меня такой тревогой, какой я не испытывал прежде. Это была смесь
приподнятого настроения, страдания и страха. Я полностью сознавал, что
передо мной собиралось развернуться что-то трансуендентальное - мошка,
которая охраняла другой мир. Это была нелепая мысль; я почувствовал себя
подобно громко смеющемуся, но затем я осознал, что мое приподнятое
настроение отвлекло меня, и я готов был упустить переходный период,
который я хотел сделать ясным. В моей предыдущей попытке увидеть стража я
смотрел на мошку вначале своим левым глазом, а затем я почувствовал, что я
встал и смотрел на нее обоими глазами, но я не сознавал, как произошел
этот переход.
Я увидел мошку, кружившуюся вокруг циновки перед моим лицом, и понял,
что смотрю на нее обоими глазами. Она подлетела очень близко; в этот
момент я не мог видеть ее обоими глазами больше и перевел зрение на мой
левый глаз, который был на уровне земли. В мгновение, когда я изменил
фокус, я также почувствовал, что я выпрямил мое тело полностью в
вертикальное положение и смотрел на невероятно огромное животное. Оно было
блестяще черным. Его перед был покрыт длинными, черными, коварными
волосами, которые выглядели подобно шипам, проходящим сквозь щели какой-то
блестящей, лоснящейся чешуи. Волосы были расположены пучками. Его тело
было массивным, толстым и круглым. Его крылья были широкими и короткими по
сравнению с длиной его тела. У него были два выпуклых глаза и длинное
рыло. В это время оно смотрело на меня подобно аллигатору. Оно, казалось,
имело длинные уши, или, возможно, рога, и оно сочилось.
Я старался изо всех сил фиксировать свой пристальный взгляд на нем, и
затем стал полностью сознавать, что я не мог смотреть на него тем же самым
путем, каким я обычно смотрел на вещи. Я имел странную мысль: глядя на
тело стража, я чувствовал, что каждая отдельная часть его была независимо
живой, как были живыми глаза людей. Я понял тогда в первый раз в моей
жизни, что глаза были единственной частью человека, которая могла показать
мне, живой он или нет. Страж, с другой стороны, имел "миллион глаз".
Я подумал, что это было замечательной находкой. Перед этим опытом я
размышлял о сравнениях, которые могли описать "искажения" этого
превращения мошки в гигантского зверя; и я подумал, что хорошим сравнением
было бы "как будто смотришь на насекомое через увеличительные линзы
микроскопа". Но это было не так. Очевидно, вид стража был намного более
сложным, чем выглядело увеличенное насекомое.
Страж начал кружиться передо мной. На один момент он остановился, и я
почувствовал, что он смотрит на меня. Тогда я заметил, что он не
производил звука. Танец стража был молчаливым. Благоговейность была в его
появлении: в его выпуклых глазах, в его угрожающей морде, в его
сочливости, в его коварных волосах, и больше всего в его невероятном
размере. Я очень близко наблюдал, как он двигал крыльями, как он
видрировал ими без звука. Я наблюдал, как он тормозил над землей подобно
необычному конькобежцу.
Рассматривая это кошмарное создание передо мной, я действительно
чувствовал ликование. Я действительно верил, что я открыл тайну одолеть
его. Я подумал, что страж был только движущейся картиной на немом экране;
он не мог причинить мне вред - он только выглядел ужасающим.
Страж стоял, тем не менее, повернувшись ко мне; внезапно он
завибрировал своими крыльями и повернулся кругом. Его спина выглядела
подобно блестящему окрашенному панцирю; ее сияние было ослепительным, но
оттенок был отвратительным - это был мой неблагоприятный цвет.
Страж некоторое время оставался повернутый ко мне спиной, а затем,
замахав своими крыльями, снова ускользнул из вида.
Я был поставлен перед очень необычной дилеммой. Я честно верил, что я
одолел его пониманием того, что он изображал только картину ярости. Моя
вера была, возможно, благодаря настойчивому утверждению дона Хуана, что я
знал больше, чем я хотел признаться. Во всяком случае, я чувствовал, что я
победил стража, и путь был свободен. Однако, я не знал, как продолжать.
Дон Хуан не сказал мне, что делать в таком случае. Я попытался повернуться
и посмотреть сзади, но я не мог двигаться. Однако, я очень хорошо мог
видеть главную часть 180-градусного пространства перед моими глазами. Я
то, что я видел, было неясным, бледно-желтым горизонтом, он казался газом.
Лимонный оттенок однообразно закрывал все, что я мог видеть. Казалось, что
я был на плато, наполненном парами серы.
Внезапно страж показался снова точкой на горизонте. Он сделал широкий
круг, прежде чем остановиться передо мной; его рот был широко открыт,
подобно огромной пещере; он не имел зубов. Он вибрировал своими крыльями
мгновение, а затем атаковал меня. Он действительно атаковал меня подобно
быку, и своими гигантскими крыльями он замахал у моих глаз. Я закричал с
болью, а затем взлетел, или, скорее, почувствовал, что я бросился вверх и
прошел, паря, за стража, за желтоватое плато в другой мир, в мир людей, и
я обнаружил себя стоящим посреди комнаты дона Хуана.
19 января 1969 года.
- Я действительно думал, что я одолел стража, - сказал я дону Хуану.
- Ты, должно быть, ошибаешься, - сказал он.
Дон Хуан не говорил ни одного слова мне с прошлого дня, и я не
понимал этого. Я был погружен в род мечтательности, я снова почувствовал,
что если бы я смотрел внимательно, то я был бы способен "видеть". Но не
видел ничего особенного. Молчание, однако, чрезвычайно расслабляло меня.
Дон Хуан попросил рассказать порядок моего переживания, и то, что
особенно интересовало его, это цвет, который я видел на спине стража. Дон
Хуан вздохнул и, казалось, был действительно озабочен.
- Тебе повезло, что на спине стража был цвет, - сказал он с серьезным
лицом. - будь он на передней части его тела или, еще хуже, на его голове,
ты был бы мертв теперь. Ты не должен пытаться _в_и_д_е_т_ь_ стража
когда-либо снова. Не для твоего темперамента проходить эту плоскость;
однако, я убежден, что ты мог пройти через нее. Но не будем говорить об
этом больше. Это был только один из возможных путей.
Я обнаружил необычную тяжесть в тоне дона Хуана.
- Что случится со мной, если я попытаюсь _у_в_и_д_е_т_ь_ стража
снова?
- Страж удалит тебя, - сказал он. - Он возьмет тебя в свой рот и
унесет тебя в тот план и оставит тебя там навсегда. Очевидно, что страж
знал, что это не для твоего темперамента, и предупредил тебя не являться.
- Как, ты думаешь, страж узнал это?
Дон Хуан посмотрел на меня долгим, пристальным взглядом. Он пытался
сказать что-то, но отказался, как будто он не мог найти правильных слов.
- Я всегда падаю от твоих вопросов, - сказал он, улыбаясь, - ты
действительно не думаешь, когда спрашиваешь меня это, так?
Я протестовал и вновь подтвердил, что я озадачен тем, что страж знал
мой темперамент.
Дон Хуан имел необычный блеск в глазах, когда он говорил:
- И ты даже ничего не упомянул о своем темпераменте стражу?!
Его тон был настолько комически серьезен, что мы оба рассмеялись.
После этого, однако, он сказал, что страж, будучи хранителем, караульным
того мира, знал много секретов, которыми брухо имел право делиться.
- Это один путь брухо _в_и_д_е_т_ь_, - сказал он. - Но это не будет
твоей областью, поэтому нет смысла говорить об этом.
- Курение - единственный способ _в_и_д_е_т_ь_ стража? - спросил я.
- Нет. Ты можешь также _в_и_д_е_т_ь_ его и без этого. Есть множество
людей, которые могут делать это. Я предпочитаю курить, потому что это
более эффективно и наименее опасно для меня. Если ты пытаешься
в_и_д_е_т_ь_ стража без помощи курения, есть возможность, что ты можешь
задержаться в выходе из этого пути. В твоем случае, например, очевидно,
что страж предупредил тебя, когда он повернулся своей спиной так, чтобы ты
мог видеть враждебный цвет. Затем он улетел; но, когда он прилетел назад,
ты был еще там, поэтому он напал на тебя. Однако, ты был подготовлен и
прыгнул. Дымок дал тебе защиту, в которой ты нуждался; если бы ты пошел в
тот мир без его помощи, ты не смог бы избавиться от схватывания стражем.
- Почему не смог бы?
- Твои движения были бы слишком медленными. Чтобы уцелеть в том мире,
ты должен быть таким же быстрым, как молния. Это было моей ошибкой уйти из
комнаты, но я не хочу тебе говорить ничего больше. Ты болтун, поэтому ты
говоришь даже против своего желания. Будь я там с тобой, я бы оторвал твою
голову. Ты выпрыгнул сам, что было даже лучше; однако, я, скорее, не
рисковал бы так; страж - это не что-нибудь, с чем бы ты мог забавляться.
9
В течение трех месяцев дон Хуан систематически избегал разговора о
страже. Я посетил его четыре раза в течение этих месяцев; он вовлекал меня
в текущие поручения для него каждый раз, и когда я выполнял поручения, он
просто велел мне уезжать домой. 24 апреля 1969 года, когда я в четвертый
раз был в его доме, я, наконец, заговорил с ним после того, как мы поели и
сидели возле его глиняной печки. Я сказал ему, что он делал что-то
несоответственное мне; я был готов учиться, и, тем не менее, он даже не
хотел меня вернуть. Я должен был очень сильно напрягаться, чтобы побороть
свое отвращение к использованию галлюциногенных грибов, и я чувствовал,
как он сам сказал, что я не должен терять время.
Дон Хуан явно слушал мои жалобы.
- Ты еще слаб, - сказал он. - ты торопишься, когда ты должен ждать,
но ты ждешь, когда ты должен торопиться. Ты слишком много думаешь. Теперь
ты думаешь, что нельзя терять время. Недавно ты думал, что ты не хотел
курить ничего больше. Твоя жизнь - такая же проклятая неопределенность; ты
недостаточно плотен, чтобы встретиться с дымком. Я отвечаю за тебя, и я не
хочу, чтобы ты умер, подобно проклятому дураку.
Я почувствовал смущение.
- Что я могу сделать, дон Хуан? У меня большое нетерпение.
- Живи, как воин! Я говорил тебе уже, что воин берет ответственность
за свои действия, за самые тривиальные из своих действий. Ты проявляешь
свои мысли, и это неправильно. Ты потерпел неудачу со стражем из-за своих
мыслей.
- Как я потерпел неудачу, дон Хуан?
- Ты думаешь обо всем. Ты думал о страже, и поэтому ты не смог
победить его. В первую очередь, ты должен жить, как воин. Я думаю, что ты
понял это очень хорошо.
Я хотел вставить что-нибудь в свою защиту, но он показал жестом,
чтобы я молчал.
- Твоя жизнь довольно трудна, - продолжал он. - Фактически, твоя
жизнь труднее, чем учеников Хенаро Паблито или Нестора, и все же они
видят, а ты нет. Твоя жизнь труднее, чем у Элихио, а он, вероятно,
у_в_и_д_и_т_ раньше тебя. Это расстраивает меня. Даже Хенаро не может
пережить этого. Ты честно выполнил все, что я говорил тебе делать. Все,
чему мой бенефактор научил меня на первой ступени обечения, я передал
тебе. Правило верное, шаги не могут быть изменены. Ты сделал все, что
нужно было сделать, и все же ты не _в_и_д_и_ш_ь_; но тем, кто _в_и_д_и_т_,
подобно Хенаро, кажется, будто ты _в_и_д_и_ш_ь_. Я полагаюсь на это, и я
обманываюсь. Ты вертишься вокруг и ведешь себя, как идиот, который не
в_и_д_и_т_, что, конечно, является правильным для тебя.
Слова дона Хуана причинили мне глубокое страдание. Я не знаю, почему,
но я был близко к слезам. Я начал рассказывать о своем детстве, и волна
жалости к себе охватила меня. Дон Хуан пристально посмотрел на меня на
секунду и отвел глаза. В них был пронзительный блеск. Я почувствовал, что
