не так? Разве вы не обманули его, когда покочевали с ним, а потом
возвратились? Вы думаете, он позабыл это? Кого из вас он захочет первым
насадить на копье - Хучара, Алтана или тебя, Сача-беки?
- До меня ему еще дотянуться надо!- с усмешкой сказал Сача-беки.
Но эта усмешка не могла скрыть от Тэмуджина смуты в душе Сача-беки.
Храбрится, виду не показывает, но сам-то чувствует. Джамуха, попадись он в
его руки, спросит и за отступничество, и за то, что согласились возвести
над собой хана.
- Я ваш хан и ваш младший родич. Так могу ли я спокойно смотреть на
угрозу вашей жизни, если даже эта угроза исходит от моего лучшего друга и
клятвенного брата?
- Поистине твоим разумом правит само небо!- воскликнул
Даритай-отчигин.- Мы должны стать локоть к локтю и отразить врага!
- Пусть только сунется сюда!- пробурчал Бури-Бухэ.
Сача-беки молчал.
- Готовьте людей, коней, оружие... А сейчас придет сюда Улук-багатур.
Будем пировать. Сбросьте с себя уныние!
Но пир все равно получился невеселым. Нойоны, озабоченные думами о
будущем, разговаривали без охоты. Старый Улук-багатур и семеро его сыновей
почувствовали, что тут не все ладно, быстро переглянулись. О чем они
подумали? Может быть, о том, что им здесь не рады? Тэмуджин решил ничего
не скрывать от нойона племени чонос.
Мудрый Улук-багатур, у нас сегодня тяжелый день...
Он рассказал об убийстве Тайчара, о требовании Джамухи. Старик на это
никак не отозвался, но стал разговорчивее. От него Тэмуджин узнал, что
тайчиуты ведут дело к миру с татарами. А от рук татарских воинов пало
немало лучших людей племени чонос. И кровь не отомщена. Вот почему они
больше не захотели кочевать вместе с тайчиутами, ушли от них. Шаман
Теб-тэнгри посоветовал держаться ближе к хану Тэмуджину, у которого не
может быть мира с татарами.
- Он говорил правду. Татары убили моего отца, выдали Алтан-хану деда
Сача-беки Окина-Бархака. Хана Амбахая...
- Я это знаю...
Тэмуджин ждал, что Улук-багатур попросит принять его племя под высокую
ханскую руку. Но он ничего не сказал.
Утром в юрте Тэмуджина снова собрались родичи. Пришел и Улук-багатур.
Остановился у порога, вглядываясь в людей подслеповатыми глазами.
- Мне зайти позднее?
- Почему же! Ты наш друг, а разве может быть что-то такое, что надо
прятать от друзей?
В сопровождении Боорчу пришел Курух. Прежде чем дать ответ, Тэмуджин
еще раз спросил родичей:
- Думает ли кто из вас иначе, чем я? Нет. Запоминай, Курух...- Опустив
голову, глядя в пол, начал говорить медленно и тихо:- Анда мой Джамуха,
видит небо, скорбь твоей души - моя скорбь. И мне ли не понять сжигающую
твое сердце ненависть к убийце. Но, брат мой бесценный, брат мой разумный,
вдумайся в то, что произошло. Колесо повозки переехало твою ногу - кто
виноват? Повозка, вол, ее везущий, или человек, правящий волом?- Поднял
голову, поймал напряженный взгляд Куруха.- Не вол, не человек и не
повозка. Виноват ты сам - не стой на дороге разинув рот! Твой брат Тайчар
нашел то, что искал. Так чего же ты хочешь, анда Джамуха?
Курух лизнул языком губы.
- Хан Тэмуджин, ты затягиваешь петлю на своей шее!
- Над всеми нами воля неба, Курух. Не тебе печалиться о моей шее.
Поезжай. Тебе дадут коня, хурута и бурдюк с кумысом на дорогу.
Кланяясь, Курух попятился к выходу. Тэмуджин набрал полную грудь
воздуха, резко выдохнул. Все! Пути назад нет...
- Улук-багатур, твои глаза много видели, скажи мне, верно ли я
поступаю?
- На облавной охоте ты оделил нас богатой добычей. Я тогда подумал:
сын Есугея щедростью превосходит всех, кого я знал. Сейчас ты не дрогнув
готов грудью защитить своего воина. Я вижу твое прямодушие и мужество. И я
говорю: счастливы будут те, кого ты поведешь за собой. Мое племя, хан
Тэмуджин, готово поддержать тебя.
Это было не совсем то, чего ожидал Тэмуджин. Улук-багатур решил
все-таки сохранить свою самостоятельность. Но он не уйдет, его воины будут
сражаться с Джамухой. Пока достаточно и этого.
Потянулись дни тревожного ожидания. С утра до вечера Тэмуджин не слезал
с коня, носился по куреням, сам проверял снаряжение и вооружение воинов,
был строг к нерадивым, за малую неисправность оружия и стыдил, и ругал
воинов, был суров с нойонами. Вечером в юрте слушал донесения дозорных.
Приходилось внимательно следить за кочевьями Джамухи, оглядываться на
курени тайчиутов, посматривать в сторону татарских нутугов. Вдобавок ко
всему надо было не спускать глаз с шатких своих родичей. Днем и ночью
держал под рукой лучших воинов с оседланными конями. При малейшей попытке
кого-либо из нойонов откочевать они перережут дорогу, а беглеца доставят в
ханскую юрту. Пока не пришел враг, он не даст разбежаться нойонам-родичам.
Но что будет, если придется всех воинов бросить в битву?
Боорчу и Джэлмэ, правящие делами улуса его именем, как и он, носились
из куреня в курень, наседали на нойонов, требуя воинов, воинского
снаряжения, коней. Но если нойоны-родичи молча сносили попреки в
нерадивости и медлительности от Тэмуджина, то его друзей терпеть не желали.
Первым возмутился Сача-беки.
- Кто они такие, чтобы указывать мне?!
- Ты веришь им и оскорбляешь недоверием нас!- поддержал его Алтан.
- Вы возвели меня в ханы и возложили на мои плечи груз забот о
безопасности владений. Как же я буду защищать вас и ваши владения, если вы
без рвения помогаете мне и не желаете, чтобы рядом со мной были добрые
помощники?- Щетка усов на губе Тэмуджина взъерошилась, сухо и холодно
блеснули глаза.
Сача-беки в ответ запальчиво выкрикнул:
- Мы не дети! Мы и не женщины, неспособные держать оружие. Мы и сами
за себя постоять сумеем!
Если до этого Тэмуджин лишь подозревал, что в трудный час
нойоны-родичи, позабыв клятву, могут повернуться к нему спиной, то теперь
это подозрение превратилось в уверенность - предадут. Где та узда, которая
могла бы удержать их от постыдного и гибельного шага? <Мы не дети. Мы не
женщины>... Эти слова Сача-беки почему-то крепко засели в голову
Тэмуджина. Время от времени он повторял их про себя, пытаясь уловить
какую-то тень мысли, мелькнувшую у него, когда слушал Сача-беки и Алтана.
Вместе с Боорчу и Джэлмэ они решили прибегнуть к уже однажды
испытанному способу усмирения заносчивых нойонов. Под видом воинов Джамухи
Джэлмэ с нукерами ночью напал на курень Бури-Бухэ. Им почти удалось
прорваться к юрте нойона. Слух об этом взбудоражил весь улус. Нойоны были
напуганы. Но страх этот чуть было не обернулся против Тэмуджина. Ему
донесли, что нойоны в открытую готовятся разбежаться кто куда - к
тайчиутам, к Тогорилу, к Джамухе. Он поспешно собрал их в курень, стал
успокаивать.
- Ты хорошо говоришь,- прогудел Бури-Бухэ,- но твоими хорошими словами
от врагов не закроешься. У меня чуть было не увели жену и детей.
- Жену и детей?- почти весело переспросил Тэмуджин: мысль, так долго
ускользавшая от него, явилась вновь, и она была простой и четкой, как след
копыта, вдавленный в сырую глину.- Я повелеваю всех ваших жен и детей
доставить в мой курень. Они будут в безопасности.
Семьи родичей оказались его заложниками. И нойоны уже не могли
помышлять о том, чтобы куда-то уйти или уклониться от войны. Но их
недовольство не стало меньше, оно копилось, как горькая соль в бессточном
озере. Только матери Сача-беки были рады - старым хатун не нужно было
ездить из куреня в курень, чтобы почесать злые языки.
- Из тайчиутских кочевий, загнав коня, прискакал Чаурхан-Субэдэй.
Таргутай-Кирилтух поддержал Джамуху. Аучу-багатур, нойон племени уруд
Джарчи и нойон племени мангут Хулдар уже выступили. Через несколько дней
они соединятся с Джамухой.
- Много воинов под началом Аучу-багатура, Джарчи и Хулдара?
- Много, хан. Больше, чем у нас.- Субэдэй насупил густые брови, и его
юное лицо стало очень похоже на лицо его отца, сурового кузнеца Джарчиудая.
- И у Джамухи больше. На каждого моего воина придется не менее трех
врагов.
- Шаман Теб-тэнгри советует тебе идти к Тогорилу.
- Джамуха только этого и ждет. Он перехватит нас по дороге и принудит
драться там, где ему удобно, тогда, когда ему выгодно.
- Что будем делать, хан?
- Сражаться, Субэдэй. Но не мой анда, а я выберу место для битвы. Вес
остальное в воле неба. Я-то надеялся, что Теб-тэнгри сумеет удержать
тайчиутов.
- Шаман не сидит без дела. Но очень уж велика ненависть к тебе
Таргутай-Кирилтуха.
VII
- Глуп твой анда!- сказал с презрением Аучу-багатур.
Они с Джамухой в сопровождении Джарчи, тощего, жилистого парня с
горбоносой, сайгачьей головой, его друга и анды Хулдара, коротконогого
здоровяка, поднялись на бугор, остановили коней. За бугром было урочище
Далан-бальчжут - полоса равнины, поросшая щетинистым ковылем - хилганой и
сизой ая - полынью. Слева на равнину надвинулись горы с крутыми
каменистыми склонами, справа, скрытый от глаз зарослями кустарников,
- катил свои воды Онон. Вдали река подворачивала вплотную к горам, серые
скалы поднимались прямо из воды. Там, где в тело гор черным провалом
врезалось ущелье, на равнине в боевом строю стояли воины Тэмуджина.
В урочище Далан-бальчжут Джамуха бывал не однажды. И когда дозорные
донесли, что Тэмуджин поджидает его у входа в ущелье Дзеренов, он им не
поверил. Анда сам залез в ловушку. Его воинам никуда не уйти. Прижатые к
горам или реке, они будут истреблены. Об этом же, видимо, думал и
Аучу-багатур.
- Глуп твой анда. Глуп,- повторил он и трусцой поехал к своим воинам.
За ним последовали Джарчи и Хулдар. Воины подтягивались к берегу,
сбивались в три отдельные кучи - особо от тайчиутов вставали уруды и
мангуты, в стороне от тех и других - его джарджираты. Солнце клонилось к
закату, тени гор наползали на равнину. Шел к концу последний день ханства
Тэмуджина. Еще до того, как солнце уйдет за горя, с ним будет покончено.
Понимает ли это анда? О чем он сейчас думает? На что надеется?
Напрягая зрение, Джамуха всматривался в строй всадников. Ему казалось,
что где-то он все это уже видел. Начал припоминать Из зыбкой памяти, как
из марева, выплывало видение. Он стоит на телеге я через головы празднично
одетых людей смотрит в дальний конец луговины. Там перед забегом
остановились наездники. Среди них и Тэмуджин в ярко-красном халате...
Тогда анда почти выиграл скачки. Потом Таргутай-Кирилтух отобрал
жеребчика. Тэмуджин исступленно кричал и бился в руках нукеров. Он кинулся
к нему на выручку, готовый умереть рядом с другом... Оба были слабые
мальчишки, бессильные защитить себя...
Он спустился к своим воинам, подозвал Куруха и Мубараха.
- Все готово?
- Можно начинать.
Еще раз глянув на солнце, он слез с коня.
- Расседлывайте. Будем ждать утра.
Веселый шумок пробежал по толпе воинов. Они стаскивали с потных
лошадиных спин седла, расстилали войлоки. Многим из них и своему анде он
на короткое время продлил жизнь.
Сбросив с себя доспехи и гутулы, он почувствовал облегчение для тела и
души.
Подъехали Аучу-багатур, Джарчи и Хулдар. Аучу-багатур был удивлен:
- Я тебя не понимаю, Джамуха!
- Мы с утра в пути. Устали кони и воины. Будем отдыхать.
- Кто ложится спать, замкнув кольцо облавы? Может быть, ты хочешь,
чтобы твой анда удрал?
- Куда?
- Не растопыривай пальцы, если держишь в руках жаворонка! Джарчи,
Хулдар, стройте своих воинов. Мы одни управимся!
- Наши люди и наши кони тоже устали, славный Аучу-багатур,- со
