справедливость", с обязательным кровопусканием с помощью кинжала,
принесением соответствующей клятвы личностям в черных масках и целованием
пыльного шелка чудом уцелевших воинских знамен...
Денька через три Рамирову поручат для начала расклеивание самодельных
листовок с воззваниями Легиона к гражданам Евросообщества, через
месяц-другой доверят участвовать в таком ответственном деле, как нападение
на демонстрацию "сторонников мира", а там, глядишь, через год допустят и к
вооруженным действиям...
Одним словом, перспектива вырисовывалась мрачная и безнадежная,
Рамиров был зол на себя и давал обещания господу Богу поставить сотню
свечей, если останется после этой ночи в живых.
Занятый этими мыслями, он не обратил никакого внимания на старенький,
потертый "лендровер", который шумно остановился на другой стороне улицы.
Только когда человек в пятнистом комбинезоне, вылезший с места водителя,
подошел прямиком к нему и осведомился: "Это вы - лейтенант Бикофф?", Ян
сообразил, в чем дело.
Всякая конспирация попиралась грубо и безоговорочно. Полицейский,
который в последние десять минут прохаживался по периметру перекрестка,
особо пристально приглядываясь к Рамирову, с возросшим в энной степени
подозрением взирал на человека в комбинезоне. Не хватало еще, чтобы из
машины выглянуло дуло автомата и расстреляло полисмена на глазах у праздно
гуляющей публики.
- Бывший, - уточнил Рамиров вслух, разглядывая, в свою очередь,
незнакомца. - Бывший лейтенант...
- Ну-ну, - проворчал неодобрительно человек в "комбезе". - Это мы еще
посмотрим, бывший или будущий... Пошли в машину.
В "лендровере" было темно, пахло машинным маслом и железом. В темноте
Рамиров пролез на сиденье, расположенное вдоль борта кузова, наступив при
этом кому-то на ногу. Судя по очертаниям фигур, здесь сидели еще пятеро.
- Ну, вот, - удовлетворенно сказал человек в комбинезоне, садясь за
руль и трогая машину с места. - Теперь наша группа - в полном составе.
Значит, так, лейтенант, особо мы знакомиться не будем, за неимением
времени. Согласно твоей фамилии, дадим тебе кличку "Бык". - ("Уж лучше
"Клюв", ведь фамилия Бикофф - не русского происхождения", подумал
Рамиров). - Меня можешь называть Бекасом. Справа от тебя - Барсук, дальше
идут: Жираф, Бобр, а напротив тебя - Кролик и Мак...
Из темноты рядом с Рамировым поочередно сказали: "Привет", "Очень
приятно", "Уэлкам... ту зэ эс... ха-ха!", "Здорово! Ты - бык, а я -
корова!"... Пятый молча сунул Рамирову жесткую пятерню, от которой
почему-то пахло железом.
- Да у вас тут прямо настоящий зверинец, - усмехнулся Рамиров. - Что
ж тогда вы так неосторожно своим видом полицию дразните?
- Это ты про "копа", который пялился на нас? - догадался Бекас. - Да
пошел он!.. Пусть они нас боятся, а не мы их.
- Куда едем? - осведомился Рамиров.
- Стрелять не разучился, Бык? - спросил кто-то из "зверинца".
- Вообще-то нет, - медленно проговорил Рамиров. - А что?
- Понимаешь, лейтенант, - сказал Бекас, ведя машину по полуосвещенным
улицам, где Рамиров никогда не бывал до этого. - Обстоятельства
складываются так, что придется тебя сразу подключить к делу. Прошлой ночью
погиб... в общем, один наш боевой товарищ. В качестве замены штаб
рекомендовал тебя. Сейчас мы едем брать один объект, так что поможешь нам,
ладно?
- Как это - "брать"? - глупо переспросил Рамиров. - И что это за
объект?
- Не бойся, большой драки не ожидается, - усмехнулся Бекас. - При
въезде в город стоит юнписовская застава, мать ее за ногу, так вот она
Легиону - как кость поперек горла... По ночам ее сторожит пара охранников,
наша задача - "выключить" их и покопаться в бумагах, а на прощание -
устроить небольшой фейерверк... Как ты на такие мероприятия смотришь? А?
- Положительно, - сказал без особого энтузиазма Ян. - А оружие будет?
Или голыми руками обойдемся?
Рядом с ним что-то звякнуло, и острый ствол автомата уперся Рамирову
под ребро.
- Держи, - сказал чей-то голос. - Это твоя игрушка будет.
- Пока едем, переоденься, - приказным тоном сказал Бекас. - Дай ему
вещмешок, Жираф.
Переодеваться в темноте и тесноте было неудобно, но Рамиров кое-как
справился с непослушными застежками и стиснул автомат.
"Интересно, - мысленно сказал он себе, - как ты будешь выпутываться
из сложившейся ситуации?"...
- Теперь слушай меня внимательно, Бык, - сказал Бекас. - Порядок
твоих действий на операции будет такой...
Слушал Рамиров чисто автоматически. Голова его была занята совсем
другим. Видел сейчас Ян запавшие в душу эпизоды: жалобно пищавший сверток,
который он с невольной опаской принял из рук Юлии много лет назад у
роддома; крошечное, сморщенное личико существа, обнаружившегося внутри
свертка, с белыми крапинками на носике и мышиными, почему-то знакомыми
глазками; голос жены: "Так как мы назовем ее, Ян?" - и свой срывающийся от
радости голос: "Джулией, конечно, в твою честь, милая"... А потом, без
всякого перехода, - белый профиль и длинные каштановые волосы на фоне
черно-красного крепа...
Рамиров скрипнул зубами и с ненавистью покосился на своих спутников.
Такие же молодчики, как они, убили его дочь. И теперь он имеет полное
моральное право перевести флажок предохранителя на автоматический огонь и
расстрелять в упор этих парней в проклятой военной форме, воюющих против
собственного народа...
Но одновременно Ян почему-то чувствовал, что никогда не сделает
этого, и от этого ему становилось еще хуже...
Они оставили "лендровер" в лесу, около часа шли сквозь мокрые кусты
по скользкой тропинке. Вокруг было так темно, словно находились они
где-нибудь в глухой сибирской тайге, а не в пригороде одного из крупных
центров Европы.
Над головой то и дело гудели басом заходившие на посадку
джамп-лайнеры, сверкающие разноцветными мигалками подобно елочным
гирляндам, подброшенным высоко в небо чьей-то могучей рукой: недалеко от
пригорода располагался международный аэропорт.
Застава ЮНПИСа стояла на перекрестке, образованном пересечением
окружного автобана и Европейской автострадой номер восемь. Представляла
собой она кирпичное шестиэтажное строение, с навесом над освещенным входом
и стеклянным вестибюлем, занимавшим весь первый этаж.
Окна заставы, выходившие к шоссе, были черными, как вода в старом,
застойном омуте, лишь на первом этаже кое-где синели лампы дежурного
освещения.
Некоторое время, спрятавшись в мокрых от тумана кустах на
противоположной стороне дороги, они наблюдали за зданием. Изредка, обдавая
группу отработанными газами турбинных двигателей, по автобану проносились
тяжелые грузовики "Евротранса", неустанно доставлявшие днем и ночью грузы
во все концы Европейского Сообщества.
Бекас толкнул Рамирова в бок.
- Вперед! - вполголоса сказал он остальным.
Они выскочили из кустов, перебежали через дорогу и здесь разделились:
Кролик и Бобр остались контролировать подходы к заставе, а Бекас, Рамиров,
Жираф и Мак бросились к входной двери. Как и следовало ожидать, здание
находилось под охраной электроники. Бекас достал из кармана камуфляжной
куртки десантника плоский ящичек электронной отмычки и с минуту возился
возле двери, нажимая кнопки на панели "отмычки", будто подсчитывая что-то
на калькуляторе.
Створки двери гостеприимно разошлись в разные стороны, реагируя на
импульс комп-пароля.
Милитары проникли в вестибюль первого этажа, стараясь передвигаться
бесшумно. Жираф и Рамиров кинулись к приоткрытой двери комнаты охраны,
откуда в вестибюль падала полоска яркого света.
В этот момент заработал "оракул", и Рамиров узнал, что произойдет, и
проследил мысленно цепочку вариантов, разбегающихся пучком от основного
ствола развития событий. Ничего опасного лично для него, как ни странно,
"оракул" в данной ситуации не усматривал. Наверное, ему стоило доверять.
Во всяком случае, Рамиров уже привык доверять "телохранителю".
Поэтому Ян не собирался ломать намечающуюся _с_х_е_м_у_.
В комнате охраны, однако, было пусто, и очередь, выпущенная Жирафом
из автомата, прошлась по комнатке вихрем, сбивая пустые стулья и взрывая
экраны мониторов наблюдения.
Жираф недоумевающе повернулся - выпученные глаза, открытый в
беззвучном крике рот - но крикнуть не успел.
Вестибюль осветили мощные "юпитеры", от света которых возникала
сверлящая боль в глазах. Милитары присели от неожиданности, словно по ним
ударил беззвучный залп лазерных пулеметов.
Усиленный мегафоном, откуда-то сверху донесся самоуверенный голос:
- Вы окружены!.. Руки за голову, бросьте оружие!
Закрывая рукой лицо от нестерпимого света прожекторов, Рамиров
спиной, грудью и прочими частями тела чувствовал нацеленные на него со
всех сторон дула парализаторов, атомайзеров и прочих единиц огнестрельного
оружия.
Видимо, напарникам Рамирова терять было нечего, потому что началась
перестрелка. Не то Бекас, не то Мак - за стеной света трудно было
разглядеть - решил, что помирать надо геройски, и пустил в ход оружие,
стараясь, во-первых, погасить "юпитеры", а во-вторых - уничтожить тех, что
засели за колоннами и на балкончике вестибюля (где именно сидит каждый
юнписовец, Рамирову подсказывал "оракул", но Ян не стал пользоваться этим
знанием для подавления огневых точек "противника")...
Вскоре в круговерти света и тьмы развернулась самая настоящая
баталия. Жираф куда-то уполз вбок, кто-то что кричал, пытаясь перекрыть
грохот стрельбы, звенело падающее стекло, располосованное пущенными
вслепую автоматными очередями, пули рикошетили и носились между колоннами
подобно стаям невидимых, а потому очень опасных насекомых. За секунду до
начала стрельбы Рамиров успел рухнуть на пол, а потом "оракул" взял на
себя управление его телом, и в нужные моменты, избегая попаданий, Ян
перекатывался по полу... В один из таких моментов Рамиров оказался
неподалеку от темного силуэта, в котором "оракул" распознал противника.
Теперь, даже если бы Рамиров хотел что-то изменить, от его воли это уже не
зависело бы, потому что робот, сидевший в шапочке, действовал, как и
полагается истинному солдату: увидел противника - уничтожь его или выведи
из строя...
Тело Яна скользнуло ящерицей по полу, ноги сжались пружиной,
взведенной до отказа, а потом распрямились с невероятной быстротой,
производя подсечку. Юнписовец рухнул как подкошенный и, наверняка
ударившись о мраморные плиты пола головой, потерял сознание. Но Рамиров -
вернее, "оракул" - все-таки добил его ударом в грудь, крошащим ребра и
расплющивая легкие...
Завладев автоматом с парализующими патронами, Рамиров нажимал на
спусковой крючок до тех пор, пока указательный палец не свело судорогой. И
пока на месте боя не стало тихо.
На полу шипело пламя: видно, зажигательные пули подожгли ковровые
дорожки. Где-то стонал раненый. Некоторые прожекторы погасли, поврежденные
пулями, и вестибюль освещался лишь двумя-тремя перекрестными лучами. В их
свете Рамиров разглядел усыпанный стеклянными осколками и мраморной
крошкой пол, на котором тут и там виднелись неподвижные тела.
Бросив автомат, он направился туда, откуда слышался стон.
Это был не кто иной, как Барсук. Он был без сознания: обе ноги выше
колен были превращены в кровавый кисель. Видимо, очередь из атомайзера
чиркнула по нему вскользь, но этого оказалось достаточно, чтобы превратить
бывшего милитара в инвалида. Все-таки дьявольское это оружие -
