Неизвестный автор
Греческая смоковница
Старый, но довольно опрятный, катер медленно приближался к
каменному причалу Саламина. Мотор натужно взревел в последний раз и затих.
Старый матрос-грек, ничего кроме моря в своей жизни не видевший, равнодушно
сплюнул в воду залива, добросовестно кормящего его, и бросил канат
встречающему. Молоденький подручный быстро и ловко привязал канат, катер
стукнулся о мрачный камень причала, оттолкнулся - канат натянулся как
струна. Матрос бросил второй канат. Из рубки вышел капитан, такой же
старый, как и его подчиненный, так же равнодушно скользнул взглядом по
живописной панораме родного города. И остановил взгляд на пассажирке,
которая весь рейс проторчала на палубе, не заходя в салон и не интересуясь
ассортиментом их бара, как остальные путешественники.
Она была хороша своей молодостью, сложением и загадочностью. По тому,
как она рассматривает убегающие вверх по склону кривые исторические улочки,
можно было догадаться, что она очарована неброской красотой города и
острова, вдоль берега которого они двигались более получаса. Но что еще
скрывается за ее карими большими глазами, что притаилось за внешней
простотой ее одежды и непринужденностью позы для прожженных морских волков
было тайной за семью печатями.
Матрос сбросил трап и девушка взвалила на свое с виду хрупкое плечо
огромных размеров кожаную сумку, застегнутую на молнию. Подошла к трапу,
заметила устремленные на нее взгляды пожилых потомков гордых эллинов.
Улыбнулась очаровательно и воскликнула игриво:
- Чао!
- Всего доброго, - смущенно пробормотал старый капитан и отошел в
сторону, давая дорогу остальным пассажирам, выходящим из салона.
Она легко сбежала по трапу, словно не висела у нее на плече тяжелая
ноша.
Ругаясь на себя последними словами, оба моряка не могли оторвать
взгляда от ее восхитительной попочки, туго обтянутой материей черных джинс.
- Да-а! - выговорил матрос, когда она скрылась за административным
зданием.
- Вот это персик! В самом соку! Сладкий-сладкий, - он даже глаза
закрыл от удовольствия.
- Вернешься домой, твоя старуха вмиг отобьет охоту к сладкому, -
вернул его к реальности капитан.
Город жил своими повседневными заботами и не обратил ни малейшего
внимания на незваную посетительницу. Патриция не спеша шла по причалу,
впитывая в себя громкие выкрики грузчиков и торговцев, резкие запахи
выгружаемой с лодок рыбы и жареных каштанов, которыми торговали на каждом
удобном пятачке. Рядом пронзительно заревел осел, он вздрогнула от
неожиданности, отшатнулась.
Рассмеялась своему испугу, весело подмигнула туповатому ушастому
труженику и свернула на узкую, мощеную булыжником улочку, круто уходящую
верх по склону горы.
Патриция спиной чувствовала пронзительные восхищенные взгляды мужчин и
усмехалась. Она знала, что вид ее тела действует на них, подобно красной
тряпки на быка. Везде одно и то же: на улицах родных Афин, и на площадях
степенного Мюнхена, в туманных переулках Лондона и на сумасшедших
проспектах Нью-Йорка ее спортивная фигура неизменно приковывает к себе
внимание представителей сильного пола. К сожалению, их интерес к ней всегда
прямолинеен и однобок. Всех волнует, что у нее между ног, а не между ушей,
под изумительными темно-каштановыми волосами, подстриженными под Мирей
Матье. А в свои девятнадцать лет Патриция свободно владела кроме родного
греческого еще и английским, почти бегло разговаривала на лающем немецком и
понимала телепередачи на французском, хотя беседовать с французом вряд ли
смогла бы.
Она прекрасно знала историю своей страны и вообще историю, увлекалась
немного философией и даже пробовала сочинять стихи на кафаревусе, подобно
Сапфо, Алкею и Солону. Будучи чемпионкой колледжа по теннису, она и в
аудиториях уступала не многим студентам.
Мелькнула мысль о начавшихся занятиях в колледже, но Патриция тут же
отогнала ее. Решила, так решила, будет изучать жизнь не на лекциях, а на
практике.
Правда, опыт предыдущих дней ничего нового ей не дал. Ну так еще не
вечер, зато и родную страну лучше узнает.
Она с удовольствием разглядывала маленькие домики, теснящиеся на
улочке.
Почти все они были из розового или белого камня и на фоне покрытых
пылью стен резко и весело выделялись покрашенные в яркие цвета двери и
оконные рамы. Она оглянулась вниз. Разнообразные крыши домов левантийской
постройки можно было разглядывать довольно долго - настолько разные они
были сверху.
Настолько же разные, насколько стены и внешний вид с улицы у них был
одинаковый. Казалось всю индивидуальность и фантазию архитекторы вкладывали
именно в кровли. Крыши были плоские, покатые, конусовидные и
куполообразные...
Но очень быстро Патриция поняла, что скорее всего напрасно сюда
приехала.
Однообразный уличный гам начал утомлять ее, а до верхнего края города
было еще далеко. Она купила у пожилого грека, уныло торчащего за лотком,
спелых сочных ягод инжира, и засунув одну в рот, стала спускаться обратно к
спокойному зеленому морю.
Она искала Большую Любовь и острые ощущения. Если насчет первого
Патриция уже начала склоняться к мысли, что она доступна лишь литературным
персонажам, то с приключениями проблем не было никаких - лишь стоит
подмигнуть любому самцу и он теряет голову. Скучно!
Патриция вновь вышла на шумную набережную и пошла к самому дальнему
пирсу, где швартовались частные прогулочные яхты и катера. Она прошла мимо
большого кафе, расположенного прямо под открытым небом. Столиков было очень
много и за всеми сидели посетители. Официантки деловито сновали с
подносами, на небольшой эстраде в глубине кафе играл ансамбль из четырех
человек. Мелодия была ей знакома с детства и Патриция на мгновение
остановилась, решая, посидеть ли за столиком или идти дальше.
Она прошла немного по каменному пирсу, осмотрелась и с облегчением
поставила рядом с парапетом тяжелую сумку, в которой находился ее гардероб
на все случаи жизни. Села на высокий парапет из такого же коричневого
камня, что и весь пирс, вынула из маленькой полукруглой сумочки на боку
кулек с ягодами и принялась их есть, осматривая суденышки, пришвартованные
к причалу. На одном из катеров заревел мотор и тут же заглох.
На палубе небольшой симпатичной яхты, что стояла третьей от Патриции,
появился стройный молодой мужчина с густыми красивыми темными волосами
почти до плеч.
Он привычно ухватился рукой за один из вантов и поставил на причал
плетеную корзинку с пустыми бутылками. Проверил, как пришвартована яхта и
ловким движением взобрался на пирс. Патриция с интересом наблюдала за ним.
Был он высок и статен, в белой футболке с отложным воротничком и цифрами
"32" на груди. Голубые джинсы на нем были подвернуты до колен, и он босиком
прошел мимо девушки, не обратив на нее ровным счетом никакого внимания.
Патриция повернула голову вслед ему. Мужчина прошел по пирсу и
уверенно свернул с набережной в один из переулков - ясно, как день, что
этот маршрут ему не в диковинку. Патриция улыбнулась и убрала пакетик с
ягодами в сумочку.
Она пришла к выводу, что для очередного приключения этот яхтсмен
вполне подойдет. И решительно направилась к яхте, взвалив на плечо свою
тяжелую ношу.
Ступила на шаткую палубу и схватилась за натянутый тросик. Сделала
несколько шагов по узкому проходу между надстройкой и бортиком и открыла
небольшую дверь в каюту. Ступеньки круто уходили вниз и в свете яркого
солнца девушка разглядела там две аккуратно застеленные койки и столик. На
столике стояла высокая початая бутылка белого вина с незнакомым ей
названием. Каюта имела ярковыраженный холостяцкий вид. Со стены подмигивала
календарная красотка. На столике рядом с бутылкой лежала раскрытая на
середине книга пестрой мягкой обложкой вверх. Патриция удовлетворенно
присвистнула и вошла в каюту, бросив небрежно тяжелую сумку на правую
постель.
Неплохо для одинокого покорителя морей.
Патриция вытащила подушку на левой койке из-под покрывала, прислонила
ее к стенке и разлеглась на чужой кровати в вольготной позе. Она надеялась,
что хозяин яхты не заставит себя долго ждать.
Она протянула руку, взяла бутылку и отхлебнула прямо из горлышка. Вино
оказалось слабым и очень приятным. "А у него не дурной вкус," - решила она.
На полочке над койкой лежали сигареты и зажигалка. Она протянула руку
и лениво посмотрела на сорт сигарет.
Вскоре она услышала шаги по палубе и безоблачное голубое небо, которым
она любовалась в проеме незакрытой двери заслонила фигура хозяина яхты. При
виде незванной визитерши он замер на пороге в нелепой позе, держа тяжелую
корзинку с провизией в обоих руках. Казалось, от внезапности у него пропал
дар речи.
- Привет! - не вставая помахала незнакомка ему ручкой и фамильярно
отхлебнула из бутылки.
- Ты что здесь делаешь? - наконец, спросил он. Он тешил себя надеждой,
что она просто перепутала его яхту с чьей-то еще.
Патриция отметила, что по-гречески он говорит очень чисто, но едва
заметный английский акцент все-таки выдает его - иностранец.
- Я - лежу, - спокойно ответила она. - А ты кто такой?
Он понял, что зря уповал на ее ошибку - она явно знала, что делает.
- Что за бредовые идеи? - только и нашел что сказать хозяин яхты.
Она сделала еще глоток и спросила лениво:
- А у тебя есть какие-нибудь идеи поинтересней?
- Выкатывайся отсюда, - резко приказал он.
Незнакомка никак не отреагировала на его негостеприимство.
Тогда он спросил примирительно: - Что тебе здесь надо?
- Заходи, - пригласила она таким тоном, будто яхта принадлежала ей, а
не ему. - Я пришла в гости. - Она потянулась и взяла с полки пачку
сигарет.- Хочешь сигарету?
- Это мои сигареты, - угрюмо буркнул он.
Патриция внимательно рассматривала его внешность. Выражение лица и его
реакция на ее бесцеремонное вторжение почему-то понравились ей. Его
открытое, чисто выбритое лицо интеллектуала создавало впечатление мягкости
характера. Но волевой подбородок и жесткая складка у рта предупреждали, что
он может принимать и жесткие поступки, когда сочтет это необходимым. Лицо
обрамляли густые пушистые темно-каштановые волосы, живо напомнившие
Патриции фотографии Джоржа Харрисона времен "Белого альбома". Туго
облегающая тело футболка подчеркивала упругость и силу его тела, что
служило великолепным доказательством, что парусный спорт не уступает любой
атлетике.
- Ну и что? - пожала она плечами в ответ на его, неуместное по ее
мнению, замечание. Она бросила пачку на место и еще отхлебнула из бутылки.
Видя, что он молчит и ждет, что она еще скажет, Патриция поставила бутылку
на столик и порывистым движением села на койке. - Может, возьмешь меня в
команду?- нагло и весело предложила она. - Я мало ем и койка как раз моего
размера...
- А если мне не нужны матросы-женщины? - в тон ей ответил хозяин яхты.
Он вдруг с удивлением поймал себя на мысли, что ее наглость и напор
импонируют ему. Да и внешность у нее исключительно привлекательна.
"Впрочем, - подумал он, - ее наглость и святая простота как раз и
базируются на прекрасном осознании своей привлекательности, и в
осведомленности, как ее внешность действует на мужиков." - Не нужны и не
надо. - Патриция обиделась, не ожидая подобного приема.
Она привыкла, что мужчины, к которым она делает лишь полшажка
навстречу, сами бросаются на нее, как голодные хищники на долгожданную
добычу.
Патриция встала, взяла свою сумку и вышла из каюты. Он равнодушно
посторонился, пропуская ее. Она вышла на палубу, сделала несколько шагов по
проходу к выходу и огляделась.
На соседнем судне толстый бородатый мужчина возился с такелажем.
- Если ты не набираешь команду, - с видом оскорбленной добродетели
сказала она, - я поищу другую яхту. - Она указала рукой на толстого
