мире, где все все могут, они быстро попадали в дурную бесконечность
собственной галлюцинации..."
Денис Александрович бросил читать и сам набрал номер. Он звонил домой
своей матери, мать работала по ночам и не спала.
- Это ты, Дениска? - спросила она как-то по-доброму.
- Я, ма? - отозвался он.
- Скучаешь небось, ну не скучай, не скучай, скоро уже все! А я, зна-
ешь, никак не могу разобрать почерк одного идиота?..
Мать Дениса Александровича была литконсультантом одного журнала. Ро-
дившись в профессорской семье, она удачно кончила школу, удачно вышла
замуж. удачно устроилась на работу, удачно родила сына, по турпутевкам
удачно объехала весь мир, была знакома с крупными писателями, художника-
ми, композиторами, написала удачную книгу, и ее удачно издали, у нее бы-
ло приготовлено даже удачное место на кладбище рядом с прабабушкой и
прадедушкой.
- Неудачный рассказ! - сказала она в трубку. - Понимаешь этот идиот
пытается соблазнить читателя. описывая человека, у которого все в жизни
хорошо!.. Ну, ладно, сын! - она подышала в трубку. - Приятного де-
журства, не спи там.
Роман кончался так: "Размороженный пожелал, чтобы все все забыли, и
никто ничего не мог, и чтобы время, переместившись назад на два года,
начало развиваться по другому, не этому руслу. Пожелав это, он тотчас
оказался голый рядом со склепом в ванной из непрозрачного стекла, рядом
стоял пьяный водопроводчик, комкая его одежду. Под ногами мелко дрожал,
выражая свое мнение по поводу работы моторного агрегата, пластмассовый
ящик с русской водкой.
- Нет, - сказал этот человек, - я не буду, не хочу в будущее, нечего
там делать. - И они выпили с сантехником весь ящик в соседнем помещении.
На следующее утро человек этот проснулся с жуткого похмелья и понял,
что нужно идти на работу. Он открыл глаза, повернулся в своей постели на
спину, положив под голову руки.
"Чего я хочу? - подумал он. - Что я могу сделать единственно у меня
оставшимся могуществом?! Сделать истинно хорошее для себя и мира?" Через
тридцать пять страниц он понял, что может сделать так, чтобы его не бы-
ло. Не было совсем ни души его, ни тела, ни памяти, ни памяти о нем.
Чтобы его не стало абсолютно.
"Материалисту такая мысль и не пришла бы в голову, - писал Эрвин Ка-
ин. - Но мой герой был глубоко верующим человеком".
Денис Александрович захлопнул книгу, у нее был ярко-красный переплет.
На переплете было прописью вытиснено: "Там", над ним печатно: "Эрвин Ка-
ин".
Дав телефону позвонить подольше (было двадцать семь минут четвертого,
и за шторами кто-то явно ходил. там, на улице) Денис Александрович снял
трубку. В трубке было пусто, только где-то очень далеко раздавались ка-
кие-то невнятные голоса. Потом трубка ожила и мембрану сотряс длинный
гудок. За гудком послышался еще один и еще два.
"Наверное, что-нибудь на станции?!" - подумал Денис Александрович.
На том конце сняли трубку, и он услышал до странности знакомый голос:
- Психиатрия по телефону?
- Вас неправильно соединили, повесьте трубку, - сказал Денис Алек-
сандрович.
"Успокойтесь, - послышалось на том конце. - Успокойтесь, успокой-
тесь".
* ПЕРЕВОД СО СЛОВАРЕМ
"Эрвин Каин начал свой творческий путь нашумевшим романом "Там" и
мгновенно окончил его после возникновения так и не увидевшего свет рома-
на "Здесь". Он оставил бы огромное творческое наследие, если бы наследие
это не было безвозвратно утеряно. Он прожил бы поистине великую жизнь,
если бы о жизни этой было хоть что-нибудь известно. После появления вто-
рого романа писатель бесследно и славно исчез. Произошло это ясным
июньским днем в центре города, на планете, находящейся в центре галакти-
ки, и, в свою очередь, в галактике, занимающей центральное место во все-
ленной..." - так писал об этом он сам.
"Я погиб мгновенно, а по мнению некоторых критиков, и безвозвратно!"
- писал он в небе горящими буквами. Феномен могли наблюдать сто миллио-
нов человек, но поскольку восемьдесят миллионов в этот момент были утом-
лены алкоголем, десять миллионов занимались другими, не менее серьезными
для государства делами, то наблюдали небесное явление только семь. Три
миллиона не откликнулись на призывы редакции.
"Но вот он - я перед вами, вовсе без тела здоровый дух!"
Принято считать, что текст огненного послания трактуется разными
гражданами по-разному. Например, утверждают, что фраза: "Вовсе без тела
здоровый дух" - звучала иначе. Редакция берет на себя смелость предло-
жить подписчикам только три наиболее вероятных варианта, а именно: "Вов-
се без духа и без тела свободен!..", "Только в теле я счастлив был
судьбою своей!", третье уже приведено.
Статья была на английском и Денису Александровичу давалась с огромным
трудом. Упорствуя, он шел по ней от буквы к букве, перелистывая по тыся-
че раз четыре словаря: англо-русский словарь московского издательства
"Русский язык", словарь матерных английских выражений, привезенный из
Гонконга, рукописный сленговый словарик и знаменитый словарь Петуза-Ива-
новского. В предисловии к своему словарю Петуз-Ивановский нагло утверж-
дал, что, пользуясь его словарем, можно прочесть любую книгу на любом
иностранном языке. Возможно, система его и была верна, но автор скромно
умалчивал, сколько времени понадобится читателю на преодоление "любой
книги". По всей вероятности, это была одна книга на целую жизнь.
Хотя чтение и давалось Денису Александровичу с большим трудом, но бы-
ло оно несравненно легче чтения предыдущего. Месяц назад на спор с това-
рищем Денис Александрович пытался освоить роман на родном, русском язы-
ке. Роман носил серьезное название "Гидравлика" и размещался в десяти
переплетенных в серый ледерин томах. Спор был проигран. Дальше пятой
страницы дело не пошло. Не помогли здесь ни водка стаканами, ни йоговс-
кие тренировки по системе Сидорова.
Несколько лет назад, прочитав первый роман Эрвина Каина "Там", Денис
Александрович попытался достать еще хотя бы одно произведение полюбивше-
гося автора И вдруг обнаружил, что не только произведений нет, а нет и
упоминаний о них. И вот теперь он обнаружил статью, статью на английском
языке, но проливающую свет на великого писателя.
Теперь Денис Александрович работал рядовым хирургом в рядовой полик-
линике. Он уже давно научился не раздражаться ни на этих дурацких
больных, ни на медицинскую сестру, сидящую напротив, по другую сторону
стола и не способную связать по латыни ни слова. Рецепты изобретать вся-
кий раз приходилось самому. Спасали книги - читал он, как и все люди, в
рабочее время.
С трудом осилив строку, оканчивающуюся словами: "третье приведено",
Денис Александрович раздосадовано посмотрел на ввалившегося в кабинет
больного. Больной - огромный мужчина, со сломанной рукой, в вельветовом
костюме и без номерка, вдруг подмигнул ему и спросил:
- "Кроникл"? Эрвин Каин?
- Я вас слушаю - Денис Александрович не стал отвечать посетителю. -
Что у вас болит?
По образованию психиатр, он теперь прекрасно справлялся с обязаннос-
тями низкооплачиваемого хирурга и по старой памяти как-то на встрече вы-
пускников меда с группой первокурсников даже удачно прооперировал лягуш-
ку.
- Да вот, рука у меня не в порядке, болит. Тройной перелом с защемле-
нием нерва, - послушно сообщил больной.
- Я сам вижу, что у вас защемление! Все про себя знают, - посетовал
Денис Александрович, обращаясь к сестре. - Да вы, наверное, на перевяз-
ку?
- На перевязку, на перевязку, - покивал больной. Но знаете, доктор,
побаливает, зараза, вы бы посмотрели, доктор.
- Ну, чего ж тут смотреть-то! - Денис Александрович заглянул в лежа-
щую слева от журнала карту больного. - Вот, пожалуйста, все написано,
вот, сами посмотрите! - Он отчеркнул ногтем латинское слово, которое сам
не мог толком прочесть. - Все же ясно.
Больной в карту смотреть не стал, а отчего-то опять хитро подмигнул.
- Могу предложить русский перевод, - вдруг сказал он.
- Чего перевод?
- А вот этой самой статьи! Зачем вам мучиться-то? Лет семь назад го-
товили к печати, но текст не пострадал.
- Ну ладно, не хотите по-человечески лечиться, идите к платному! -
углубляясь в словарь матерных слов, сказал Денис Александрович. - Сест-
ра, сделайте ему перевязку!
В студенческие годы, подрабатывая в системе "Психиатрия по телефону",
Денис Александрович пользовался только одним словом: "успокойтесь". И
теперь во время самостоятельной работы, когда приходилось много гово-
рить, испытывал неудобства. Сестра перебинтовывала больного, больной
постанывал. В распахнутые окна кабинета лился солнечный свет, проникал
аромат больничного парка. Денис Александрович переворачивал страницы.
"И во мраке пылали на небе огромные буквы, - сообщала "Кроникл". - Я
Эрвин Каин - гражданин вселенной".
"Однако космополитика какая-то пошла. - подумал Денис Александрович.
- Космополитика - это нехорошо, за это дело по головке не погладят!"
Он оторвался от статьи, посмотрел, как на железном столе медсестричка
Верочка снимает бинт с руки больного, и, подумав, спросил:
- Вы что, сами это переводили?
Больной опять застонал и проговорил с трудом:
- Ну, не надо?.. Больно же так!..
- Сделайте ему обезболивающее! - велел Денис Александрович и надавил
кнопку вызова на своем столе. - Следующий!
Над кабинетом снаружи мигнула лампочка. Слово "следующий" было почти
как слово "успокойтесь", оно возвращало к реальности.
- Сам, сам! - простонал больной. - Я специалист по нему!..
Вошла бесшумно маленькая черная старушка, аккуратно прикрыла за собой
дверь в кабинет.
- Что болит? - спросил у нее Денис Александрович.
- А ничего, сыночек, не болит! - прошамкала старушка.
- Это не ко мне, это к психиатру! Впрочем... - Он заглянул в карту. -
Так, говорите, сами переводили?.. Бабуль, да у тебя травма черепа!
"Да, - подумал он. - Космополитика и травма черепа - в этом что-то
есть!"
Следующий абзац статьи перевелся очень легко и как бы сам собой. Де-
нис Александрович просмаковал его, не отрываясь от медкарты старушки.
"Я встретился с богом, глаза в глаза! - плыли фиолетовые буквы. -
Как, спросите вы? Это доступно каждому, я посмотрел в зеркало... Это
случилось во время бритья, когда электрическая компания неожиданно отк-
лючила ток за неуплату!.. И моя электробритва громко сказала "Нет!" моей
недобритой щеке!"
- Как случилось-то? - спросил Денис Александрович, жестом предлагая
старушке садиться на стул.
- В храме Христовом прикалечили! - тихо-тихо сказала она.
Действительно, старушке проломили череп в церкви. Шла служба, давали
святую воду, и, как водится, за святой водой стояла очередь. Священник,
опаздывающий в Театр на Таганке (давали "Дом на набережной"), в обход
всех правил объявил, что святая вода кончается и всем желающим не хва-
тит...
- В бога, значит, веруем? - спросил Денис Александрович.
- За то и пострадала, за веру свою!..
- Чем это вас?
- Да бутылкой прикалечили!..
Больной в перевязочной опять застонал и сказал громко, перебивая ста-
руху:
- Это был великий человек, нам с вами не чета! Не оставил, правда,
после себя почти ничего!..
Денису Александровичу захотелось спросить у специалиста по Эрвину Ка-
ину, верит ли он, как переводчик и популяризатор, в реальное существова-
ние автора романа "Там", но воздержался, потому что, хоть и был психиат-
ром по образованию, все же выполнял обязанности хирурга.
- Да, к слову сказать. Запад проклятый, - скрипел зубами переводчик,
медсестра затягивала его руку бинтом. - Запад проклятый! Кроме вот этой
самой публикации, что у вас в руках, ничего больше нет!
"Отличный случай! - думал Денис Александрович, осматривая яйцевидный
