серой не запахло. Загубила мне, сволочь такая, машину, и смылась
благополучно. Без нечисти тут никак не обошлось, уж вы мне поверьте.
Краска-то у меня специальная была, патентованная, по шесть монет за банку
барыге отвалил, так что если бы и прицепилась к какой царапине зараза
желтая, то все равно ну никак бы не смогла так быстро по всему корпусу
расползтись.
Вырубил я кропило, чтобы не работало зря - и так уж флакон наполовину
опустел - закинул его обратно под сиденье и оборачиваюсь, чтобы Литинга
позвать. А он, смотрю, стоит рядом совсем и краску пальчиками
отколупывает. Любопытство его, вишь, разобрало. Хотел я было заорать на
него, чтобы не портил, то есть, машину, да вспомнил, что теперь уж
безразлично это, плюнул и полез на свое место. И такой, помню, пот меня
холодный прошиб, когда двигатель с первого раза не завелся... А ну как,
думаю, она, зараза желтая, то есть, уже до двигателя добралась и все там
пожрала? Там ведь одних проводочков тонких да электроники всякой столько
понапихано, что пока заменять будешь, от корпуса одно недоразумение
останется. Если, конечно, запасные блоки пока исправны, что тоже не факт,
кстати сказать. Ну со второй попытки двигатель все-таки завелся, лопасти
над головой завращались, посвежее немного стало. Я еще тогда наверх
посмотрел, не летит ли с них пыль желтая, но, слава богу, зараза желтая до
них не добралась. А то было бы шуму, если бы они вдруг прямо над лесом да
надломились. Крикнул я Литингу, чтобы залезал в кабину, сам по сторонам
осмотрелся, не забыли ли чего, дверцу закрыл, и мы полетели.
Машину я, как обычно, над самым лесом повел. По привычке, скорее, чем
по необходимости. Обычно у нас, знаете, туман в полусотне метров над
вершинами начинается, в него залетишь - ни леса, ни неба не видать, а
приборы здесь, сами, наверное, знаете, врут постоянно. Но тот день
солнечный был, так что можно было бы и повыше подняться.
Поначалу нормально летели. Но где-то на полпути, перед самой Гнилой
протокой лопнули тяги задних рулей. Сначала, значит, одна лопнула, хлестко
так, со звоном, а минуты через две вторая натянулась и ослабла резко.
Тоже, значит, конец пришел. А может, это просто кронштейн какой отвалился
- уже не важно, все равно тяга не работала. Это было, конечно, не
смертельно, можно кое-как и без рулей маневрировать, но пришлось повыше
забраться, чтобы ненароком за вершины не задеть. И только, наверное, минут
через пять дошло до меня, что раз зараза желтая уж тросик
трехмиллиметровый проесть сумела, то скоро и баки топливные потечь могут.
А без топлива, сами понимаете, какой полет? Только вниз, топором. За
двигатель-то я к тому времени уже не беспокоился, двигатель достаточно
прогрелся, а вот остальное...
Корпус она к тому времени уже так изъела, что от него куски
отваливаться начали, и пыль желтая следом за нами так и вилась. Живописно,
наверное, мы со стороны смотрелись. А жарко и душно было, скажу я вам, до
одурения. Я поначалу-то не сообразил, что окошки приоткрыть надо, а потом
уже поздно стало, стекла заело. Литинг - тот вообще стекло высадить хотел,
но я ему не позволил. Тоже мне, удумал, стекла выбивать в таком положении
- так вмиг машину развалить можно. Летим пока, и ладно.
Я включу музыку потихоньку, а то на болоте опять чавканье началось,
слышите? Не выношу я его. Нет, не знаю я, что это такое. Я ведь не выхожу
ночью. Тут никто по ночам не выходит. Вернее, некоторые дуралеи все-таки
выходят, но мало кто потом возвращается. Днем-то все вроде спокойно, места
даже обжитыми кажутся, а что тут после темноты творится - об этом лучше не
думать. Я если вдруг до темноты дела свои в ангарах закончить не успеваю,
так прямо в кабине вертолета какого-нибудь ночевать остаюсь от греха.
Лучше, чем через болото до дома тащиться.
Ну вот, мы уже подлетали почти, когда рядом со мной, прямо у левой
ноги, порядочный кусок обшивки вдруг отвалился. Дыра в корпусе
образовалась - кулак просунуть можно. Поначалу-то, как в кабину воздух
свежий пошел, это даже и к лучшему показалось, сами знаете, какое после
духоты блаженство - глоток свежего воздуха. Ну а потом, когда поостыл,
радость быстро улетучилась. Лететь еще с полчаса оставалось, а корпус
буквально на глазах разваливался. И сзади еще стук какой-то нехороший
пошел.
Но мы все-таки кое-как дотянули. Посадка, правда, резкая получилась,
Литинг даже лоб себе рассадил, когда головой о щиток тюкнулся, но живыми
добрались, и ладно. Сели в сотне метров от ангаров, пытаюсь я выбраться -
не могу. Потом кое-как выполз наружу, на землю твердую ступил, да тут же и
сел - ноги не держали. Нелегко такие полеты даются. Ну посидел я немного,
в себя пришел. Потом встал, обратно в кабину полез - не пропадать же там
барахлу-то нашему. Кропило достал, огнемет... Потом крикнул Литингу, чтобы
отошел подальше, и шарахнул по машине из огнемета. Горючего в баках еще
порядочно оставалось, мы с Литингом и полусотни шагов не отошли, как сзади
рвануло. Но я, знаете, даже оглядываться не стал, до того мне горько и
обидно было.
Я вас не утомил еще? Ну хорошо, тогда расскажу, что дальше
приключилось. Только знаете что: давайте-ка поужинаем. Время уже. Сейчас я
разогрею, дело минутное. У меня все налажено. Вот и готово. Я, знаете,
готовить не люблю, покупаю уже приготовленную еду, чтобы только разогреть
без хлопот. Быстро и, как ни странно, вкусно, ведь правда?
Ну вот, возвращаемся мы, это, через Крысиное болото к дому. Потные,
грязные, усталые, все в ржавчине от заразы-то желтой. Я настолько
вымотался, что уже ни пить, ни есть не хотел - только под душ и спать
скорее. И уж тем более ни о чем не хотел разговаривать. Особенно не хотел
разговаривать о лесе нашем проклятом. Выбрались живыми - и слава богу. Но,
оказывается, Литингу нашего приключения было мало. Ему хотелось
разговаривать. Причем разговаривать именно о лесе. И не просто о лесе - о
Ведьминой опушке. Я даже остолбенел, как его услышал: ну а когда, говорит,
полетим теперь на Ведьмину-то опушку? Так вот прямо и спрашивает, как
будто после прогулки мы с ним возвратились, после отдыха какого.
Ну тут уж я не сдержался. Усталость усталостью, но тут и ангел стал
бы чертыхаться. Как заору я на него: да ты, мол, соображаешь, о чем
просишь? Да у меня, говорю, после этого полета неделю руки трястись будут!
Да я не сумасшедший, не псих какой ненормальный, чтобы после такого в лес
лететь! А про Ведьмину опушку ты мне вообще лучше сегодня ничего не
говори, а то я за себя не ручаюсь. Ну и так далее в том же духе.
Он даже глаза на меня вылупил - не ожидал, наверное, что сил у меня
на такой крик хватит. Слушал-слушал, потом, как выдохся я да приумолк, и
говорит спокойно эдак, как будто мы с ним мирно беседовали до того, что,
дескать, сразу лететь и не нужно, нет, дескать, спешки особенной, чтобы
сразу лететь. Через неделю, мол, говорит, даже лучше, а еще лучше - через
две недели. Потому как товарищ его, дескать, к тому времени заявиться
должен, может, еще и товарища этого с собой тогда прихватим. И все это так
спокойно говорит, будто вопрос с полетом нашим - дело решенное, будто
только детали обговорить осталось. Слушал я его слушал, и так мне вдруг
все стало безразлично, что махнул я рукой и говорю: ладно, мол, прилетай
через неделю и повезу тебя хоть к черту в пекло. Согласился, в общем, а
почему - самому непонятно. Я так полагаю, что этот Литинг попросту меня
загипнотизировал как-то. Было в нем, знаете, что-то такое необычное, умел
он убеждать. А я еще такой усталый был, что даже думать не хотелось ни о
чем. Лишь бы скорее лечь, а там будь что будет - бывает, знаете, состояние
такое.
Ну как мы до дома дотащились, как одежду свою зараженную жгли, чтобы
в дом заразу желтую не заносить - это я еще помню. А дальше все из памяти
выпало - не то я Литинга до постели доволок, не то, что больше на правду
похоже, он меня. Помню только, что проснулся я только к полудню следующего
дня, вспомнил сразу о Ведьминой опушке, и ну до того тоскливо мне стало,
что хоть в петлю.
Литинг улетел уже. Записку оставил, что вернется дней через десять,
чек, конечно, выписал - и за вертолет погибший, и в счет полета будущего.
И все - ни координат своих не оставил, ни кода для связи. В общем, некуда
мне уже отступать было. Да и не мог я этого сделать - раз уж сразу
отказаться не сумел, то хоть в лепешку разбейся, а выполни. Дело чести.
Из всех, кого я знаю, на Ведьминой опушке этой бывал один только
Герри. Рассказывали, правда, что и до него кое-кто туда добирался, да все
они давно в лучший мир переселились. И поделом - нечего было такое поганое
место открывать. Потому что все эти россказни про эликсир жизни - это
сказочки для дураков, я вам скажу. Не может в нашем лесу быть никакого
эликсира жизни. Не может. Эликсир смерти - этого сколько угодно. Кисель,
которым лагерники кормятся - тоже в любых количествах. Ну и всякие гадости
смертоубийственные. А чтобы из леса что хорошее добыть можно было...
Знаете, наверное, эту историю с концерном "Фермент" эниарским. Ну да, про
то, как пытались тут какие-то медикаменты производить - для прикрытия,
конечно. Вот шуму-то было, когда их накрыли... С тех пор ни одна фирма
сюда не суется. Берегут репутацию. Так что, как я уже говорил, одна от нас
польза - что лагеря эниарские в лесу расположены. Лагерники там, правда,
что-то такое выращивают, вроде, ну да это так, чтобы без дела не сидели.
Для воспитания, так сказать. То еще воспитание в лагерях этих получается,
я думаю...
Герри-то, кстати, он тоже к этому делу причастен. Неужели вы его ни
разу не видели? Весьма примечательная личность. У него половина рожи
черная от ожога - это когда "Эриаг" на Западную окраину свалился лет эдак
восемь назад. Герри тогда один со всего транспорта спасся, а из
пассажиров, так сказать, ни один не уцелел. Почему "так сказать"? Да
потому, что "Эриаг" лагерников возил. Билет на "Эриаг", как у нас
говорили, прокурор выписывает, а судья компостирует. Теперь лагерников на
"Стивене" возят, для этого дела Эниара всегда выделяла самую дряхлую
посудину. Не жалко, если рухнет.
Ну так вот, из всего экипажа тогда только Герри и сумели выходить.
Экипаж-то застрахован, за лечение казна платит, так что постарались. И
решил он после такой переделки в проводники податься. Отчаянным поначалу
был парнем, куда только ни забирался... Вот и до Ведьминой опушки как-то
долететь сумел, занесла его нелегкая. И через охранный столб будто бы
прошел, и у самого источника будто бы вертолет посадить сумел, и чуть ли
не руки свои грязные в эликсир обмакнуть сумел. Что там потом с ним
приключилось, почему он морду свою не обмыл эликсиром - не знаю, но руки у
него действительно примечательные: не то он фокусы показывать навострился,
не то действительно пальцами читать может. И еще в нем всякие, так
сказать, способности проявляться начали, он и сам не рад, наверное.
Девчонка тут у него родилась года четыре назад. Без глаз - а видит. Как
вам это понравится? Да еще много всякого рассказывают... Может, и неплохая
штука этот эликсир жизни, недаром его ведьмы так стерегут, но Герри-то он
радости никакой не принес. Не зря же теперь он больше по кабакам
пьянствует, чем летает...
Давайте допьем эту бутылку, да я еще достану, а то тоскливо смотреть,
как здесь мало осталось. Не люблю, знаете, полупустых бутылок, примета это
для меня нехорошая. Потому и не пью один почти никогда - одному да целую
