передернувшись несколько раз в порыве экстаза, кончил в ее разработанный
анус, вынул оттуда член и тотчас же убежал помыться после такого
изнурительного сеанса полового безобразия, оставив Витю с ней наедине.
Витя лежал неподвижный и безразличный, с одним лишь желанием:
поскорей бы закончить сексуальную процедуру и покинуть этот гадкий дом.
Лилия Васильевна продолжала возбуждать уже размякший, гнувшийся в
разные стороны член Вити. Постепенно ей неимоверными усилиями вновь
удалось привести его в вертикальное положение, и она опять стала страстно
сосать его, временами причмокивая от удовольствия и с упоением предаваясь
своим сексуальным ощущениям.
Оставив свой член на произвол судьбы во власти маниакальной дамы,
Витя смиренно лежал и старался не допускать черных мыслей, от которых с
таким трудом вновь возбужденный член мог снова увянуть, и мучительный для
Вити секс снова мог затянуться на неопределенное время.
Вскоре он почувствовал жгучее приближение оргазма, а через некоторое
время сперма мощным потоком хлынула в рот Лили. В этот момент она, чтобы
еще сильнее насладиться видом струящегося фонтана, а отчасти, наверное,
чтобы не захлебнуться, вынула член изо рта и стала поливать живительной
жидкостью свои губы, щеки, нос и даже глаза, пока не иссякли ее запасы в
Витином организме.
"Ну, наконец-то", - подумал Витя, слегка приободрившись. - "Теперь
нужно культурно выбраться из-под этой монументальной дамы. Но как это
сделать? Ладно, не буду дергаться. Все само собой разрешится." Ему было
радостно осознавать, что опасения насчет откусывания члена были
напрасными, и что близился финиш этой ужасной оргии.
Лиля продолжала облизывать головку члена, аккуратно собирая языком
оставшуюся сперму. Затем она оставила в покое член, который постепенно
обмяк, и стала облизываться, собирая сперму со своих губ, как кошка,
которая облизывает сметану, попавшую ей на усы.
Освободив Витю от сексуального захвата, Лилия Васильевна грузно
привалилась в сторону, все продолжая облизываться и размазывая руками
попавшую на ее лицо сперму - блаженствуя от такой, может быть, и не
частой, но привычной процедуры.
"Можно вставать", - подумал Витя, и тотчас воспользовался
предоставившейся возможностью. Он медленно, но решительно встал и пошел в
ванную, где под струей теплой воды мог навсегда смыть этот неприятный
старческий запах, который впитался в него во время совершения
неблаговидных действий.
По пути он захватил свою одежду, чтобы тщательно вымыться и одеться.
Чтобы не было ни малейшего повода вновь возвратиться к этим ужасным
сексуальным играм.
Но, похоже, никто не собирался продолжать их. Саша, одетый, при
галстуке, уже сидел на кухне за чашечкой кофе и с важным видом покусывал
сигарету.
- Ну как, порядок? - увидев друга, оживленно спросил он, на что Витя
ничего не ответил и зашел в ванную комнату.
Встав под душ и ощутив под теплой струей воды легкий массаж
изнуренного тела, он вдруг подумал, что такое блаженство, наверное,
испытала бы Лиля, если бы нее таким вот потоком лилась сперма из сотен или
даже тысяч мужских насосов. "А что, если собрать бесчисленное множество
мужчин, сексуально возбудить их до определенной степени, окружить ими со
всех сторон Лилю и по команде "пли" выплеснуть на нее лавиной декалитры
спермы?"
"Или лучше провести такую экзекуцию, - фантазировал Витя, тщательно
натираясь куском импортного мыла, - как в былые времена солдат проводили
сквозь строй, полосуя по спине шомполами, так и Лилечку провести сквозь
нескончаемый строй онанирующих мужчин, каждый из которых в нужный момент,
во время провода мимо него этой гиперсексуальной старухи, должен был слить
сгустки своей спермы на ее необъятное тело. Пусть тогда облизывается! Да,
наверное, такая пытка ей никогда бы не надоела", - думал Витя, слегка
улыбнувшись, и закончил водную процедуру.
Вскоре он оделся, вышел из ванной комнаты и присоединился к Саше пить
кофе, который был в избытке у Лили, наверное, на случай приема гостей.
Через некоторое время на кухню пришла и Лилечка, предварительно также
посетив ванну.
Саша завел разговор на какие-то абстрактные темы, суть которых Вите
была не совсем ясна. Да он особо и не старался вникнуть, что там плетет
Шура, так как он очень устал, и его одолевало такое желание: поскорее
добраться домой и лечь спать, чтобы утром, проснувшись, навсегда забыть о
том кошмаре, который ему сегодня пришло пережить.
Культурно извинившись, что пора идти, Саша встал из-за стола и
поблагодарил Лилю за гостеприимство. Та пригласила их как-нибудь еще зайти
к ней на чашку кофе.
Так, любезно распрощавшись, Саша и Витя покинули Лилю и вышли на
улицу.
Было уже темно.
- Тебе что, не понравилось? - недоуменно спросил Саша, заметив кислый
вид Вити.
- По-моему, замечательно... А какая она страстная! Как в рот берет! -
восхищаясь Лилей, предавался сладким воспоминаниям Саша и слегка
похлопывал рукой Витю по плечу.
Мимо прошла миловидная девушка.
- Эх, сейчас бы хату! - проводил ее взглядом, мечтательно, с
сожалением произнес Саша. - Видишь, Витя, нет хаты, как приходится
временами... - И, как бы оправдываясь, показал он на дом, откуда они
только что вышли.
- Была бы хата, мы бы с тобой... - повторил он свою мысль.
- Нет, с меня достаточно, - сказал Витя. - Теперь домой, скорее
домой, - и ускорил шаги.
Ему очень хотелось спать.
В О С П О М И Н А Н И Я М О Л О Д О Й Ж Е Н Щ И Н Ы
-------------------------------------------------------
Я родилась 1 января 1940 года. Мать умерла, едва выпустив меня на
свет. Кто меня выкормил - я не знаю. До 10 лет я своего отца и не видела.
Он служил агентом в компании "Гиппера" и мотался по всему свету, редко
появлялся дома, да и то чаще по ночам, когда я уже спала.
Однажды я, проснулась утром, увидела возле своей кровати бородатого
мужчину. Он похлопал меня ладошкой по щеке и ушел. С тех пор он всегда был
дома. Мы переехали жить в другую квартиру. Отец нанял новую няню, а фрау
Олхель, воспитавшую меня, куда-то отправил.
Новая няня была молодая, красивая и веселая. Выходя к завтраку, отец
хлопал ее по пышному заду и тискал груди. Няня смеялась. После завтрака
отец уходил на службу. Няня, ее звали Катрин, убирала в комнатах, а я
уходила гулять на улицу. Я выросла в одиночестве и не умела дружить с
ребятами, подруг у меня не было.
Катрин любила купаться в ванне и каждый раз тащила меня с собой. Мы
раздевались, ложились в теплую воду и подолгу лежали молча и неподвижно,
как трупы. Иногда Катрин принималалась меня мыть и, натирая губкой мой
живот, будто невзначай терла рукой между ног. Сначала я не обращала на это
внммание, но постепенно привыкла и находила в этом большое удовольствие. Я
стала сама просить Катрин потереть мне письку и при этом широко раздвигала
ноги, чтобы ее рука могла свободно двигаться. Скоро мы привыкли друг к
другу. Катрин перестала стесняться меня. При очередном купании она научила
меня тереть клитор пальцем и я охотно выполняла эту приятную обеим
обязанность. Катрин кончала бурно и по несколько раз подряд, на меня ее
оргазм действовал возбуждающе. Вид ее тела доставлял мне большее
удовольствие, чем натирание моей письки.
Катрин спала в комнате отца. Иногда по ночам я неожиданно просыпалась
и слушала стоны и крики, доносившиеся из отцовской спальни. Эти звуки
будили во мне какое-то смутное похотливое чувство. Я подолгу лежала с
открытыми глазами и пыталась представить себе, что там происходит.
Однажды после такой бессонной ночи, я, дождавшись, когда отец уйдет
на работу, спросила у Катрин:
- Почему вы всю ночь кричали? ... И ты и отец.
Катрин на мгновение смутилась, но сразу же приняла спокойное
решительное выражение. она взяла меня за плечи и подвела к дивану.
- Садись, я тебе все расскажу. - Я приготовилась слушать, но Катрин
вдруг замолчала и о чем-то задумалась.
- Подожди, - сказала она и вышла в другую комнату.
Возвратилась она с каким-то свертком. усевшись рядом со мной, она
положила сверток на колени и спросила:
- Ты знаешь, почему одни люди называются мужчинами, а другие -
женщины?
- Нет.
- И ты никогда не видела голых мужчин?
- Вот смотри, - сказала Катрин, разворачивая сверток. В нем были
фотографии. Одну из них она показала мне. На фотографии были изображены
мужчина и женщина. Они совершенно голые стояли прижавшись друг к другу.
Одной рукой мужчина обхватил женщину за шею, а другую просунул ей между
ног. Женщина своей правой рукой держала какую-то длинную палку, торчащую
под животом мужчины.
- Женщина, - сказала Катрин, - имеет грудь и щель между ног, а
мужчина вот эту толстую штуку. Эта штука... - Катрин вынула новую
фотографию, на которой были изображены мужчина и женщина тоже голые.
Мужчина лежал на женщине. Она подняла ноги вверх и положила их на плечи
мужчины. Штука мужчины торчала из щели женщины.
- Видишь, мужчина вставил свою штуку в женщину и ее там двигает.
Женщине это приятно и мужчине тоже.
- А мне можно вставить такую штуку, - сказала я дрожащим от
возбуждения голосом.
- Тебе еще рано об этом думать. Таким маленьким, как ты, можно только
тереть письку пальцем.
- Ты так кричишь от того, что папа вставляет в тебя эту штуку, да?
- У твоего папы эта штука очень большая и толстая. Не только я кричу,
но и он кричит.
- Можно я посмотрю эти фотографии?
- Посмотри, только без меня ты ничего не поймешь, а мне надо квартиру
убирать.
- Пойму!
Я долго рассматривала эти удивительные фотографии, запершись в своей
комнате. Я чувствовала у себя между ног приятный зуд и положила свою руку
туда. Я сама не заметила, как стала тереть письку пальцем и только когда
мое сердце затрепетало от острой, еще неизвестной сладости, я с испугом
отдернула руку, влажную и горячую от обильной слизи.
Через несколько дней я упросила Катрин оставить дверь спальни
незакрытой и, дождавшись, когда из комнаты отца донесся первый шопот и
скрип кровати, потихоньку подошла к двери его спальни. Осторожно
приоткрыла дверь, я взглянула в комнату: отец совершенно голый лежал на
спине, а Катрин устроилась в его ногах, сосала отцовскую штуку, которая
едва умещалась у нее в губах. При этом отец издавал приятные стоны
изакатывал глаза. Катрин, продолжая сосать штуку отца, взглянула в мою
стотрону. Потом поднялась и, расставив ноги села верхом на отца. Она,
очевидно, это сделала так, чтобы мне было, как можно лучше видно, и
поэтому, вставляя штуку в себя, повернулась грудью ко мне, медленно вошла
в нее до самого конца. Потом оба сразу задергались, закричали, стали
хрипеть и стонать, а потом Катрин рухнула всем телом на отца и заснула.
Спустя 10 минут, Катрин снова принялась сосать Штуку отца, я впервые
увидела, как она из маленькой, сморщенной, в губах Катрин, становилась
ровной, гладкой, большой. Мне тоже захотелось пососать эту чудесную штуку,
но я боялась войти в их комнату. В эту ночь Катрин, специально для меня,
показала, как может мужская штука проникать в женщину из разных положений.
С тех пор я часто наблюдала за сладкой парой отца и Катрин, и все
чаще и чаще терла свою щель, наслаждаясь вместе с ними.
Мне исполнилось 11 лет, когда Катрин заболела. Ее увезли в больницу и
она к нам не вернулась. Отец несколько дней ходил мрачный и молчаливый, а
