Меня заперли в тесном, полутемном помещении без окон. Хорошо еще,
догадались поставить туда стул, чтобы не жестко было сидеть на бетонном
полу.
Через час, а, может, и через два дверь моей "темницы" отворилась, и
ко мне в гости пожаловал не кто иной, как субкоммандант Ченстохович
собственной персоной. К этому времени я уже успел оправиться от
психологического ступора и даже пришел кое к каким выводам.
- Ого, - сказал я вместо приветствия. - Сам господин субкоммандант
ради моей скромной персоны бросает все свои важные дела и посреди ночи
прилетает, так сказать, в тыл врага!
- Перестаньте иронизировать, Рамиров, - ответствовал он.
Солдат внес мягкое кресло (и где только они умудрились раздобыть его
в полевых условиях?), каким-то образом сделал ярче освещение и удалился.
Ченстохович опустился в кресло и не спеша, с наслаждением закурил
необычайно ароматную сигарету.
- Верите ли, с утра на ногах, - пожаловался он. - Присесть было
некогда... Разве при такой жизни наживешь брюшко, которое по штату
положено генеральским чинам?
Я молчал, и он не стал больше ерничать.
- Ну, что стряслось? Рассказывайте.
- О чем? - удивился я.
Глаза моего собеседника сделались непроницаемо черными.
- Хотя бы о том, что побудило вас, мирно - я бы даже сказал,
пацифистски - настроенного журналиста, вмешаться в выполнение группой
десантников учебного задания, при этом покалечить нескольких милитаров
"южных", оскорбить... гм... действием заместителя командира ракетного
полка и, вдобавок, полностью игнорировать указания всех посредников,
которые были свидетелями ваших разнузданных действий... Что произошло с
вами? Неужели вы до такой степени ненавидите армию и всех, кто в ней
служит?!
- Вот вы говорите, что я ненавижу армию, - сказал я. - Я ненавижу
войну, господин субкоммандант, а между этими понятиями - большая
разница... И у меня есть свои причины ненавидеть войны.
Я снял с шеи и протянул субкомманданту свой старенький солдатский
медальон.
- "Девятнадцатый особый отряд", - прочитал вслух Ченстохович,
вглядываясь в полустертые буквы. - "Рядовой Ян Рамиров... контузия третьей
степени... ранение четвертой категории... ожоги"...
Он не стал читать до конца все, что там было написано - а написано
там было многое. Он сжал медальон в кулаке и, не глядя на меня, глухо
обронил:
- Что ж вы мне сразу не сказали тогда, у штаба?..
Я скромно потупился.
- Где вас контузило? - спросил субкоммандант, будто это было для него
очень важно.
- Под Рембоем, в июне двадцать первого... При попытке прорваться из
окружения...
- Я помню, - прервал меня он и закурил уже третью по счету сигарету с
момента своего появления. - И часто с вами бывает... такое?
- Да нет, - честно признался я. - Поэтому я ничего и не сказал вам
раньше. Зачем зря ворошить прошлое?
Он молчал.
- Скажите, господин субкоммандант, много ли бед я натворил? -
пробормотал я. - То есть... многих ли я убил сейчас?
- Убил? - повторил он удивленно. - Нет, Ян. На этот счет можешь быть
спокоен... Но некоторых ты ушиб весьма прилично, двое сейчас - в
реанимации, остальные - в медпункте...
- И что мне за это будет?
- Благодарность тебе будет... за содействие вооруженным силам в
выполнении поставленных задач! Нет, я серьезно... Направим в редакцию
благодарственное письмо за моей подписью. Или красивый диплом оформим...
- А как же ущерб, нанесенный мной? - ехидно поинтересовался я.
- Что - ущерб? - махнул рукой субкоммандант. - Спишем... В конце
концов, на учениях допускается определенный процент... пострадавших. Ведь
армия - не школа бальных танцев, и учить солдат надо по-настоящему, без
каких-либо скидок, верно?
- Не надо никаких благодарностей и дипломов, - с трудом двигая
губами, возразил я. - Только медальон верните - я его своим внукам завещаю
как память о войне...
ЯН РАМИРОВ, ШТАТНЫЙ СОТРУДНИК ЮНПИС (ПРОДОЛЖЕНИЕ)
- Кстати, вернул он тебе твой медальон? - полюбопытствовал Брилер.
- Конечно... Зачем он ему?
- Тогда давай его сюда, - деловито приказал Дефорски.
- А в чем дело?
- Узнаешь, - сказал Брилер, успокаивающе хлопая меня по плечу. -
Скоро все узнаешь, Ян.
Я положил на стол коробочку медальона и подошел к окну, хотя меня так
и подмывало посмотреть, зачем это он им понадобился.
Кабинет Брилера располагался на сто девятом этаже, поэтому смотреть
из окна было так же, как из кабины вертолета. Только вместо винта над
головой жужжал мощный кондиционер.
Когда я повернулся, Дефорски в кабинете уже не было, медальон со
стола исчез, а Брилер курил, откинувшись на спинку кресла.
- Хочешь кофе? - спросил он.
- Нет.
- Что: никак не можешь отойти после этакой передряги? -
поинтересовался он.
Я предпочел оставить при себе мнение насчет характера "передряги" и
тех благодушных руководителей, которые посылают в нее своих сотрудников, а
сами прохлаждаются под кондиционером, потягивая кофеек...
- Ладно, не дуйся, - сказал Брилер, достаточно верно истолковав мое
молчание. - Зато большое дело ты провернул. Теперь они у нас - вот где
сидеть будут!
Он так яростно сжал кулак и с таким отвращением поглядел на него,
будто ухватил за хвост какое-то отвратительное пресмыкающееся.
- Как прикажешь тебя понимать? - осведомился я. - Что еще за дело?
Вообще, мне с самого начала не нравилось, что придется работать вслепую.
Уж слишком неопределенным было ваше задание...
- Да мы и сами толком ничего не знали, Ян! - воскликнул Брилер. - Нам
хотелось всего лишь проверить одну догадку, а в результате наткнулись мы
на самый настоящий клад!
- Может быть, оставим в покое метафоры, Николь? - Мне уже надоело
блуждать в потемках и пытаться разгадать многозначительные заявления
своего шефа.
Секунду Брилер смотрел на меня отсутствующим взглядом, потом,
собравшись, спросил:
- Ты-то сам как все это объясняешь?
- Ну, если тебе интересно - изволь... Думаю, что мы каким-то образом
попали в так называемый "параллельный мир". Или перпендикулярный - можно
называть его, как угодно... Видимо, в том проклятом лесу имеется место
пересечения наших двух миров, и в эту, так сказать, приоткрытую дверь мы и
угодили... А в том, другом мире, получается, все так же, как у нас, но кое
в чем историческое развитие пошло по другому варианту... Например,
крупномасштабный конфликт расколол вооруженные силы на две части, которые
принялись крошить друг друга в запале братоубийственной войны... А перед
ЦУОРБом меня, наверное, выкинуло обратно в наш мир через другую "дыру" -
причем незаметно для меня... К сожалению.
- Что ж, красиво, - хмыкнул Брилер. - Но возникает ряд вопросов.
Например, каким образом происходили чудесные превращения учебных
боеприпасов в боевые и обратно? И не слишком ли много "дырок"-переходов из
одного мира в другой вдруг открылось в последнее время? Ведь по нашим
сведениям, подобные случаи имели место часто за последние годы. Ну, и
наконец... Почему ты решил не посвятить субкомманданта Ченстоховича в свою
гипотезу, а стал морочить ему голову своей контузией?
- Начну с конца, - сказал я. - Контузия у меня действительно имеется.
На память о Пандухе, чтобы не забывать о нем. Это раз. Если бы я начал
излагать генералу про параллельные миры, он бы счел, что я свихнулся от
эмоционального перенапряжения - тем более, что мои предыдущие действия
убедительно это подтверждали. Это два. Что же касается твоих первых двух
вопросов, мне ничего не приходит в голову, кроме того, что, в сущности...
- Не следует умножать число сущностей, - прервал меня Брилер. - Это
не я сказал, это старина Оккам с его бритвой... Сначала следует
рассматривать самые простые версии.
- Ну, и какова же твоя простая версия в нашем деле?
В этот момент вернулся Дефорски и протянул мне медальон. При этом
Роберт сиял, как пряжка ремня милитара-первогодка.
- Результаты научной экспертизы, - сказал он, - свидетельствуют о
том, что носитель сего подвергался сильному энергетическому воздействию.
Мощность энергопотока составляла свыше ста кильманов, - (Брилер почему-то
присвистнул), - характер его не установлен, но, скорее всего, речь идет о
биоэнергетике...
- Понял, Ян? - торжествующе вскричал Брилер. - Вот тебе и простое
объяснение!.. А мы-то ломали голову, какого черта на стационарной орбите,
прямехонько над районом учений, висел некий спутник без опознавательных
знаков!..
Ты зря думаешь, что мы послали тебя совсем вслепую, успокоившись
немного, продолжал Николь Брилер. Кое-какая информация о странном
поведении милитаров во время и после учений у нас к тому времени имелась.
Достаточно вспомнить и синдром Вюгге, при котором людям кажется, будто они
проливали чужую кровь, и эффект "ложной памяти", когда бывшие милитары
"узнавали" абсолютно не знакомых им людей, и, наконец, пресловутый
"милитарный психоз", который выражается в приступах беспричинной
агрессивности по отношению к окружающим...
Одним словом, говорил Брилер, были все основания полагать, что
руководство Объединенных вооруженных сил Сообщества втайне применяет
какие-то новейшие средства психогенного воздействия на военнослужащих. И
мы как организация, ведущая борьбу против милитаризации человечества, за
"юниверсал пис", не могли оставаться безучастными наблюдателями... Но
чтобы выступить открыто против поползновений милитаристов на контроль над
сознанием людей, нам нужны были доказательства. И поэтому мы послали
тебя...
- Снабдив специальной аппаратурой, спрятанной в твоем медальоне, Ян,
- добавил Дефорски.
- И ни слова не сказав мне о том, что меня ждет, - в тон ему сказал
я.
- Извини, - сказал Брилер. - Нам важны были свидетельства
неосведомленного человека. И потом, мы же не предполагали, что воздействие
на психику окажется таким мощным!
- Ладно, прощаю вас, негодяев. Но и у меня есть к вам вопросы.
- Валяй, - добродушно ответствовал шеф.
- Зачем им это все понадобилось? И неужели субкоммандант ломал
комедию, прекрасно зная, чем обусловлено мое буйствование в ЦУОРБе?!. И уж
совсем не могу поверить в то, что меня разыгрывала вся группа лейтенанта
Бикоффа!
- Все очень просто, Ян, - сказал Брилер. - Об этой затее наверняка
знали лишь члены самого высшего командования - возможно, даже Ченстохович
не входил в их число... А что касается рядовых милитаров - не исключено,
что в ходе воздействия им "стирали" память о внушенных картинках и
создавали нечто другое: будто бы они действительно участвовали в учениях,
не более того... Впоследствии, однако, наиболее сильные переживания,
отложившиеся на уровне подсознания, могли всплывать на поверхность у самых
неуравновешенных личностей. Таких, я думаю, оперативно упекали в психушки
- если они не успевали покончить с собой под влиянием комплекса
неосознанной вины. Другие же были обречены мучиться кошмарами...
Вообще-то, ты молодец, что свалил все на свою контузию. В противном случае
Ченстохович мог сообщить о тебе по команде, а соответствующие армейские
боссы сделали бы весьма неприятные оргвыводы...
- Это как? - не понял я.
- Ну, существует масса вариантов, - с любопытством глядя в чашку с
остывшим кофе, сказал Брилер. - Не мне тебе объяснять... Ты вполне мог бы
утонуть в болоте. Как Одессит... Или неосторожно обращался бы с оружием...
