Адельберто.
Предвидеть всю эту роковую последовательность событий тот не
мог. Догадаться о случившимся - тоже. Однако факт оставался
фактом - Счастливчик понимал это: оставив на попечение Тони
живого и бодрого "призрака", он получил в итоге "призрака"
безнадежно дохлого. Понятно, что Адельберто должен был огорчиться
случившимся - на благодарность в приказе Тони вовсе не
рассчитывал - но то, что случившееся потрясет его компаньона до
глубины души и заметно прибавит ему седины, Счастливчик не ожидал.
- Т-ты знаешь, как я на него рассчитывал, - начал наконец
Мепистоппель и кивнул головой в сторону складских дверей. - Я
создал ему все условия... Я влез в долги, чтобы расплатиться за
него...
Стоил "призрак" и впрямь большие деньги: зверем он даже на
родной Шараде был редким, и по местным поверьям поймать его было
вообще невозможно - только привязать к себе дружбой и тогда уж,
поселить у себя, а там и вынести на продажу. Чисто
по-человечески. Придавали цену "призракам" их способность
поведением своим предсказывать будущее, равно, как и другие
таинственные их свойства. Продать зверька на Прерии с выгодой для
себя Адельберто мог запросто. Но его планы шли дальше, гораздо
дальше. "Призраки" на некоторое время стали его коньком. Хобби,
перераставшим в манию. Он собрал в памяти своего компьютера и в
трех засаленных тетрадях все - достоверные и нет - россказни об
этом виде. Вооружившись этим знанием, написал лучшему знатоку
фауны Шарады - Климу Аркадьеву. Адельберто одолевала
дерзновенная мечта - принудить своего "призрака" к размножению.
Основать ферму.
Академик Аркадьев охотно откликнулся и прислал Адельберто
обстоятельное - сотни на две килобайт - письмо, в котором
подробно пересказывал все уже известное Мепистоппелю о
"призраках" и кое-что неизвестное, но и ненужное. В заключение,
почтенный экзозоолог с прискорбием сообщал, что способ
размножения "призраков" для науки все еще темен и заранее
благодарил за любую информацию по этому вопросу, буде таковая у
господина Фюнфа найдется. Известно, правда, что на
репродукционный период "призраки", не различающиеся между собой
по полу, мигрируют в глубинные районы континента Мааса, что на
Шараде, где питаются, очевидно, только иглами единственного
произрастающего там вида растений - псевдососны Мураямы.
Возможно, заключал академик, что именно смена рациона и
провоцирует организм "призраков" на что-то подобное почкованию.
Про почкование ученый писал с осторожностью - только на том
основании, что признаков полового процесса или беременности у
известных науки "призраков" не наблюдается.
На покупку хвои сосны Мураямы Адельберто ухлопал последние
из полученных под залог "Проката" деньги. Первую порцию синеватых
игл он засыпал в кормушку "Отца Гамлета" - как он окрестил
потенциального основателя рода ручных "призраков" - как раз
перед позавчерашним разговором с Тони. В середине дня он, не
удержавшись, рискуя опоздать на Терминал, зашел в "Прокат", чтобы
посмотреть "как он там" и обнаружил, что зверек мучается животом.
Все знания Адельберто о редком животном не помогли ему облегчить
участи несчастного выходца из ледяных пустынь далекой планеты.
Помаявшись еще часов шесть, он понимающе улыбнулся Мепистоппелю и
испустил дух. Горю Адельберто не было предела. Профессору
Аркадьеву, верно, сильно икалось в тот день. Равно, как и
шельме-китайцу, продавшему проклятую хвою Адельберто. Конечно и
за шкурку "призрака" - тем более за его чучелко - любители
заплатили бы немало. Но не столько, чтобы Мепистоппелю удалось
расплатиться с долгами. К тому же Адельберто настолько сдружился
с "Отцом" - тот и впрямь был мил, умен и привязчив - что сама
мысль о том, чтобы извлечь выгоду из его бренной тушки, была для
него кощунственна - все равно, что набить чучело из любимого
дедушки. Он подержал в руках почти невесомое тельце, запер
опустевшую клетку и направился к установленному в подвале
мусоросжигателю. Постояв перед мрачного вида агрегатом, он
передумал и решил по-христиански предать "призрака" земле - так
дети хоронят любимую канарейку. Вооружившись заступом, он
соорудил во дворе "Проката", под большим платаном, над местом
вечного - как он думал - упокоения своей мечты о ферме
"призраков" небольшой холмик и означил его одним из запасенных в
"Прокате" временных надгробий. После чего, в одиночестве,
мрачный, как черт с похмелья, убыл на побережье последним
экспрессом, и словом не обмолвившись о происшедшем со своим
единственным другом и компаньоном.
Вернувшись этим утром, он, прежде чем отпереть двери своего
оффиса, неспеша прошел к платану, чтобы еще раз бросить взгляд на
могилу своих надежд, и обнаружил ее пустой и разверстой. Волосы
зашевелились у него на голове: нет, это не было делом рук
человеческих - разбросанная земля не хранила следов заступа.
Ч-ь-и - т-о л-а-п-ы разгребли ее. Снаружи или и-з-н-у-т-р-и?!!
Мысль о банальном воровстве недешевой тушки он отверг сразу:
никто не знал о том, что "призрак" сдох. Никто не знал, что он
похоронен. Дело было без свидетелей. Посидев немного у стойки и
опрокинув пару рюмок местного коньяку, Адельберто, движимый
каким-то смутным предчувствием, прошел на склад - просто так.
Вид "Отца Гамлета", покоящегося на родной подстилке, с немым
укором в глазах, потряс Мепистоппеля до глубины души. Всю жизнь
он подозревал, догадывался о том, что мир, окружающий его, -
всего лишь декорация, ширма, за которой правит бал
п-о-т-у-с-т-о-р-о-н-н-е-е, всю жизнь предчуствовал, что ему
суждено столкнуться с э-т-и-м... И - вот!...
Подволакивая ноги, Адельберто Фюнф прошел на свое привычное
место пребывания, обвел окружающие его пыльные атрибуты свадеб,
похорон и крещений диковатым взглядом и выглушил оставшийся
коньяк прямо "из горла". Это помогло. По крайней мере, к нему
вернулась способность говорить - как раз к тому моменту, когда
его бестолковый компаньон счел возможным вернуться на рабочее
место.
К тому моменту, когда Адельберто окончил свой рассказ,
подкреплявшийся совместным употреблением содержимого второй или
третьей бутыли сравнительно дешевой гадости, у Тони от попыток
удержаться от смеха начались спазмы.
"Нет, нельзя рассказывать ему, как все получилось на самом
деле, - сказал он себе. - Он меня изуродует. И будет прав.
Садизм какой-то получился. Утонченное издевательство над
человеком..."
Бинки осуждающе поглядел на него и принялся грызть ножку
стула.
- Однако хрен редьки не слаще, - выдавил из себя наконец
Счастливчик. - Историю эту ты не продашь журналистам - только,
если сам сверху приплатишь. На том свете, или на этом - но мы в
заднице. В смысле долгов. Что, черт возьми, делать? Остается одно
- уголовщина. Надо брать банк. Где-нибудь в провинции...
- У-у... - сказал Адельберто очень уверенно. - У м-ме...
У м-меня есть план.
Он глянул на Тони со значением.
- Н-но - тс-с-с-с!!! - Он поднял палец к губам. - А
с-сейчас пойдем и г-глянем на НЕГО в п-последний раз...
Придерживая друг-друга, компаньоны двинулись на склад.
Подошли к клетке.
Никакого "призрака" в ней не было - ни мертвого, ни живого.
* * *
Неожиданный оборот, который приобрела его миссия на Прерии,
сам по себе, не слишком смутил Кима. В конце концов,
подсознательно, он и ожидал чего-то в этом роде: слишком уж легко
сосватали ему в Управлении это непыльное дельце - раскопки
архивов политической каторги времен Империи и Изоляции... Нет -
что-то другое не давало ему покоя, занозой сидело в душе,
тревожа какие-то - полустершиеся уже - воспоминания... Что?
Агент на Контракте, поморщившись, сложил в потемневшие от
времени папки ставшие - все от того же времени - хрупкими листы
на древних принтерах набранной, злой канцелярской прозы, завязал
тесемочки, защелкнул магнитные замки, завернул прижимные планки
этих, переживших смутные десятилетия папок, и устало стал
складывать их в допотопный сейф. Конечно, никто и не подумает
отвязаться от него с этой канцелярской докукой - никто из тех,
кто подцепил к ней "в нагрузку" еще и заботы по охране и - это
подразумевалось само-собой - деликатному прощупыванию высокого
неофициального Гостя на предмет его надежности. Но хотя бы для
самого себя у него было оправдание, позволяющее сегодня пораньше
запереть унылые папки в железный ящик и пораньше покинуть
порядком осточертевшее ему присутственное место.
Ким достаточно ясно представлял себе смысл инструктажа,
которым по сути дела была его долгая деликатная беседа с
господином секретарем. Судя по всему, компетентные службы Прерии
и Метрополии не слишком беспокоила перспектива убиения или
похищения Торвальда Толле. Скорее они пеклись о том, чтобы к
Гостю не "подъехал" кто из посторонних и не перехватил инициативу
в контактах с ним. Тут было чего опасаться: люди Чура, все равно,
что малые дети в "трудном возрасте" - обидчивы и непредсказуемы.
Тот по-необходимости холодный прием, что окажут Гостю здесь - на
"ничейной", самостоятельной планете, может его и оскорбить,
толкнуть на контакты с какими-то авантюристами от
военно-промышленных мафий, которыми богата Федерация Тридцати
Трех Миров... И Бог его - Торвальда этого - знает, не выходил
ли на него уже кто из такого рода дельцов. Что-ж, опыт общения с
людьми Чура у него, Кима Яснова - Агента на Контракте,
действительно есть... Ким запер сейф, подошел к высокому окну и
попытался разглядеть там - в чуть заметно потемневшем небе -
малую, недобрую звездочку - ту, до которой, он так и не долетел
_т_о_г_д_а_. С одной из планет, крутившихся вокруг этой
золотистой пылинки небес, должен был прилететь человек, с которым
ему придется провести несколько непростых дней... Некоторое время
у него ушло на то, чтобы сообразить, что он не сможет увидеть ее
- эту пылинку - даже тогда, когда звезды начнут смелее высыпать
в небе Прерии. В это время года Система Чур находилась в небе
другого полушария планеты.
Ким косо улыбнулся самому себе. Он сообразил, наконец, что
так не давало ему покоя. Точнее - не сообразил, а наконец
признался самому себе: ему вовсе не хотелось вспоминать про Чур
и людей Чура. "Тоже мне - секрет, - пожал он плечами. - Так -
нервы... Комплекс..."
Эту мысль он проглотил как горькое лекарство, и сразу, вроде,
полегчало. Он отодвинул ящик стола и вынул оттуда, далеко в глубь
засунутую безделушку-талисман - заячью лапку на серебряной
цепочке с кольцом. Чтобы носить ключи, сторониться беды и
приманивать удачу. Некоторое время рассматривал ее.
"Зря, наверное, Анна-Лотта отдала эту штуку мне в тот раз,
- подумал он. - Ей-то самой как раз удачи и не хватило тогда.
Самую малость..."
Он подхватил со стола свой "ноутбук", запер за собой кабинет
и по гулкому, пустынному коридору Ратуши заторопился к лифтам.
* * *
Водителя-оператора кара спецдоставки, Гната Позняка, никак
нельзя было назвать парнем корыстолюбивым. Скорее уж, его широкой
душе были свойственны размах и щедрость в сочетании с чисто
славянской нелюбовью считать деньги. Но - по расходам и доходы:
пренебрегать возможностью заработать лишний бакс-другой в час ему
было не след. Приходилось, терпя шуточки насчет прижимистости
хохлов, запрашивать со случайных клиентов по сравнительно высокой
