Институте атеизма при Академии общественных
наук. В зале начался смех, когда объявили, что экспертами по проблемам
религии выступают представители столь противоположных организации.
Выступления обоих экспертов сопровождались смехом и аплодисментами, причем
нельзя было понять, являются аплодисмен-ты одобряющими или порицающими.
Философ уличал меня в том, что я претендую на роль Бога, тогда как, согласно
марксизму-ленинизму, никакого Бога нет, Бог-- опиум для народа, поповская
выдумка. Представитель же православной церкви уличал меня в том, что мое
учение ложно, но уже согласно христианской религии.
Настоящая комедия началась, когда стали давать показания свидете-ли.
Вот несколько примеров.
Свидетельница-- огромная полная женщина килограммов на сто пятьдесят,
ярко накрашенная, увешанная драгоценностями.
Судья: С какой целью вы обращались за "консультацией" к обвиняе-мому?
Свидетельница: С целью похудения. (В зале смех.)
Судья: Ну и похудели?
Свидетельница: Пока посещала Школу, похудела на пятьдесят кило-граммов.
(Смех в зале.)
Судья: А потом?
Свидетельница: Поправилась на шестьдесят. (Гомерический хохот в зале.)
Судья: И сколько вы за это заплатили?
Свидетельница: Тысячу рублей. (Крики негодования в зале.)
Судья: Выходит, по двадцать рублей за килограмм. Дороговатое мясо. (В
зале аплодисменты, смех.) На рынке и то дешевле. (Аплодис-менты, смех.)
Свидетель -- крупный мужчина кавказского типа. Говорит с акцентом.
Жестикулирует.
Судья: С какой целью вы обращались к обвиняемому?
Свидетель: С целью для импотенции. (Смех в зале.)
Судья: От импотенции или для импотенции? (Хохот в зале.)
Свидетель: Я не понимаю, чего ты хочешь. Говорю тебе русским языком:
чтобы член стоял, понял? (В зале гомерический хохот.)
Судья: Где не понять?! Ну и как, помогло?
Свидетель: Да еще как!! (Смех.) Пока посещал Школу. Потом опять.
Судья: Что опять?
Свидетель: Не работает! (Смех.)
Судья: И сколько же вы отвалили за то, чтобы... работал? (Смех.)
Свидетель: Десять.
Судья: Рублей?
Свидетель: Десять тысяч. (Гневные выкрики.)
Судья: И сколько раз он у вас работал за эти десять тысяч?
Свидетель: Десять раз! (Смех. Крики: "Всего-то!")
Судья: А не дороговато?
Свидетель: Если бы имел миллион, я бы и его не пожалел для такого дела!
(Смех, аплодисменты.)
Судья: Деньги вручили лично обвиняемому?
Свидетель: Нет, его секретарю.
Судья: А почему не лично
?
Свидетель: Секретарь сказал, что Учитель никогда не осквернит своих рук
прикосновением к деньгам. (Смех.)
Свидетельница-- женщина лет пятидесяти, изможденная, ранопо-старевшая.
На вопрос судьи, с какой целью обращалась к обвиняемому, ответила: с целью
омоложения.
Судья: Помолодели?
Свидетельница: Нет.
Судья: Почему?
Свидетельница: Не успела. (Гомерический хохот в зале.)
Судья: Сколько заплатили?
Свидетельница: Пять тысяч. (Крики.)
Судья: Как же вы попались на это?
Свидетельница: Секретарь Учителя познакомил меня с двумя женщи-нами,
которым по документам было за сорок, а выглядели они моложе тридцати. Они и
сказали, что прошли курс омоложения у Учителя.
Судья: Вы не узнаете этих омолодившихся среди обвиняемых?
Свидетельница: Узнаю. Вон те...
Судья: На самом деле одной из них двадцать три, другой -- двадцать
пять. В чем же состоял курс омоложения?
Свидетельница: Секретарь сказал, что Учитель обладает необычайно мощной
сексуальностью. Каждый сеанс омолаживает на год.
Судья: Ну и как?
Свидетельница: Ничего особенного. (Смех.)
Судья: Значит, вы разочарованы?
Свидетельница: Нет. (Смех.) Просто у него таких омолаживающихся небось
сотни. (Гомерический хохот.)
Свидетель -- тощий мужчина с очень некрасивым лицом, распухший нос, под
глазом синяк. Цель занятий с Учителем -- улучшение внешнего вида (лица и
фигуры). После этих слов свидетеля в зале творилось нечто невероятное. Минут
двадцать успокаивали. Свидетель, показывая на нос и синяк, сказал, что это
его в милиции разрисовали. Судья сказал, что правильно сделали.
(Аплодисменты.) В следующий раз за сопротивление властям получит срок. Кому
платил деньги и сколько, не помнит, поскольку был всегда пьян. Улучшилась ли
его внешность? А ему наплевать на внешность. (Смех.) Бывает и хуже. (Смех,
аплодис-менты.) Ему было приятно провести время в хорошей компании,
погово-рить с умными людьми. Баб было полно. (Смех.) Правда, в основном
толстые, старые и страшные. (Гомерический хохот.) Зато не жмоты. (Смех.)
Свидетель-- молодой мужчина, сильно заикается. Лечился от заика-ния.
Перестал заикаться. Полгода говорил нормально. А когда узнал, что Учитель--
жулик и шарлатан, почему-то снова стал заикаться. Смех в зале остановить не
удалось. Пришлось сделать перерыв.
На другой день суд продолжался уже не в большом зале клуба, а в
небольшом помещении народного суда.
Убедительной картины моей преступной деятельности из судебного
спектакля не получилось. Но прокурор все равно потребовал высшей
меры. Мне предоставили последнее слово. Я не выдержал роли
мол-чальника. Я сказал, что слагаю с себя полномочия Бога. Если кто из людей
захочет стать Богом, пусть будет им. Место освободилось. И это очень просто
стать Богом: иди на Голгофу! Но это очень трудно -- быть Богом: надо идти
все-таки на Голгофу!
В зале раздались крики возмущения. Потребовали разъяснить, что это
такое-- "Голгофа". Прокурор сказал, что это гора в Израиле, на которой,
согласно религиозной легенде, был распят Христос, которого на самом деле не
было, которого идеологи господствующих классов выдумали с целью... Снова
раздались крики с требованием выгнать меня в Израиль, "поставить к стенке",
сослать на урановые рудники!.. Суд удалился на совещание. Я опустился на
скамью и оцепенел в ожидании.
ОЖИДАНИЕ
Я встречал людей, приговоренных к казни, но уцелевших волею случая. И
никто из них не мог ничего рассказать о промежутке жизни между приговором и
казнью.
-- В это время просто ничего не было,-- сказал человек, один раз
неудачно расстрелянный немцами, а другой раз-- столь же неудачно своими.--
Оказался бы ты сам в таком положении, то ты понял бы, что тут нечего
понимать.
Теперь я понимаю этих людей. Тут действительно нечего понимать, ибо тут
пусто. Мне не дают еды, а я не ощущаю голода. Мне не дают, воды, а я не
ощущаю жажды. Я не ощущаю хода времени. Сколько я здесь? Неделю? Месяц? И я
не сплю. Я оцепенел в ожидании, и все. Болван! Ты забыл о главном деле твоей
жизни-- о Боге! Вспомни о Нем, и ты вновь ощутишь полет времени, тесноту
пространства, жажду, голод, боль в теле. Ощутив страдания, моли у Него силы
достойно человека перенести их. Иначе пустота и оцепенение.
В памяти возникла Богиня.
-- Как ты живешь?-- спросил я.
-- Как все,-- сказала она.-- Сейчас сплю по очереди с хореографом и
директором. Прима-балерина принуждает сожительствовать с ней, иначе она не
допустит меня на хорошую роль. Придется соглашаться.
-- Ты права,-- покорно говорю я.-- От той роли, какую уготовили тебе
люди, уклониться нельзя. Пошлость есть неизбежный спутник гения.
Богиня исчезла. Исчезла, как ложная идея, насовсем и бесследно. И
возник Антипод. Возник как абсолютная истина, как приговор, не подлежащий
обжалованию.
ПРИГОВОР АНТИПОДА
-- Ты много раз призывал людей идти на Голгофу,-- сказал он.-- Дурак! В
России нет Голгофы. В России есть Лубянка. Сибирь. Колыма. Магадан. А
Голгофы нет. И со словом "иди" у нас ассоциируют совсем иное слово-- русское
слово из трех букв, обозначающее все, что угодно, за исключением Голгофы. И
в ответ на твой призыв "Иди на Голгофу!" наш русский человек ответит тебе:
"А иди-ка ты на ...!" И правильно сделает, ибо Голгофы у нас нет и быть не
может.
Вторая слабость твоей позиции,-- продолжал Антипод, - тебя зовут
Иваном. Иваном Лаптевым. Бог по имени Иван, да еще Лаптев,--
согласись, это звучит смешно. Зевс, Юпитер, Будда, Христос-- это звучит
красиво и возвышенно. А Иван Лаптев-- хоть тресни, хоть превзойди их всех,
вместе взятых,-- все равно смешно. Все равно не поверят. Люди могут принять
любого бога по имени Ганс, Жорж, Джон, Абрам, Иосиф, Карл... Но ни в коем
случае-- по имени Иван. Иванианство, иванство, иванизм, лаптизм,
лаптианство-- этого нам только не хватало, воскликнут люди. Не допустим!
Только через наш труп! Вопль насчет трупа я вставил для красного словца.
Через труп мы перешагнем. Но не ради иванизма. Мы сами его ни в коем случае
не допустим. Чтобы наш брат Иван породил целое иванианство? Не бывать этому!
Лучше худой марксизм, чем хороший иванизм! Хотя от марксизма нас с души
воротит, он все-таки заграничная штучка, а не наше домотканое барахло.
Третья слабость твоей позиции,-- продолжает Антипод,-- уже не наша
национальная обреченность, а некая общечеловеческая законо-мерность. Многие
смертные претендовали на статус Бога. Одни -- обуре-ваемые маниакальным
тщеславием и властолюбием, другие-- маниа-кальным стремлением спасти
человечество. К числу последних принад-лежал, по всей вероятности, человек,
который вошел в историю под именем Христа. Он не был исключением. Такие люди
появлялись до него и после него. Они появляются и в наше время. И будут
появлять-ся в будущем, ибо претензия быть Богом есть естественная социальная
функция Человека -- вот в чем дело! Конечно, в самих людях есть что-то
такое, что находит воплощение в появлении особого рода личностей,
вынуждаемых людьми исполнять эту функцию. Конечно, туг есть и эле-мент
добровольности, вернее, предрасположенности этих личностей к такой роли. Но
я подчеркиваю социальную природу и принудитель-ность ее, поскольку этого не
видят или не хотят видеть. Видят то, что Христос сам взял на себя роль Бога.
Но не видят того, что он смог сделать это лишь постольку, поскольку общество
нуждалось в этой роли и заставило его сыграть ее, что люди воплотили в
Христе частицу своего существа. Бог есть отчужденная общечеловеческая
функция, и ничего больше! Ты воспринимаешь свою роль, как Волю Небес, а
фактически тебя вовлекли в нечто неподконтрольное тебе, в нечто такое, что
есть переплетение махинаций авантюристов, чаяний шизофре-ников, политических
расчетов, людских несчастий и многого другого.
Мало того, особенности нашего времени наложили свою печать на твою
жалкую судьбу. Теперь людей, претендующих на роль Бога и выталкиваемых на
нее, появляется слишком много. Теперь уж никого не удивишь явлением Бога как
феноменом социальным, подобно тому, как никого не удивишь радиоприемником,
самолетом, автомобилем. Подобно тому, как античные и шекспировские трагедии
приобрели статус банальных склок любого достаточно большого и целостного
человече-ского коллектива, Бог утратил былую индивидуальность и
исключитель-ность. И потому в отличие от Будды, Христа и Магомета ты не
войдешь в историю. Твоя известность и твое влияние ограничатся рамками
местной устной молвы, отделений милиции и КГБ. Причем она скоро будет
забыта. И никаких следов твоего пребывания в мире не останется вообще.
Многие смертные, повторяю, претендовали и претендуют до сих пор на
статус Бога. Когда эту претензию заявляют цари, короли, императо-ры,
диктаторы и вожди, это ни у кого не вызывает раздражения. Это-- норма. Даже
Сусликов может претендовать на это-- он есть власть,
указующая пути человечеству. Но не ты, жалкое существо, находящееся на
