бананами налопался, как обезьяна.
-- А где они теперь? -- спрашивали молодые кролики, завидуя такой
вольнице.
-- Косого удавы задушили, -- отвечал кто-нибудь из старых кроликов, --
а Коротышка вообще переродился в другое животное и взял другое имя.
-- Вам повезло, -- вздыхали молодые кролики.
-- Раньше никто бы не поверил, -- распалялись старые кролики, -- чтобы
туземцы использовали удавов против кроликов...
-- А выпивка? Чистый сок бузины даром раздавали, -- вспоминали
престарелые алкоголики, -- хочешь -- учись писать, хочешь -- пей, твое дело.
-- Но вы забываете главное, -- напоминал кто-нибудь, -- при гипнозе,
если уж тебе было суждено умереть, тебя усыпляли, ты ничего не чувствовал.
-- А сейчас рядовые кролики отраву пьют, -- не давал закрыть у
престарелый алкоголик, -- сок бузины идет только для допущенных...
-- Одним словом, что говорить, -- вздыхал один из старейших ликов, --
порядок был.
Удивительно, что и старые удавы, делясь воспоминаниями с молодыми,
говорили, что раньше было лучше. При этом они тоже, водится, многое
преувеличивали.
-- При хипнозе как было, -- рассказывал какой-нибудь древний удав, --
бывало, ползешь по джунглям, встретил кролика: хлянул -- приморозил! Снова
встретил -- снова приморозил! А сзади удавиха ползет и подбирает. А кролики
какие были? Сегодняшние против тех -- крысы. Ты его проглотил, и дальше
никаких тебе желудочных соков не надо -- на своем жиру переваривается. А
сейчас ты его душишь, а он пищит, вырывается, что-то доказывает... А
что тут доказывать?
-- Жили же, -- мечтательно вздыхали младые удавы.
-- Порядок был, -- заключал старый удав и после некоторых раздумий, как
бы боясь кривотолков, добавлял: -- При хипнозе...
-- Они думают, душить легко, -- часто говаривал один из старых удавов,
укладываясь спать и с трудом свивая свои подагрические кольца. Хотя на вид
это был далеко не тот удав, которого мы знали как удава, привыкшего все
видеть в мрачном свете, на самом деле это был именно он.
* * *
Вот и все, что я слышал об этой довольно-таки грустной истории
взаимоотношений кроликов и удавов. Если кто-нибудь знает какие-то интересные
подробности, которые я упустил, я был бы рад получить их. Лучше всего
письмом, можно по телефону, а еще лучше держать их при себе: надоело.
Когда я записывал все это, у меня возникали некоторые научные сомнения.
Я, например, не знал, в самом деле удавы гипнотизируют кроликов или это так
кажется со стороны.
У Брема в "Жизни животных" почему-то ничего об этом не говорится. Все
мои знакомые склонялись к тому, что удавы и в самом деле гипнотизируют
кроликов, хотя полностью утверждать это никто не брался.
Среди моих друзей не оказалось ни одного настоящего змееведа. Но потом
я вспомнил полузабытого знакомого, который любил говорить, беря командировку
в пустыню Кара-Кум: "Поеду к змеям..." Хотя я знал, что он по профессии
геолог, но думал, что он как-то попутно и змеями занимается. Я с трудом
нашел его телефон и очень долго и безуспешно напоминал ему об этом его
выражении, а он почему-то все отрицал, упирая на то, что тем или иным
сотрудником филиала их среднеазиатского института он мог быть недоволен, но
чтобы целый коллектив -- он лично такого не помнит.
Вдобавок он у меня спросил, кто я, собственно, такой и почему я этим
интересуюсь, хотя я начал именно с этого. Но он сначала, видимо, слушал меня
рассеянно и благодаря моему восточному имени принял меня за кого-то из своих
далеких сотрудников.
-- Ах, это ты, старичок, -- сказал он, наконец все поняв и
обрадовавшись. -- А я думал: кто-то из моих анонимщиков... Нет, нет, какие
там змеи -- вздоха-продыха нет... Хотя, если говорить по существу, то
настоящие змеи...
Так как змеи в переносном смысле меня не интересовали, я пропустил мимо
ушей его стенания и при первой же возможности положил трубку.
-- Так это же по телевизору показывали, -- сказала одна женщина, когда
я затеял разговор об удавах в дружеской компании.
-- И вы видели сами? -- спросил я, обнадеженный.
-- Конечно, -- сказала она, отвернувшись от зеркала, в которое глядела
на себя с той педагогизированной строгостью, с какой все женщины смотрятся в
зеркало, словно бы укоряя свой облик в том, что хотя он и хорош, но
потенциально мог быть гораздо лучше.
-- Ну и что? -- спросил я, трепеща от любопытства.
-- Ну, этого самого... -- сказала она и очень выразительно поглядела на
меня, -- зайчика положили в клетку с удавом...
-- Ну, а дальше? -- спросил я.
-- Я отвернулась, -- сказала она и еще более выразительно поглядела на
меня, -- не могла же я смотреть, как этот питон глотает зайчика...
Так или иначе, она ничего не могла мне сказать по интересующему меня
вопросу, и я в конце концов через другого моего знакомого, у которого
оказался знакомый змеевед, узнал, как смотрит наука на эту проблему.
Этот змеевед с презрительной уверенностью сообщил, что никакого гипноза
нет, что все это легенды, дошедшие до нас от первобытных дикарей (не наших
ли туземцев он имел в виду?). Таким образом, слова его вполне совпали с
наблюдениями Задумавшегося.
В глубине души я всегда был в этом уверен, но приятно было услышать
вполне компетентное научное подтверждение взглядов Задумавшегося кролика.
Тем более что открытия этого действительно замечательного мыслителя были
сделаны в те далекие времена, когда не было ни крупных научных центров, ни
путеводной науки, господствующей в наши времена и ясно определяющей, какие
змеи полезны, а какие вредны и почему. Задумавшемуся приходилось на
собственной шкуре доказывать свою правоту.
Между прочим, я заметил, что некоторые люди, услышав эту историю
кроликов и удавов, мрачнеют. А некоторые начинают горячиться и доказывать,
что положение кроликов не так уж плохо, что у них есть немало интересных
возможностей улучшить свою жизнь.
При всем своем прирожденном оптимизме я должен сказать, что в данном
случае мрачнеющий слушатель мне нравится больше, чем тот, что горячится,
может быть стараясь через рассказчика воздействовать на кроликов.
Вот поясняющий пример. Бывает, зайдешь к знакомому, чтобы стрельнуть у
него немного денег. Как водится, начинаешь разговор издалека о трудностях
заработка и вообще в таком духе. И смотришь, что получается. Если ваш
собеседник, подхватывая тему, горячится, указывая на множество путей
сравнительно легких заработков, то так и знайте, что он ничего не даст.
Если же во время ваших не слишком утонченных намеков собеседник
мрачнеет и при этом не указывает никаких путей сравнительно легких
заработков, то знайте, что тут дела обстоят гораздо лучше. Этот может
одолжить, хотя может и не одолжить. Ведь он помрачнел, потому что мысленно
расстался со своими деньгами, или, решив не давать их, готовится к суровому
отпору. Все-таки шанс есть.
Так и в этой истории с кроликами я предпочитаю слушателя несколько
помрачневшего. Мне кажется, для кроликов от него можно ожидать гораздо
больше пользы, если им вообще может что-нибудь помочь.
