городе может быть только один шут, и что всех прочих повесят на
его воротах.
-- Я кнехт, -- с гордостью сказал Гансвурст, -- я не шут. Я
кнехт золотых дел мастера Траузенбаха.
-- Ты -- кнехт Траузенбаха, -- с изумлением переспросил
бюргер, -- я очень хорошо знаю каждого из кнехтов Траузенбаха и
могу поклясться, что не встречал тебя среди них.
-- Пустое, -- отвечал шарлатан, -- пустое. И он поворотил
осла.
-- Подожди, -- крикнул бюргер, -- там ты не найдешь дома
Траузенбаха, а что ты чужестранец, я вижу по твоему ослу.
Зайди-ка в этот дом, не найдешь ли ты там того, кого ищешь?
Когда же шарлатан в'ехал в ворота и слез с осла, бюргер
позвал дочку и спросил у нее:
-- Дочка, видела ли ты когда-нибудь этого человека среди
моих кнехтов?
Девушка близко подошла к шарлатану.
-- Мейстер, -- сказал он, оборотясь к бюргеру, -- простите
мне, что я, только надеясь стать вашим кнехтом, уже назвал себя
этим почетным именем.
-- Хорошо, хорошо, -- отвечал мейстер, -- заходи, заходи в
дом.
Шарлатан вошел в дом.
5
На утро мейстер обратился к нему с такими словами: -- ты
хочешь быть моим кнехтом, а у кого ты работал до сих пор.
-- У Агриппы, -- отвечал шарлатан, -- у философа Кунца и у
Никласгаузенского проповедника.
-- Как? -- удивился мейстер, -- я не знаю этих имен!
-- Это были славные мастера, -- промолвил Гансвурст, -- они
научили меня многому в нашем благородном мастерстве.
-- Наше ремесло воистину благородно, -- отвечал мейстер, а
наш цех -- это самый богатый цех в городе Ульме. Ты же славный
парень, чужестранец, и ты будешь у меня первым кнехтом.
Так Гансвурст стал кнехтом у золотых дел мастера.
Он работал три или четыре дня, а потом явился к мейстеру и
сказал:
-- Мейстер я сыт и мой осел тоже сыт.
-- Очень рад за вас обоих, -- отвечал мейстер.
-- Однако, -- продолжал шарлатан, -- чтобы стать мастером,
нужно работать 9 лет кнехтом.
-- Так, -- отвечал Траузенбах, -- 8 лет или 9 лет по
соглашению.
-- По соглашению, -- сказал шарлатан, -- или 5 лет или 4
года.
-- Точно, -- отвечал мейстер, -- если одарить своего
мейстера, то и меньше 8 лет.
-- По соглашению -- или два года, или даже один год, по
соглашению, мейстер.
-- Точно, -- повторил Траузенбах, -- все зависит от того,
как одарить своего мейстера.
Потом они помолчали немного.
Кнехту не дают золота для работы, -- думал шарлатан, -- а
если он сделает меня подмастерьем, то я утащу золото и накормлю
им своего осла".
Он теребил свой клок в раздумьи и тяжком молчании.
-- Имеешь ты чем одарить? -- спросил Траузенбах.
-- Имею, -- отвечал Гансвурст, -- мы можем заверить
обязательство в магистрате.
И они заверили обязательство в магистрате на 50 талеров. Он
сделался подмастерьем, а чтобы стать мастером, должен был
выполнить образцовую работу.
6
На другой день мейстер передал ему золото в своей
мастерской.
-- Ты сделаешь кольцо, -- сказал он, -- кольцо, а на нем
герб свободного города Ульма: два орла, а между ними знамя, а
на знамени -- Stadt ohne FreihIit, Leib ohne Leben.
-- Хорошо -- отвечал шарлатан -- я сделаю это, нибудь я
странник Гансвурст.
На другой день с утра он отправился к своему ослу.
-- Философ Кунц, -- сказал он, -- я придумал знатный способ
вернуть себе власть синей, белой, красной, голубой и зеленой
магии. Я размельчил золото в тончайший порошок -- и ты с'ешь
его с хлебом, а в помете твоем я найду это золото.
Осел глядел на него жалобными глазами. А он смешал мякиш
хлеба с золотым порошком и заставил своего философа с'есть эту
смесь. И осел с'ел.
-- Мейстер, -- сказал Гансвурст, возвращаясь к Траузенбаху
-- к вечеру я отдам вам ваши 50 талеров и потом я подарю вам
еще 50 талеров и ваших кнехтов я одарю, как граф, или как
купец, который может купит целый Ульм.
-- В добрый час, отвечал мейстер и поглядел на него очень
внимательно.
А Гансвурст затанцовал на месте и снова отправился к своему
ослу.
-- Ну философ, ну дорогой осел, как ты поживаешь, ты
перевариваешь его, а? Ты его перевариваешь, любезный друг?
Он прикладывал ухо к животу осла и слушал, как тот
переваривал. Но когда он пришел к вечеру, то нашел простой
ослиный помет и в нем не было золота и драгоценных камней. И
тогда, горько плача, он оседлал осла и ночью бежал из города
Ульма, оставив там мейстера Траузенбаха и своих кукол и все
свои разбитые надежды.
Мейстер Траузенбах ругался день и ночь и снова день, куклы
лежали спокойно в углу мастерской, а разбитые надежды побежали
вслед за своим хозяином.
7
Дорога уходила под ногами осла, а он пофыркивал, поплевывал
и задирал морду в голубое небо.
-- Теперь я одинок, -- говорил шарлатан, -- я потерял даже
моего Пикельгеринга:
Мимо него проходили поля и леса и снова поля и бесплодные
земли.
-- Куда я еду? -- говорил он с печалью, -- куда лежит путь
мой, в какие земли?
Дымок вился за его головою, прохожие чаще попадались по
дороге и оставались позади его.
-- В город Кельн, -- отвечали придорожные камни, -- в город
Кельн.
И после трех дней пути он прибыл в город Кельн.
8
Фонари погасли, потому что уже наступило утро, солнце встало
над шпилем ратуши, а луна, бледная и печальная, спряталась за
башнями церкви св. Цецилии.
Потом она побледнела еще больше, но Гансвурст в туманном
свете был еще бледнее и печальнее.
-- День встает, -- сказал он, -- день встает и ночь
окончилась. А я -- шарлатан и странник Гансвурст не имею чем
прокормить себя и своего осла.
Осел услышал своего хозяина и закачал ушами.
Так они пробирались по Кельнским улицам, но на площади
Гансвурст слез с осла и, припав к нему на грудь, стал рыдать
столь громким голосом, что почтенная старушка фрау Гегебенфлакс
даже подумала, что шведский король снова собирается на Пруссию
с неисчислимым войском, а бородатый император потонувший в реке
по несчастной случайности, встал уже из гроба, чтобы
предотвратить грозные беды, что надвигаются на его милое
отечество.
И фрау Гегебенфлакс послала служанку на площадь.
-- Увы! -- кричал шарлатан совершенно невероятным голосом,
-- увы, я гибну, или уже погиб; о, граждане города Кельна! Я не
могу найти золотой помет, я не могу прокормить моего осла и ни
один осел в целой Германии не желает помочь мне в моих
несчастьях. Вот уже год, как я покинул Вюртемберг и вот уже
скоро минет еще полгода, когда я должен буду вернутся туда с
пустыми руками. -- Увы! -- возопил он снова -- увы, с пустыми
руками! А все другие верно нашли уже то, что они ищут. И
схоласт Швериндох уже нашел дух для своего Гомункулюса, и сын
стекольщика отыскал свое ничто, и доктор Фауст свой философский
камень.
Так он рыдал горько, а осел качал ушами, переступал с ноги
на ногу, или, оборотясь задом, помахивал хвостом над головой
своего хозяина.
Тогда многие граждане Кельна покинули свои дома и собрались
вокруг него, слушая печальную повесть о его бедствиях.
-- Чужестранец, -- сказала ему одна девушка, -- что
случилось с тобой? Ты проиграл деньги в тридцать один, или тебя
покинула твоя возлюбленная? Если второе, то позабудь о ней и
пойдем со мной. Я тебя утешу, чужестранец, хотя волосы твои
рыжего цвета, а ноги напоминают палки.
-- Нет, девушка, нет, -- отвечал шарлатан, -- нет, меня не
покинула моя возлюбленная, но я не могу найти золотой помет
осла, и приближается срок, когда я должен буду вернуться в
Вюртемберг с пустыми руками.
-- Гансвурст, -- сказал ему один гражданин (он тотчас узнал
в нем своего Пикельгеринга). -- Пойдем со мной, я укажу тебе
верный путь, чтобы отыскать то, что ты так долго ищешь.
Они покинули площадь и втроем направились дальше по улицам
Кельна.
-- Направо за углом этой улицы, -- сказал Пикельгеринг, --
живет аптекарь Трауенбир. Он даст тебе такое снадобье, от
которого философ Кунц начнет испражняться золотым пометом.
-- Я не верю тебе, -- вскричал шарлатан, -- но он слушал
внимательно.
-- Ты пойдешь к нему, -- продолжал Пикельгеринг, -- и
скажешь ему, что я прислал тебя за корнем готтейи. И когда он
даст тебе этот корень, то ты заставишь своего осла с'есть этот
корень.
-- Как, -- вскричал шарлатан, -- корень готтейи? Но,
обернувшись, он не увидел Пикельгеринга, и только ветер
кружился вокруг него и насвистывал в уши непонятные песни.
На утро он отправился к аптекарю Трауенбиру и, придя, увидал
маленького человечка в длинном сюртуке, с большой головой.
-- Сударь, -- начал он, -- вы -- аптекарь Трауенбир?
-- И не только аптекарь -- ответил маленький человечек с
необыкновенной быстротой набивая нос табаком, -- а также доктор
естественных наук, философии и алхимии, магистр университета в
Лейпциге, цирюльник в Аугсбурге.
-- Сударь, -- перебил его шарлатан, с вежливостью поддавая
воздух рыжим клоком, -- ваши многочисленные достоинства
поддерживают во мне счастливую уверенность в том, что вы
поможете мне найти выход из всех моих злоключений.
Аптекарь, магистр, доктор и т.д. поднялся на ноги и с
любезностью во всех движениях тела сунул табакерку к самому
носу шарлатана.
Странник с вежливостью отказался и, закурив трубку,
рассказал аптекарю о всех своих бедствиях. И аптекарь слушал
его, покачивая головой с сочувствием, а когда Гансвурст кончил,
он вынес ему из задней комнаты корень готтейи...
И осел с'ел его. А когда с'ел, то взбесился и так ударил
шарлатана копытом, что тому показалось, что он отправился прямо
в ад за золотым пометом.
И пятый странник захлопнул над ним крышку ящика.
* Глава V. Путь доктора философии и магистра многих наук Иоганна Фауста *
1
Путь доктора Фауста был короче пути Швериндоха и короче пути
шарлатана Гансвурста и короче пути сына стекольщика.
Вернувшись из магистрата, он уселся у камина в молчании. Но
потом сказал:
-- Вот слова моей молодости: -- я бы море превратил в
золото, если бы оно было из ртути. Я стар и дряхл. Минуло
время, и я не нашел философский камень.
Звенели реторты. Он поднялся, зажег свечу и стал обходить
свои приборы.
И это были первые века его путешествия.
2
-- Свинец -- легкоплавкий, он -- отец благородных металлов.
Краску, которая окрасит жидкое серебро -- неверную ртуть,
назови философским камнем.
Он качал головой и шел дальше. Под ударами ног звенели
реторты и колбы.
-- Я стар и дряхл, глаза мои слабнут, голова седа -- я не
нашел философский камень.
-- Металлы растут в земле, -- сказала реторта, что стояла на
краю стола, между горелкой и тонкой колбой. Она засмеялась и
повторила: -- Металлы растут в земле.
Но Фауст остановился молча и смешал вино с ядом.
И это были вторые века его путешествия.
3
-- Возьми кусочек боба, размельчи его в тонкий порошок и
смешай с порошком красным. И тогда вся смесь станет красной.
Возьми частицу этой смеси и раствори в ней тысячу унций ртути.
И не забудь заклинаний.
-- Ртуть -- Меркурий, -- сказала та же реторта, -- солнце --
золото, а свинец -- Венера. Не забудьте о планетах, доктор. Но
мы готовы, попытайтесь, попытайтесь еще раз.
-- Поздно -- отвечал доктор -- скоро смерть явится за мной.
На плечи -- саван вместо тоги схоласта. Я оставлю вас. Быть
может я в аду найду философский камень?
Он разбил приборы и растоптал стекла со звоном. И тогда
выпил вино и яд и так отправился в путь за философским камнем.
С запада на север, где полная луна, по точным законам алхимии.
И это были третьи и последние века его путешествия.
