сти с внешней реальностью, что, по убеждению критика,
"окончательно уничтожает последние следы веры в референци-
альность как путь к истине"
(там же, с. 252)
Левый деконструктивизм Ф. Лентриккии
Влияние концепции Дер-
риды сказывается не только в
трудах его прямых последова-
телей и учеников. Об этом
свидетельствует постструкту-
ралистская и несомненно
"продерридианская" позиция "левого деконструктивиста" Лен-
триккии. В книге "После Новой критики" (1980) (295) влия-
ние Дерриды особенно ощутимо в отношении Лентриккии к
основной философской мифологеме постструктурализма -- по-
стулату о всемогуществе "господствующей идеологии", разрабо-
танному теоретиками Франкфуртской школы.
В соответствии с этой точкой зрения, идеология политиче-
ски и экономически господствующего класса (в конкретной
исторической ситуации зарубежных постструктуралистов это --
"позднебуржуазная" идеология монополистического капитализ-
ма) оказывает столь могущественное и всепроникающее влияние
на все сферы духовной жизни, что полностью порабощает соз-
нание индивида. В результате всякий способ мышления как
логического рассуждения (дискурса) приобретает однозначный,
"одномерный", по выражению Г. Маркузе, характер, поскольку
не может не служить интересам господствующей идеологии, или,
как ее называет Лентриккия, "силы".
Деррида, как и многие современные постструктуралисты,
следует логике теоретиков Франкфуртской школы, в частности
Адорно, утверждавшего, что любой стандартизированный язык,
язык клише является средством утверждения господствующей
идеологии, направленной на приспособление человека к сущест-
вующему строю. Но если у Адорно эта идея носила явно соци-
альный аспект и была направлена против системы тоталитарной
манипуляции сознанием, то у Деррнды она приняла вид крайне
абстрактного проявления некоего "господства" вообще, господ-
ства, выразившегося в системе "западной логоцентрической
мысли".
В качестве различных проявлений "господствующей идео-
логии", мистифицированных философскими спекуляциями, вы-
ступают позитивистский рационализм, определяемый после работ
М. Вебера исключительно как буржуазный; "универсальная
эпистема" ("западная логоцентрическая метафизика"), которая
диктует, как пишет Деррида, "все западные методы анализа,
объяснения, прочтения или интерпретации" (149, с. 189); или
структура, "обладающая центром", т. е. глубинная структура,
лежащая в основе всех (или большинства) литературных и куль-
турных текстов, -- предмет исследования А.-Ж. Греймаса и его
сторонников.
Основной упрек, который предъявляет Лентриккия в адрес
американских деконструктивистов неоконсервативной ориента-
ции, заключается в том, что они недостаточно последовательно
придерживаются принципов постструктурализма, недостаточно
внимательны к урокам Дерриды и Фуко. Исходя из утвер-
ждаемой Дерридой принципиальной неопределенности смысла
текста, деконструктивисты увлеклись неограниченной "свободой
интерпретации", "наслаждением" от произвольной деконструк-
ции смысла анализируемых произведений (как заметил извест-
ный американский критик С. Фиш, теперь больше никто не
заботится о том, чтобы быть правым, главное -- быть интерес-
ным).
В результате деконструктивисты, по убеждению Лентрик-
кии, лишают свои интерпретации "социального ландшафта" и
тем самым помещают их в "историческом вакууме", демонстри-
руя "импульс солипсизма", подспудно определяющий все их
193
ДЕКОНСТРУКТИВИЗМ
теоретические построения. В постулате Дерриды о "бесконечно
бездонной природе письма" (149, с. 66) его американские по-
следователи увидели решающее обоснование свободы письма и,
соответственно, свободы его интерпретации.
Выход из создавшегося положения Лентриккия видит в
том, чтобы принять в качестве рабочей гипотезы концепцию
власти Фуко. Именно критика традиционного понятия "власти",
которое, как считает Фуко, господствовало в истории Запада,
власти как формы запрета и исключения, основанной на модели
суверенного закона, власти как предела, положенного свободе, и
дает, по мнению Лентриккии, ту "социополитическую перспек-
тиву", которая поможет объединить усилия различных критиков,
отказывающихся в своих работах от понятия единой "репрес-
сивной власти" и переходящих к новому, постструктуралистско-
му представлению о ее рассеянном, дисперсном характере, ли-
шенном и единого центра, и единой направленности воздействия
(295, с. 350).
Эта "власть" определяется Фуко как "множественность си-
ловых отношений" (187, с. 100), Дерридой -- как социальная
"драма письма", X. Блумом -- как "психическое поле сраже-
ния" "аутентичных сил" (104, с. 2). Подобное понимание
"власти", по мнению Лентриккии, дает представление о литера-
турном тексте как о проявлении "поливалентности дискурсов"
(выражение Фуко; 187, с. 100) и интертекстуальности, вопло-
щающей в себе противоборство сил самого различного
(социального, философского, эстетического) характера и опро-
вергает тезис о "суверенном одиночестве его автора" (162, с.
227). Интертекстуальность литературного дискурса, заявляет
Лентриккия, "является признаком не только необходимой исто-
ричности литературы, но, что более важно, свидетельством его
фундаментального смешения со всеми дискурсами" эпохи (295,
с. 351). Своим отказом ограничить местопребывание "власти"
только доминантным дискурсом или противостоящим ему
"подрывным дискурсом", принадлежащим исключительно поэтам
и безумцам, последние работы Фуко, заключает Лентриккия,
"дают нам представление о власти и дискурсе, которое способно
вывести критическую теорию из тупика современных дебатов,
парализующих ее развитие" (там же).
Разумеется, рецепты, предлагаемое Лентриккией, ни в коей
мере не могли избавить деконструктивизм от его основного
порока -- абсолютного произвола "свободной игры интерпрета-
ции", который парадоксальным образом оборачивался однообра-
зием результатов: американские деконструктивисты с удиви-
тельным единодушием превращали художественные произведе-
ния, вне зависимости от времени и места их происхождения, в
"типовые тексты" модернистского искусства второй половины XX в.
Самокритика деконструкции
Эти уязвимые стороны
деконструкции стали, начиная
с первой половины 80-х гг.,
предметов критики даже
изнутри самого деконструкти-
вистского движения. "В ко-
нечном счете, -- отмечает Лейч, -- результатом деконструкции
становится ревизия традиционного способа мышления. Бытие
(Sein) становится деконструированным "Я", текст -- полем
дифференцированных следов, интерпретация -- деятельностью
по уничтожению смысла посредством его диссеминации и, тем
самым, выведением его за пределы истины, а критическое ис-
следование -- процессом блуждания среди различий и метафор"
(294, .с. 261); "Рецепт дерридеанской деконструкции: возьмите
любую традиционную концепцию или устоявшуюся формулиров-
ку, переверните наоборот весь порядок ее иерархических термов
и подвергните их фрагментации посредством последовательно
проводимого принципа различия 21. Оторвав все элементы от их
структуры или текстуальной системы ради их радикальной сво-
бодной игры взаимодействия, отойдите в сторону и просейте
обломки в поисках скрытых или неожиданных образований.
Объявите эти находки истинами, ранее считавшимися незакон-
ными... Добавьте ко всему этому немного эротического лиризма
и апокалиптических намеков" (там же, с. 262).
В этой характеристике, при всей ее нескрываемой сарка-
стичности, немало справедливого и верного. Мне бы здесь хоте-
лось упомянуть еще об одной стороне обшей эволюции деконст-
руктивизма, всегда латентно в нем присущей, но проявившейся в
американском и английском литературоведении наиболее явст-
венно лишь в 80-е гг. Речь идет о возросшем интересе к про-
блематике желания или, что более верно, к осознанию критиче-
ской деятельности как "практики желания", коренящейся в са-
мой природе человека на уровне бессознательного.
Недаром Лейч еще в 1980 г. считал возможным назвать
грядущий этап эволюции критики "Эрой либидозного критиче-
ского текста": "Примечательно, что сам поиск "смысла", как
__________________________
21 Собственно, Лейч имеет в виду "последовательный принцип различе-
ния", но, как и большинство американских критиков, он не проводит
теоретического разграничения между этими двумя понятиями, хотя и по-
стоянно употребляет термин "различие" в смысле "различения".
195
ДЕКОНСТРУКТИВИЗМ
функция желания, врывается (или уступает ему место) в ин-
стинкт желающей аналитики. Постепенно критика становится
либидозной: потворствующей своему желанию и в то же время
серьезной; радостью чтения и написания" (выделено автором
-- И, И, ) (294, с. 263). Все это нельзя воспринять иначе,
как несколько запоздалые перепевы бартовского "Удовольствия
от текста"; однако этот пассаж любопытен как свидетельство
несомненной тенденции, хотя бы у части американских деконст-
руктивистов, к отходу от иногда довольно навязчивого прагма-
тизма, не всегда дающего себе отчет в неизбежной дистанции
между теоретическими постулатами и возможностью их неопо-
средованного применения к любому литературному материалу.
Как мы уже отмечали, американский деконструктивизм да-
леко не ограничивается лишь Йельской школой, впрочем, рас-
павшейся еще в первой половине 80-х гг. Хотя у нее и сейчас
осталось немало последователей, но в 80-е гг. она уже явно
уступала по своему влиянию течению "левого деконструктивиз-
ма", пережившему именно в это десятилетие пик своего расцвета
и очень близкому по своим исходным позициям несколько
раньше сформировавшемуся
английскому поструктурализ-
му.
Разновидности деконструтивизма: левый, герменевтический, феминистский
Для левых деконструкти-
вистов в первую очередь
характерны неприятие аполи-
тического и аисторического
модуса Йельской школы, ее
исключительная замкнутость
на литературу без всякого
выхода на какой-либо культурологический контекст, ее преиму-
щественная ориентация на несовременную литературу (в основ-
ном на эпоху романтизма и раннего модернизма); левые декон-
структивисты стремятся к соединению постструктурализма с
разного рода неомарксистскими концепциям, что нередко приво-
дит к созданию его подчеркнуто социологизированных, чтобы не
сказать большего, версий. Оставаясь в пределах постулата об
интертекстуальности литературы, они рассматривают литератур-
ный текст в более широком контексте общекультурного дискур-
са, включая в него религиозные, политические и экономические
дискурсы* Взятые все вместе, они образуют общий, или
"социальный" текст.
Так, например, Дж. Бренкман (109), как и все теоретики
социального текста, критически относится к деконструктивист-
скому толкованию интертекстуальности, считая его слишком
узким и ограниченным. С его точки зрения, литературные тек-
сты не только соотносятся друг с другом и друг на друга ссы-
лаются, они еще и связаны с широким кругом различных систем
репрезентации, символических формаций, а также разного рода
литературой социологического характера, что, как уже отмеча-
лось выше, и образует "социальный текст".
Влиятельную группу среди американских левых деконструк-
тивистов составляли в 80-х гг. сторонники неомарксистского
подхода: М. Рьян, Ф. Джеймсон, Ф. Лентриккия. Для них
деконструктивистский анализ -- лишь часть так называемых
"культурных исследований", под которыми они понимают изуче-
ние "дискурсивных практик" как риторических конструктов,
обеспечивающих власть господствующих идеологий через соот-
ветствующую идеологическую "корректировку" и редактуру
"общекультурного знания" той или иной исторической эпохи.
Представители другого направления в американском декон-
структивизме -- герменевтические деконструктивисты, в проти-
воположность антифеноменологической установке йельцев, ста-
вят своей задачей позитивное переосмысление хайдеггеровской
деструктивной герменевтики и на этой основе теоретическую
деконструкцию господствующих "метафизических формаций
