- Вот что, - сказал Дефорски, не глядя на Рамирова. - Мы понимаем
твое состояние и не будем больше тебя беспокоить. Только... чтобы в
будущем никогда больше эти выродки не убивали невинных мальчишек и
девчонок, детей наших, чтобы не доставляли они горя мирным людям... прошу
тебя, заклинаю: отдай нам прибор, который прислали этим убийцам!..
Спокойно, Рамиров, спокойно, бормотал мысленно Ян самому себе. Не
поддавайся моментальным импульсам. А один из этих подленьких импульсов
диктует сейчас тебе: в качестве мести за дочь отдать "оракул" борцам за
благородные идеалы, чтобы они, борцы эти, настигли и сурово покарали
засранцев!..
- Согласен, Роберт, - сказал он вслух. - Только, к сожалению, прибор
этот сейчас не со мной, Роберт. Не ношу я с собой такие сокровища,
понимаешь? В надежном месте он спрятан...
Когда они поймут, что я не собираюсь отдавать им "оракула", наверняка
с ними придется драться, как-то отстраненно думал при этом Рамиров. А у
гроба, в присутствии Юли, это было бы просто кощунством. Значит, надо
увести их отсюда...
Он подошел к гробу и вдруг, повинуясь порыву, мягко обнял Юлию за
плечи и хотел прижать ее к себе. Что-то с хлестким звуком ударило его по
щеке, и Ян не сразу сообразил, что получил пощечину.
- Ненавижу тебя, Рамиров! - побелевшими, сухими губами сказала она. -
Не-на-ви-жу!.. Ведь это из-за таких, как ты, погибают дети! Своим дурацким
стремлением быть добреньким для всех ты губишь людей. Ты был и остался
убийцей, Рамиров, и, если бы не эти люди, я бы никогда не позвала тебя
сюда! Потому что ты и только ты виновен в смерти Джильки!.. И зачем она
связалась с тобой, подлецом?!.
Это было куда больнее, чем пощечина. Что-то внутри Рамирова
безвозвратно рухнуло, но он почему-то ничего не смог сказать в свое
оправдание, сколько ни пытался, только уже на пороге все-таки оглянулся на
Юлию. В последний раз...
Они молча вышли из квартиры.
Спускаясь по лестнице в окружении широкоплечих юнписовцев, Рамиров
натянул на себя шапочку с "оракулом". Покосился на своих "конвоиров", но
те, похоже, посчитали этот жест вполне естественным.
На площадке между четвертым и третьим этажом Роберту Дефорски вдруг
стало плохо. Он судорожно уцепился за перила и стал шарить по карманам.
Все остальные тоже были вынуждены остановиться. Один из парней подхватил
Дефорски под локоть и помог ему справиться с никак не желавшим открываться
пузырьком, в котором хранились желтоватые пилюли.
Дефорски пожевал таблетку и извиняющимся тоном сказал в пространство:
- Все-таки скверно, что человек зависит от какого-то жалкого кусочка
мышечной ткани, которому наплевать на то, что у человека - масса дел и в
обрез - времени!..
- Не надо бы вам работать по ночам, Роберт Николаевич, - сердито
буркнул один из юнписовцев. - Совсем уже себя загнали, как скаковую
лошадь...
- В нашем деле без скачек нельзя, - сказал Дефорски и подмигнул
Рамирову. - А ночь... Что ночь? Ночь для нас - самое рабочее время.
Только теперь Ян увидел, как постарел Дефорски, как много морщин
появилось на его продолговатом лице, как ссутулились и заострились плечи.
Такого человека нельзя было не пожалеть.
- Как там у вас дела в конторе? - неожиданно для себя спросил
Рамиров. - Как поживает Моргадо? Вонючка Джонс по-прежнему страдает
одышкой?
- Извини, Ян, - грустно сказал Роберт, - но ты спрашиваешь про
покойников... И число их не уменьшается, а, наоборот, увеличивается с
каждым днем. Вот представь: каждый день сидишь в своем дурацком кабинете и
ждешь: кого из твоих ребят убили на этот раз?.. Каждый день такая
петрушка... А уж когда отправляешь кого-нибудь на задание, особенно вот
таких зеленых и несмышленых, - он кивнул на своих спутников, - так вообще
- море отрицательных эмоций... Может быть, и сердце-то я посадил в такие
моменты, когда вот-вот должны вернуться те, кого посылал накануне, а они
не возвращаются, а вместо них только приносят официальную сводку-отчет,
где, черным по белому, знакомые фамилии, только не в рамке, а после слова
"погибли"...
Голос Дефорски дрогнул, и он замолчал.
Они вышли на улицу, прошли по тротуару, свернув за угол, и сели в
неприметный серый турбо-кар, за рулем которого маялся от безделья
молоденький водитель с усиками. Естественно, Дефорски сел рядом с
водителем, и так же естественно Рамиров оказался зажатым с двух сторон
крутыми плечами двух других юнписовцев.
- Куда ехать? - осведомился водитель, заводя машину.
- Спроси у него, - Дефорски кивнул на Яна.
- На Северный вокзал, - сказал Рамиров, повторяя мысленную подсказку
"оракула".
- Камера хранения? - коротко поинтересовался Роберт, глядя в окно.
- Не торопи события, Роберт, - ответствовал Рамиров. - Скоро сам все
увидишь...
Им нужно было ехать через центр. Однако, словно подчиняясь внушению
"оракула", турбо-кар вскоре свернул в переулки и начал петлять по
извилистым, крутым лабиринтам тесно построенных домов. Это был так
называемый Латинский квартал.
Дефорски вдруг хохотнул.
- А здорово ты нас водил за нос, Ян! - сказал он. - Взять хотя бы
попытку войти с тобой в контакт в кафе... Чувствуется старая школа. Между
прочим, Освальд тоже участвовал в том эпизоде, - издевательски добавил он.
Парень, сидевший слева от Рамирова, смущенно кашлянул и поерзал на
сиденье.
- Кто ж мог предположить, что он такой прыткий? - спросил он
неизвестно у кого хриплым от курения голосом. - Мы делали все, как надо...
Завязался чисто профессиональный спор о методах слежки и задержания.
Рамиров в нем, однако, не участвовал. Не потому, что ему нечего было
сказать по данному поводу. Просто в этот момент "оракул" показывал ему,
что произойдет через две с половиной минуты. И Яну сразу вспомнилось, что
у Дефорски больное сердце, трое детей и любящая жена...
"ТОЛЬКО ПОСТАРАЙСЯ СДЕЛАТЬ ТАК, ЧТОБЫ ЭТИ ЛЮДИ НЕ ПОГИБЛИ", отчаянно
взмолился Рамиров. "ВЕРОЯТНОСТЬ ЛЕТАЛЬНОГО ИСХОДА ОТНОСИТЕЛЬНО МАЛА",
безжалостно-сухо ответил "телохранитель".
"Относительно мала", мысленно повторил Рамиров нечеловеческую
формулировку "оракула". Сам себе не отдавая в этом отчета, он начинал
относиться к аппарату, как к своему второму "Я", все время забывая о том,
что это - не человек и что все человеческое ему чуждо, но именно за это
Рамиров начинал ненавидеть своего электронного ангела-хранителя...
Они вновь вырвались на простор проспекта Миттерана и помчались у
самой центральной разделительной полосы с огромной скоростью.
Навстречу размытыми импульсами пролетали чопорные "кадиллаки", хищные
"шевроле", изысканные "альфа-ромео" и горбатые "фольксвагены". Выделяясь
среди стада легковых каров, натужно грохотал мастодонтоподобный
"стратфорд" с четырьмя газотурбинными движками, загруженный пластмассовыми
ящиками.
Когда до грузовика осталось около сотни метров, "оракул" шепнул прямо
в мозг Рамирова: "Вот сейчас!" - и Ян, подавшись назад и постаравшись
надежно упереться ногами в передние сиденья, помимо своей воли крикнул
водителю:
- Куда несешься! Правее возьми, осторожно!..
Как и следовало ожидать, парень, ошарашенный этим внезапным воплем,
не поддался приказу крутнуть руль вправо, а стал вертеть головой по
сторонам, пытаясь обнаружить, в чем же, собственно, дело...
И в этот миг из-за "стратфорда" вылез на обгон на бешеной скорости
черный автокар, водитель которого, видимо, верил не то в свое мастерство,
не то в бессмертие души. Они сближались лоб в лоб так стремительно, что
истошный крик Дефорски водителю: "Осторожно! Уходи вправо!" - раздался
всего за доли секунды до столкновения.
Поросячий визг тормозов обеих машин, запах жженой синтетической
резины шин, белые, вытянувшиеся лица юнписовцев, чей-то панический вопль -
все эти ощущения доходили до Рамирова так медленно, будто он смотрел
очередной кинотрюк, исполняемый каскадерами-профессионалами.
Яна швырнуло вперед с такой силой, что что-то зазвенело - то ли у
него в голове, то ли просто лобовое стекло - машина почему-то встала на
дыбы, и окружающий мир закувыркался, как решивший пошалить ребенок...
Каким-то уголком сознания Рамиров успел понять, что турбо-кар
перевернуло вверх колесами и теперь он скользит на крыше кабины по
гладкому асфальту, а потом машину сотряс еще один удар, от которого
потемнело в глазах, и мир померк...
Очнулся Ян, казалось, спустя вечность. В ушах бубнил чей-то
настойчивый голос: "ВСТАВАЙ... ВСТАВАЙ... ВСТАВАЙ...".
"Это же "оракул", сообразил Рамиров и окончательно пришел в себя.
В кабине капало что-то горячее, рядом лежали переплетенные, без
признаков жизни, тела юнписовцев. Судя по всему, Рамиров пострадал в
катастрофе не так сильно, как они. Благодаря "оракулу", черт бы его
побрал!..
Стекла в дверцах отсутствовали, их осколки хрустели повсюду. Рамиров
кое-как выкарабкался наружу.
На противоположной стороне улицы толпа зевак окружила вдребезги
разнесенный автокар, с которым они столкнулись. Рамиров поспешно отошел от
машины. Голова гудела, колени подгибались, ноги и руки были как будто
тряпичные...
Кто-то из прохожих тряс его за рукав и что-то спрашивал, но смысл
слов не доходил до затуманенного сознания Рамирова.
"УХОДИ, БЫСТРЕЕ УХОДИ", настойчиво твердил "оракул". Он, как всегда,
был прав, и Рамиров поспешил последовать совету. Растолкав толпу, он
юркнул в дверь ближайшего бара, прошел, шатаясь, через полупустой зал и
благополучно вышел через дверь черного хода.
Через несколько минут он уже был в трех кварталах от места
катастрофы.
РЕТРОСПЕКТИВА-12. ЗАСТАВА
Проклятое воображение, оно не раз подводило Рамирова.
Стоя в полночь на условленном месте встречи, Ян пытался представить,
что его ожидает в Легионе. В любом случае, "оракула" было бесполезно об
этом спрашивать. И разыгравшаяся фантазия подсунула ему такую картину.
Во-первых, затормозит бесшумно возле него роскошный черный
"мерседес", из которого выберется в сопровождении нескольких громил
загадочная личность в плаще с поднятым воротником, непременно в кожаных
перчатках и в черных очках. У Рамирова будет спрошен какой-нибудь
замысловатый пароль, которого он, конечно же, не знает...
Во-вторых, доставят его, связанного по рукам и ногам, на какой-нибудь
заброшенный полевой командный пункт, где вначале подвергнут жуткому
допросу с пристрастием (имеется в виду пристрастие к использованию всяких
варварских пыточных устройств), в ходе которого будет препарирована и
подробно проанализирована биография "лейтенанта Евгения Бикоффа".
Заседание "приемной комиссии" под крышей спорткомплекса в этом отношении
можно будет сравнить лишь с детскими забавами...
Дальше начинаются различные вариации.
Если Рамирова "раскрывают", что, кстати, весьма вероятно, то его
будет ждать мрачный подвал с волосатым человеком в кожаном фартуке,
который будет решать: лишить жертву жизни с помощью удавки или чего-нибудь
в этом роде сразу или предварительно доставить себе эстетическое
наслаждение, подвесив казнимого за ребра на стальном крюке?.. Не исключена
возможность и образцово-показательной казни, с привлечением к оной молодых
и необстрелянных членов Легиона. Вроде покойного Лэста-младшего...
Если же "легенда" Рамирова удовлетворит штаб Легиона, то
вырисовывается церемония торжественного посвящения в ряды "борцов за
