бесцельно горела лампочка, заглушаемая ярким солнечными светом,
прорывающимся сквозь распахнутую дверь.
Том резко сел. Провел ладонями по лицу, приводя мысли в порядок.
Встал, натянул брюки и вышел на палубу. Он был убежден: Патриция покинула
яхту, уйдя из его жизни так же неожиданно, как и ворвалась в нее.
Том не был уверен, что все это происходит с ним наяву.
Она лежала на крыше палубной надстройки. Спала, подстелив под себя
широкое одеяло с его постели и им же накрывшись.
Том облегченно вздохнул, с лица его сбежала серая тень.
Она спала на левом боку, положив сложенные ладошки под щеку. Одеяло
почти совсем сползло с нее. Том невольно залюбовался ее спортивным,
тренированным телом. Левая нога девушки была согнута, а правая выпрямлена,
и Тому открылся вид желанной ложбинки, окаймленной черными жесткими
волосами, такой незащищенной и открытой сейчас. Во сне Патриция чему-то
сладко улыбалась.
Тому неудержимо захотелось провести пальцами по ее плечу, коснуться
губами щеки, сказать ей что-либо очень хорошее. Но он побоялся потревожить
ее безмятежный сон.
Рядом со спящей Патрицией валялась полупустая пачка сигарет. Он
осторожно взял сигареты и, стремясь не допускать неловких движений, чтобы
не разбудить ее случайным звуком, сошел на берег. Он не представлял, как
сложатся их отношения дальше, но твердо знал, что сегодняшнее утро одно из
лучших в его жизни.
Стараясь не наступать босыми пятками на острые мелкие камешки, он
подошел к к месту вчерашнего пикника и сел на гладкий серый валун.
Кто она? Откуда принес ее к нему на яхту сумасшедший ветер судьбы и не
унесет ли так же внезапно, словно осенний листок в неведомую даль, вновь
оставив его в безмятежно-тоскливом одиночестве?
Том был очень осторожен в отношениях с женщинами, обжегшись болезненно
и страшно один раз. Но с Патрицией ему несомненно хорошо, хотя ее поведение
явно отличается от привычных ему стандартов. Может, поэтому и хорошо?
Он вздохнул и пошел к воде мыть бокалы и тарелки. Зеленоватая вода-
проверенный и понимающий собеседник - дружелюбно-отечески отразила его
мечтательное выражение лица.
Он привычно и основательно мыл посуду, но сейчас он не торопился еще и
потому, что с наслаждением вспоминал вчерашний день, который давал ему
надежды на столь же замечательное продолжение. "Любовь, как и секс,
многогранна и удивительна, - говорила ему когда-то его первая женщина, - но
лишь когда любовь и секс приходят одновременно, лишь тогда рождается
удивительный симбиоз, вообразить который не любив - невозможно." Патриция
была достойна самой большой любви - он это понимал и готов был дать ей все,
что мог. Но один вопрос мучил его: а захочет ли она принять от него большую
любовь, нужно ли ей это? Умом женщину не понять.
Он вздохнул и попытался определить направление ветра. Ветра почти не
было - лишь какое-то подобие дуновения, и то северо-западного направления.
А ему хотелось на юг, к бескрайним просторам Средиземного моря - заплыть
далеко-далеко, на его остров, и быть только с ней. Наедине. Больше ему
сейчас никто не нужен.
Неуместная мысль: "хватит ли провианта?" на секунду озаботила его.
Еды-то должно хватить, но он запоздало подосадовал сам на себя, что вчера
пожадничал и не купил лишнюю бутылку вина и больше фруктов. Ведь
уговаривала же его старая хозяйка лавки, которая хорошо к нему относятся.
Но кто ж мог предполагать, что он окажется не один? К тому же Том собирался
завтра возвращаться в Пирей...
Он решительно собрал тарелки и направился к яхте. До его острова
полдня добираться на моторном ходу - а он обязательно хотел сделать ей
что-то приятное. Это представлялось ему наилучшим вариантом.
Стараясь не потревожить Патрицию, он управлялся с парусом, кладя яхту
на требуемый курс. И постоянно глаза его искали спящую, такую сейчас
беззащитную и желанную, фигурку девушки.
Наконец он завел двигатель и встал за штурвал.
Патриция открыла глаза, приподнялась на локте и сразу увидела
сосредоточенного Тома за рулем.
- Доброе утро, - улыбнулась Патриция.
От этой ее улыбки ему захотелось петь. В душе словно расцвел
изумительный цветок, подобный легендарному бутону Эфипикуса,
распускающемуся один раз в тысячу лет.
- Доброе утро, Патриция. - Он постарался вложить в ответную улыбку все
переполняющие его чувства.
Она привычно хотела сказать какую-нибудь тонкую, издевательскую фразу,
но передумала, удивляясь, почему ей так хорошо с этим красивым, но в
общем-то заурядным мускулистым парнем. Ну и что, что она впервые в жизни
почувствовала безумное удовольствие от близости с мужчиной - оргазм, так
вроде, по-научному? Мало ли с кем может наступить физиологическая
близость...
Ну не испытывала она оргазма с другими мужчинами - зато испытывали
они...
И она поняла, что вряд ли Том заурядный. И тончайше чувство страха
прозвенело в груди - а вдруг он сейчас что-нибудь скажет и все рухнет? И он
окажется таким же как все остальные самцы?
Тем не менее спросила, провоцируя:
- А почему ты не разбудил меня, Том? Или тебе не понравилось вчера? Ты
больше не хочешь?
- Разве можно не хотеть тебя? - мягко улыбнулся он и поменял курс на
несколько румбов, следуя фарватеру. Слева возвышалась громада Саламина. - Я
поцеловал тебя нежно-нежно, когда ты спала.
- Не ври, - Патриция подтянула под себя стройные загорелые ноги. - Я
бы обязательно почувствовала.
- Я хотел, - виновато признался Том. - Очень хотел поцеловать, но ты
так сладко спала. Я-то считаю, что поцеловал...
Их взгляды встретились и они оба радостно рассмеялись.
Она, не стесняясь наготы, но и не кичась этим, естественно спрыгнула
на палубу и спустилась в каюту.
- А ты кофе пьешь по утрам? - донесся оттуда ее веселый голос. - Или
живешь, как древний пират, без прихотей?
- В шкафчике, сразу у двери, справа, - подсказал он. - Кофеварка на
верхней полке, розетка над кроватью.
- Здесь только твои рубашки, - разочарованно произнесла она,. - Ах да,
ты сказал справа...
- Молоко в корзинке, большая бутылка, - добавил Том.
Через десять минут она вышла на палубу, осторожно держа в руках по
чашке с дымящимся кофе. Подошла к нему, протянула. Том закрепил штурвал и
взял чашку. Он заметил, что она все-таки надела красные трусики, чтобы не
дразнить его напрасно тем, что до поры до времени должно быть скрыто.
Он отхлебнул, приготовленный ею горячий напиток.
- Ты ж говорила, что ты не умеешь готовить? - изумленно выдохнул он. -
Я такого кофе еще никогда не пил.
- Это тебя так кажется, - сказала она и они снова счастливо
рассмеялись.
Хотелось смеяться просто так, без повода. Исключительно потому, что
жизнь прекрасна, что небо голубое, что яхты плывет к далеким сказочным
берегам и они вдвоем на этой яхте.
- А что ты делаешь, когда плывешь один? - спросила Патриция, когда они
допили кофе и он вновь встал у руля, попеременно поглядывая то на своего
матроса, то на ровную гладь залива.
- Что делаю?.. - Том задумался. - Плыву. Любуюсь замечательной
природой. Я вокруг всей Южной Европы плавал... Но Греция мне больше всего
нравится. Тут спокойно, красиво, все пронизано историей, лирикой и
романтикой... Плывешь мимо какого-нибудь острова, и представляешь, как на
берегу стоит гордый царь, всматривающийся вдаль, и ждущий нападения
беспощадных, кровожадных врагов.
Или гордая парка совершает на мрачных скалах таинство
жертвоприношения.
Оживают мифы, и слышишь голоса сирен...
Том посмотрел на девушку. Патриция слушала внимательно, не отрывая от
него черных проницательных глаз, словно желала понять его и проникнуться
его чувствами. И он признался в том, в чем не признавался даже лучшему
другу:
- Когда я стою за рулем яхты, то мечтаю написать большой роман.
- О чем? - спросила она, видя, что он замолчал, уставившись в
невообразимую заоблачную даль.
- Не знаю еще... Об этой удивительной стране, о людях, ее населяющих.
Чтобы были головоломные приключения, хитросплетенные заговоры и чистая,
всепоглощающая любовь. Об этих строгих берегах, мрачных руинах и шумных
городах. О сияющем, совершенно особенном солнце и жизнеутверждающей
природе.
Об отважных героях и любящих их трепетных красавицах...
- Напиши обо мне, - сказала она...
Он улыбнулся в ответ.
- Так я тебя совсем не знаю, - сказал он.
- Ну и что? - удивилась она и встала. - Я сама себя не знаю!
Остров возвышался одиноко и горделиво посреди бесконечной глади моря,
поражая воображение. Столь же гордый, сколь и бесполезный - расположенный
вблизи больших земель, он не мог служить прибежищем утомленного
мореплавателя, а ищущего уединения отшельника он не смог бы прокормить.
Огромная базальтовая скала, устремленная ввысь и окруженная золотым поясом
девственного песчаного пляжа. Остров был невелик - не более километра в
диаметре. На самый вершине скалы одиноко росла смоковница, плоды которой
Патриция так любила.
- Какая прелесть, - восхищенно воскликнула Патриция, когда яхта
подплывала к острову. - Как он называется?
- Никак, - ответил Том. - Кроме меня этот остров никому не нужен, и
его даже не удосужились как-то поименовать. Хочешь, я назову его твоим
именем?
- Хочу, - просто ответила она и произнесла возвышенно: - Остров
Патриции - звучит не хуже, чем остров святой Елены!
Том рассмеялся:
- У тебя поэтическая натура, - заметил он.
- Еще бы! - подтвердила она и продекламировала:
Я негу люблю, Юность люблю.
Радость люблю И солнце.
Жребий мой - быть В солнечный свет И в красоту Влюбленной.
Том поаплодировал ей и стал спускать якорь. Патриция засмеялась и
столкнула его в воду с низкого борта яхты - мириады мельчайших брызг
окатили ее.
Она стянула поспешно трусики, бросила их небрежно на палубу и,
радостно смеясь, прыгнула следом.
Том доплыл до прибрежной отмели, где вода доходила ему до пояса, и
встал на ноги, красуясь на фоне песчаного пляжа, словно выходящий из своих
владений Посейдон.
Она подплыла к нему, любуясь его статной фигурой, он протянул ей
навстречу руки.
Патриция ловко увернулась от его рук, оказалась за его спиной, и
весело смеясь стала стягивать с него брюки. Он пытался схватить ее, но
Патриция рывком потянула брюки вниз, он повалился спиной в воду, смешно
взмахнув руками.
Она-таки стащила джинсы и, размахивая ими, будто знаменем, оставляя
сзади себя прозрачную стену брызг, устремилась к берегу. Он встал наконец
на ноги и двинулся за ней.
Патриция выскочила на горячий песок и побежала вдоль берега. Нагая,
бегущая, с прилипшими к голове мокрыми блестящими волосами, она напоминала
ему необузданную дикарку, заставляя учащенно биться сердце и напрягаться
мускулы.
Том на секунду замер, восторженно любуясь ею, затем выбрался на берег
и побежал за ней, понимая прекрасно: весь смысл игры заключается в том,
чтобы он ее догнал. И желательно как можно скорее.
Услышав за спиной быстрый топот его ног, она сделала несколько шагов в
воду и повернулась к нему навстречу. Он бросился в ее объятия и они, смеясь
упали в воду. Он подхватил ее руками и одним движением поднял над водой,
словно она ровным счетом ничего не весила. Патриция обхватила его руками за
шею, взгляды их встретились. Губы потянулись навстречу друг и они
поцеловались - так горячо и страстно, словно были в разлуке целую вечность.
Мокрые волосы ее, сейчас казавшиеся совершенно черными, блестели, в
контрасте с ними черты ее лица казались еще более красивыми. Том наклонил
голову и нежно поцеловал ее запястье. "Такая простая вещь, а никому из
мужиков это в голову не приходило!" - с восхищением подумала в этот момент
