляд на мир, свойственный обществу
охотников и собирателей".
Дон Хуан смеялся почти до изнеможения.
- Я даже не могу сказать, в каком состоянии ты лучше - в своем
нормальном или в состоянии повышенного сознания, - сказал он. - в своем
обычном состоянии ты лишен подозрительности, однако утомительно
рассудочен. Я думаю, что ты мне нравишься больше, когда находишься
поглубже в левой части, несмотря на то, что ты ужасно пугаешься всего, как
вчера.
И, прежде чем я успел сказать что-нибудь, он заявил, что был зрителем
того, что древние видящие делали по сравнению с новыми видящими, и в
качестве контраргумента хочет выступить с этим, чтобы дать мне более ясное
понятие о странностях, против которых я восстаю. Затем он продолжил
объяснение ритуалов древних видящих.
Он сказал, что следующая из великих находок относилась к другой
категории тайных знаний: огню и воде. Они открыли, что пламя имеет очень
странные особенности: оно может переносить человека телесно, так же как и
вода.
Дон Хуан назвал это блестящим открытием. Я отметил, что есть основные
законы физики, которые доказывают, что это невозможно. Он попросил меня
подождать, пока он объяснит все, а затем уже делать любые выводы. Он
заметил, что мне следует контролировать свою излишнюю рассудочность,
поскольку она постоянно влияет на мое состояние повышенного сознания. Это
не тот случай, когда нужно обязательно реагировать на внешнее влияние, а
тот, когда можно попасться в собственные сети.
Он продолжил и объяснил, что древние толтеки, хотя и были видящими,
не понимали того, что видят. Они просто пользовались своими приемами, не
заботясь о том, чтобы связать их в более широкой перспективе. В случае из
категорий огня и воды, они разделили огонь на жар и пламя, а воду на
влажность и текучесть. Они соотносили жар и влажность и называли их
меньшими качествами. Пламя и текучесть они считали высшими, магическими
качествами, и использовали их как средства телесного перенесения в область
неорганической жизни. Древние видящие увязали в болоте между своими
знаниями о такого рода неорганической жизни и своими методами работы с
огнем и водой.
Дон Хуан заверил меня, что новые видящие согласились, что открытие
неорганических живых существ действительно необычайно, но не в том смысле,
в котором думали об этом древние видящие. Так, их положение из-за
однозначной связи с другого рода жизнью дало им ложное чувство
неуязвимости, которое и определило их судьбу.
Я хотел, чтобы он объяснил древние методы работы с огнем и водой
более подробно. На это он сказал, что знания древних видящих настолько
сложны, насколько бесполезны, и он только делает обзор их.
Затем он кратко описал методики для верхнего и нижнего. Верхнее имеет
дело с тайными знаниями о ветре, дожде, грозе, облаках, громе, дневном
свете и солнце. Знание о нижнем относится к туману, воде подземных
источников, болотам, ударам молний, землетрясениям, ночи, лунному свету и
луне.
Громкость и безмолвие были категориями тайных знаний, где
манипулировали звуком и безмолвием, а с подвижным и неподвижным были
связаны приемы работы с движением и неподвижностью.
Я спросил его, может ли он дать мне хоть один пример описанных им
методик. Он ответил, что в течение многих лет дал мне десятки таких
примеров. Но я настаивал на том, что разумно объяснил все то, что он мне
демонстрировал.
Он не ответил. Казалось, что он либо рассердился на меня за эти
вопросы, либо серьезно искал такой пример. Через некоторое время он
улыбнулся и сказал, что нашел подходящий пример.
- Методика, которую я имею в виду, должна быть приведена в действие в
мелком потоке, - сказал он. - такой есть вблизи дома Хенаро.
- Что я должен буду сделать?
- Ты должен иметь зеркало средних размеров.
Я удивился такому требованию. Я сказал, что древние толтеки не знали
зеркал.
- Они не знали, - согласился он, улыбаясь. - это добавление к их
ритуалу моего благодетеля. Все, в чем древние нуждались - это отражающая
поверхность.
Он пояснил, что методика заключается в том, чтобы погрузить
отражающую поверхность в воду мелкого потока. Такой поверхностью может
быть любой плоский предмет, обладающий какой-то способностью отражать
изображение.
- Я хотел бы, - сказал он. - чтобы ты сделал прочную оправу из листа
металла для зеркала средних размеров. Она должна быть водонепроницаемой,
поэтому запечатай ее варом. Ты должен сделать ее сам, своими руками. Когда
ты сделаешь ее, привези, и мы продолжим.
- И что же случится, дон Хуан?
- Не опасайся. Ты же сам просил меня дать тебе пример древней
практики толтеков. То же самое я потребовал от своего благодетеля. Я
думаю, что в определенный момент каждый требует этого. Мой благодетель
говорил, что он сделал то же самое. И его благодетель, нагваль Элиас, дал
ему пример. В свою очередь мой благодетель дал этот же пример мне, а я
собираюсь дать его тебе.
В то время, когда мой благодетель дал мне этот пример, я не знал, как
он сделал это. Теперь я знаю. Однажды ты тоже будешь знать, как работает
эта методика, и поймешь все, что лежит за всем этим.
Я подумал, что дон Хуан хочет, чтобы я вернулся домой в Лос-Анжелес и
сделал там оправу для зеркала. Я сказал, что для меня будет невозможно
вспомнить задание, если я не останусь в состоянии повышенного сознания.
- В этом замечании не учтены две вещи, - сказал он. - во-первых, ты
не можешь оставаться в состоянии повышенного сознания, так как не можешь
действовать, если я, или Хенаро, или кто-нибудь еще из воинов партии
нагваля не будет за тобой присматривать каждую минуту, как это делаю я
теперь. И, во-вторых, мексика - это не лунная поверхность. Здесь тоже есть
хозяйственные магазины. Мы можем поехать в Оаксаку и купить все, что тебе
нужно.
На следующий день мы поехали в этот город, и я купил все необходимые
детали для сборки рамы. Я собрал ее сам, в слесарной мастерской за
ничтожную плату. Дон Хуан велел мне положить все в багажник машины,
взглянув при этом лишь мельком на то, что я сделал.
Мы выехали к дому Хенаро только к вечеру и прибыли туда рано утром. Я
поискал Хенаро. Его нигде не было, дом казался покинутым.
- Зачем Хенаро содержит этот дом? - спросил я дона Хуана. - ведь он
живет с тобой, не так ли?
Дон Хуан не ответил. Он как-то странно взглянул на меня и пошел
зажигать керосиновую лампу. Я остался один в комнате в полной темноте. Я
чувствовал большую усталость, которую приписывал долгому утомительному
вождению с подъемом в горы. Мне захотелось прилечь. В темноте не было
видно, где Хенаро положил матрацы, и я натолкнулся на целую их кипу. Тогда
я вдруг понял, зачем Хенаро содержит этот дом: он заботится о
мужчинах-учениках - Паблито, Несторе и Бениньо, которые живут здесь, когда
находятся в состоянии обычного сознания.
Я почувствовал себя весело - усталость как рукой сняло. Вошел дон
Хуан с лампой. Я сказал ему о своем открытии, но он ответил, что это
неважно и что я не буду помнить этого слишком долго.
Он попросил показать ему зеркало. Он, казалось, был доволен и
заметил, что хотя оно и легкое, но прочное. Он отметил, что я использовал
металлические винты для крепления алюминиевой рамы к металлическому листу,
которым я воспользовался, как подложной для зеркала длиной 18 дюймов и
шириной 14.
- Я для своего зеркала сделал деревянную оправу, - сказал он. - эта
выглядит гораздо лучше. Моя оправа была слишком громоздкой и в то же время
хрупкой.
- Позволь мне объяснить, что мы собираемся делать, - продолжал он
после осмотра зеркала. - или, лучше сказать, что мы попытаемся сделать. Мы
вдвоем собираемся поместить это зеркало на поверхность ручья вблизи дома.
Он достаточно широкий и довольно мелкий, что нам подходит.
Смысл в том, чтобы позволить текучести воды оказать на нас давление и
унести нас.
И до того, как я успел что-либо сделать или задать вопрос, он
напомнил мне, что в прошлом я исследовал воду подобного потока и совершил
необычайные подвиги восприятия. Он напомнил мне последствия приема внутрь
галлюциногенных растений, которые я переживал многократно, пока был
погружен в ирригационную канаву позади его дома в северной мексике.
- Оставь свои вопросы до тех пор, пока я не объясню тебе то, что
видящие знают относительно сознания, - сказал он. Тогда ты поймешь все,
что мы делаем, в другом свете, а теперь давай попробуем нашу методику.
Мы вышли к близлежащему ручью, и он выбрал место с плоскими,
выступающими на поверхность камнями. Он сказал, что здесь вода довольно
мелкая, и это подходит для наших целей.
- Что, по-твоему, должно произойти? - спросил я в наплыве
захватывающих опасений.
- Я не знаю. Все, что я знаю, это то, что мы хотим попробовать. Мы
должны держать зеркало очень осторожно и очень крепко. Мы мягко опустим
его на поверхность воды, а затем позволим погрузиться. После этого мы
будем придерживать его на дне. Я проверил: здесь достаточно ила, чтобы мы
могли погрузить наши пальцы под зеркало, чтобы прочно его удерживать.
Он предложил мне сесть на корточки на плоский камень, торчащий над
поверхностью в середине слабого потока, и заставил держать зеркало обеими
руками почти что за углы одной из сторон. Сам он присел на корточки
напротив и взял зеркало так же, как я. Мы позволили зеркалу погрузиться и
затем держали, опустив руки в воду почти по локоть.
Он приказал мне освободиться от мыслей и внимательно глядеть на
поверхность зеркала. Он все время повторял, что трюк в том, чтобы совсем
не думать. Я пытливо всматривался в зеркало. Слабое течение мягко
волновало отражения наших лиц. После нескольких минут постоянного
вглядывания в зеркало мне показалось, что постепенно изображения наших лиц
стали гораздо яснее, а зеркало выросло в размерах, по крайней мере до
одного ярда. Течение как бы прекратилось, и зеркало выглядело так, как
если бы было положено на поверхность воды. Еще более странной была
четкость наших изображений: казалось, что мое лицо увеличилось не по
размеру, а по фокусу, так что можно было видеть поры на коже лба.
Дон Хуан тихо прошептал мне не останавливать взгляда на моих или его
глазах, а позволить ему блуждать по кругу, не фокусируясь на какой-либо
части наших отражений.
- Смотри пристально, не останавливая взгляда! - повторял он
приказание громким шепотом.
Я делал то, что он требовал, не переставая думать о кажущемся
противоречии указания. В этот момент что-то во мне поймалось на зеркале, и
противоречие действительно обрело смысл: "можно, оказывается, смотреть
пристально, не останавливая взгляда", - подумал я, и в тот момент, когда
